В июле 1954 года я прилетел в Америку, чтобы оформить бумаги на гражданство, подписать контракт с ЦРУ и вернуться на работу в Мюнхен, но уже в качестве американского резидента.

В Нью-Йорке мне позвонил Юрий Мейер и принялся опять сватать свою дочь. Он занимался этим и в Мюнхене, но там Наташа только фыркала и уверяла, что она в кого-то влюблена. Теперь же что-то переменилось. Наташа жаловалась, что ей уже 22 года, и в Югославии, откуда она родом, таких называют "перестарка", то есть старая дева. В общем, Наташа начала со мной флиртовать.

Дело происходило на пляже в Си-Клифе. Наташа в купальном костюме. Как говорится, товар лицом, без обмана. Надо сказать, что я хотел обязательно русскую жену, а Наташа была невеста довольно соблазнительная. В результате я сделал ей предложение. Она мое предложение приняла: обнимались, целовались и обменялись обручальными кольцами. Таким образом, Наташа стала моей официальной невестой.

В Вашингтоне мне предлагали стандартный контракт на два года. Но я согласился на один год с возможностью последующего продления на второй год.

В сентябре я вылетел назад в Мюнхен, а невеста, ссылаясь на семейные обстоятельства, сказала, что прилетит позже. Правда, она провожала меня в аэропорту и даже всплакнула. Однако и позже она не прилетела, якобы опять по семейным обстоятельствам. Зато она писала мне письма, где уверяла - люблю! люблю! люблю! - и припечатывала письма поцелуями из губной помады. В общем, какая-то капризная невеста. Всякое бывает, думал я, все люди разные.

Так прошло полгода. В феврале 1955 года мой главный начальник Андрю Гольдберг, начальник станции ЦРУ в Мюнхене, пригласил меня на ланч в загородный ресторан и спрашивает, не хочу ли я продлить мой контракт на второй год.

Да я бы с удовольствием, - говорю я, - но, видите ли, у меня невеста в Америке. И мне сначала нужно выяснить мои семейные обстоятельства.

Дома я сразу же пишу Наташе деловое письмо, где прошу немедленно ответить мне окончательно ДА или НЕТ, чтобы я знал, как мне поступать в дальнейшем. Ведь брак - это самый серьезный шаг в жизни человека. И самое главное - я был влюблен. А любовь, как говорят, слепа.

Проходит неделя, другая. По воздушной почте должен бы уже придти ответ. Но ответа нет. Так проходит месяц. Я пишу второе письмо, вежливо, но настойчиво повторяю мои обстоятельства и прошу немедленно, подчеркиваю - немедленно, ответить мне: ДА или НЕТ?!

Позвонить ей по телефону я не могу. За это время она с семьей перебралась из Нью-Йорка в Вашингтон, и ее нового телефона я не знаю. Наконец, через два месяца от капризной невесты приходит письмо: она щебечет как соловей в мае, как ей хорошо живется, но на мой вопрос, насчет ДА или НЕТ она не отвечает. Так, словно она моих писем не получала. Что делать? Не буду же я просить ЦРУ, Центральное Разведывательное Управление США, разведывать про мою невесту.

А время идет да идет. Если бы Наташа написала мне НЕТ, я бы просто позвонил Гольдбергу и сказал, что продляю мой контракт на второй год. Потом, как многие работники ЦРУ, я вообще остался бы в Германии - на американских хлебах, то есть жалование в долларах. Так можно жить в Германии как кум королю.

Но получилось иначе. Контракта я не продлил. А в сентябре, буквально за пару дней до возвращения в Америку, получаю я от невесты долгожданное письмецо. Дословно: "Гриша, если ты возвращаешься в Америку ради меня, то лучше не приезжай. Наташа".

Коротко и ясно. Только с запозданием на полгода. И без всяких там поцелуев при помощи губной помады.

В общем, бывшая невеста сделала мне колоссальную пакость. И совершенно умышлено. Она так меня запутала, что из-за нее я потерял хорошую работу, продал меблированную квартиру и машину и должен ехать в Америку неизвестно зачем. Это ясно. Я не понимал только одного: почему и зачем она это сделала.

Прилетаю я в Вашингтон и захожу к моей бывшей невесте. Спрашиваю, в чем дело. Она спокойно объясняет, что она, видите ли, передумала и что теперь она по уши влюблена в другого, в летчика, блондина с голубыми глазами. Вижу, что Наташа все врет. Целая куча каких-то загадок.

В Америке я почувствовал себя как рыба, выброшенная на песок. С одной стороны, я решил писать вторую книгу. А с другой стороны, во мне заговорила кровь дяди Васи, бывшего следователя по особо важным делам при атамане Все-великого Войска Донского. Уж слишком много вокруг меня всяких загадок, серьезных загадок. Начиная с дела о гибели НТСовских парашютистов и кончая моей странной невестой. И все это было связано. Кончив работу в разведке, я занялся контрразведкой. На свой собственный страх и риск.

Первым делом я выяснил загадку моей капризной невесты. Она усиленно подчеркивала, что она дворянка. А оказалось, что она не дворянка, а лесбиянка. И всю историю со мной она затеяла, чтобы замаскироваться. А ее гомосексуальность связана с садизмом. Вот поэтому она и устроила мне большую пакость - это доставляет ей удовольствие. Это своего рода психическое извращение.

Некоторые могут сказать: "Я бы такой невесте разбил морду в кровь. А потом бил бы ногами, чтобы об такую пакость руки не пачкать!".

Да, но я человек не агрессивный, я человек созерцательного типа. А за Наташей тянулась целая цепочка других загадок. Например, мой непосредственный начальник Алеша Мильруд, который уверял, что он мой лучший друг, в деле с Наташей вел себя очень странно. Если Наташа заманивала меня в Америку, то Алеша как бы подталкивал меня в спину. Если со стороны Наташи это была подлость, то со стороны Алеши это было предательство - и служебное преступление. В ЦРУ такие фокусы не любят.

При расследовании любого преступления, нужно поставить такой вопрос: кому это было нужно? За последний год КГБ делал несколько попыток убрать меня из Мюнхена. Вплоть до агентов из советской зоны, которые должны были похитить меня, но которых арестовала немецкая полиция. Дело было серьезное, и об этом даже писали в газетах.

Итак, то что не удалось КГБ, удалось Наташе Мейер. Но при помощи Алеши Мильруда. Оглядываясь назад, я вспоминаю всякие мелочи, на которые я раньше не обращал внимания. Ну, вот такая мелочь. Когда жена Алеши узнала, что я обручился с Наташей, она меня спрашивает:

- А вы Наташу хорошо знаете? - и смотрит мне внимательно в глаза.

- Конечно, - говорю я.

- Смотрите, вы должны ее хорошо знать! - говорит Алешина жена и в ее голосе явно звучит предостережение - и этот настороженный взгляд. Но тут Алеша подошел и увел жену, словно опасаясь, что она наговорит лишнего. У этих психов особая чувствительность, своего рода флюиды.

Похоже, что жена Алеши знала, что Наташа лесбиянка. Но сама она Наташу не знала, и это мог ей сказать только Алеша. А от меня Алеша это скрывал. Все это мелочи, но из таких мелочей складывается жизнь человека. Из-за этих мелочей я очутился в Америке. Иначе пил бы я себе пиво в Мюнхене.

А за одну мелочь цепляется вторая мелочь. В ноябре 1955 года начальство в Вашингтоне поручило Алеше, чтобы он встретился со мной и разузнал подробности насчет попытки КГБ похитить меня в Мюнхене. Встретились мы в ресторанчике на Лексингтон авеню, рядом с ньюйоркской квартирой ЦРУ. Посидели мы, поболтали, а под конец я спрашиваю моего бывшего начальника:

- Алеша, скажи, а ты знал, что Наташа Мейер лесбиянка?

Боже, что тут произошло с Алешей! Он поперхнулся кофе, расплескал кофе по столу, молча вскочил, высыпал мелочь за кофе и буквально убежал из ресторанчика. Больше я Алешу никогда не видел. Вот вам и мой лучший друг.

Забавно, что реакция Алеши была в точности такая же, как у Бармина, начальника "Голоса Америки", который пытался уколоть меня тем, что Наташа мне отказала. Когда же я сказал, что "ваша Наташа" лесбиянка, Бармина чуть не хватил удар, он подавился своей яичницей со шпинатом, вскочил и убежал. Теперь та же история повторяется с Алешей. А закон здесь такой: дегенераты не выдерживают прямых разговоров насчет дегенерации - и они всегда инстинктивно покрывают друг друга.