- Но ведь Пия замужем за Арнольдом?! - удивляюсь я и подливаю в стаканы.

- Это ничего не значит, - с видом превосходства улыбается Кронзас. - Пия уже с 16 лет лесбиянит с Френсис Занд.

- Тьфу! Но ведь Френсис спала со мной, - говорю я. - Не женщина, а машина. Никогда не отказывала.

- Вот, вот. Френсис не только лесбиянка, но и нимфоманка. Потому что она ни с одним мужчиной не может кончить.

- Помнишь, как мы разбились на машине в Гамбурге? -говорю я. - Потом я лежу в постели еле живой, весь в гипсе и бинтах, на лице шесть швов. Так Френсис пришла ко мне вроде посочувствовать. А потом залезла ко мне в постель. Вот тебе и лесбиянка. Да-а...

Пия Арнольд была секретаршей Мильруда. Значит, пед Алеша для маскировки взял себе секретаршу лесбиянку. Потому что нормальная женщина сразу почувствует замаскированного педа. Я подливаю водку в стаканы:

- А как там Миша Дзюба?

- У него дела плохи. Когда Сюзанну выпускали из сумасшедшего дома, доктора предупредили Мишу, что если она попадет в дурдом второй раз, то она больше уже оттуда не выйдет. У нее сестра уже десять лет в сумасшедшем доме сидит. А у Миши от Сюзанны десятилетняя дочка. Когда ты улетал в Америку, ты подарил Мише твой браунинг. Знаешь, что он с этим браунингом делает? Он грозится пристрелить Алешу, который развел здесь весь этот бардак. А Алеша от него прячется.

Кронзас клюет носом и бормочет:

- А потом эта Пия таким же образом испортила жену Герта Бушмана. Жена захотела с ним разводиться. А у Бушмана от этого получился сердечный удар, и он чуть не умер.

Герт Бушман был ближайшим сотрудником Алеши в американской военной разведке Джи-2 на Галилейплятц, № 2. Русский немец из Прибалтики, военный летчик. Но его подстрелила его собственная жена. А виноват во всем этом тот же Алеша Мильруд, который окружил себя педерастами и лесбиянками, которые портят жен других сотрудников. А потом гомики жалуются, что их отовсюду гонят.

В 2 часа ночи, прощаясь, я говорю Кронзасу:

- Только ты никому не говори о нашем разговоре. Пусть это будет между нами.

- Да, конечно, - трясет он мне руку.

На следующий день я приехал в бюро ЦОПЭ и вижу там такой переполох, как если бы лиса забралась в курятник. Швейцар Захар сообщает мне, что мой бывший управделами Фёдор Тарасович Лебедев с утра напился пьяным, а потом собрал всех сотрудников и объявил, что Климов, дескать, сбежал из сумасшедшего дома в Нью-Йорке и все, что он говорит, это бред сумасшедшего. Потом Лебедев заперся на ключ и пьет горькую.

Итак, все ясно. Как только я уехал, в 2 часа ночи, Кронзас моментально позвонил Мильруду и передал ему весь наш разговор. Мильруд почуял опасность и устроил аврал. Он позвонил Лебедеву и они решили, чтобы нейтрализовать мои разговоры, распустить слух, что я сбежал из сумасшедшего Дома.

Но этим Кронзас выдал самого себя. Значит, он знал, что Алеша гомик - и стал на его сторону. Значит, как я и подозревал, Кронзас - это двуполая сучка с комплексом Дон Жуана.

Теория вероятностей, если проанализировать все данные, говорит следующее: КГБ давно знал, что Мильруд гомик, и подослал ему двуполого Кронзаса. Не случайно Френсис Занд в свое время говорила мне: "Как ты можешь работать с Кронзасом? Ведь когда он перепьется, он буквально плачет по своей матери, которая в Москве. Ведь для тебя это опасно".

Поэтому я решил еще разок встретиться с Френсис и пригласил ее в мой отель. Она с удовольствием пришла. Обычно она сразу же прыгала в постель. Но тут я решил сначала поговорить о деле и спрашиваю ее:

- Это правда, что ты лесбиянила с Пией Арнольд...

Не успел я закрыть рот, как Френсис вскочила, схватила свою сумочку и пошла к двери. Я пытался ее остановить, но она вырвалась и буквально убежала. Знакомая реакция. Так же судорожно убегали Бармин и Мильруд, когда я говорил о лесбиянстве Наташи Мейер. Это комплекс нечистой совести, который очень и очень силен. Ведь признаться в гомосексуальности - это гражданская смерть. А скрыть это очень легко - нужно просто молчать.

Так закончились мои похождения в Мюнхене.

Позже я использовал всех этих моих соратников на фронте психологической войны в качестве персонажей моего романа "Имя мое Легион". Чтобы литературные герои жили, их нужно списывать с жизни.

21 апреля 2002 года

Леночка Берко нравилась не только мне. Однажды подходит ко мне незнакомый молодой человек, улыбается и говорит: "Вы меня не знаете, а я вас знаю. А знаете, почему я вас знаю? Потому что вы ходите с самой красивой девушкой из индустриального института. А я из водного института, рядом".

Леночка была очень яркой, южной красоты. Когда я спросил ее, откуда у нее такой южный тип, она ответила: "У меня мама гречанка, а папа украинец". Мы дружили 3 года, и это была моя первая большая любовь. В мае 1941 года я сделал ей предложение, и она стала моей невестой. А 22 июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война. И война разлучила нас. Всю войну Леночка жила с моей матерью и бабушкой как моя невеста.

Прошли годы и годы - Берлин, Штутгарт, Мюнхен. В 1956 году я уже жил в Нью-Йорке. И решил я вспомнить мою первую любовь. Написал я письмо по её старому адресу - Армавир, Халтурина, 32. Ответ я получил из Ростова, от её старшей сестры Ирины Константиновой, урожденной Берко. Ирина пишет, что за это время моя Леночка вышла замуж и родила двух детей. Но вскоре после этого - 4 декабря 1948 года - Леночка умерла.

Боже! Ведь ей было только 28 лет! Красавица, умница, инженер-химик, ведь она окончила химфак того же индустриального института, который закончил и я в 1941 году. Мне было очень жаль бедную Леночку, и я очень расстроился.

В 1958 году я, наконец, женился на Аллочке Майковской. Очаровательное существо: миленькая, добренькая, послушная. Прожили мы с женой 24 года, и нас даже считали идеальной парой. Дома я называл ее ласково Кисой. Но в возрасте около 40 лет моя Киса начинает медленно сходить с ума, точнее, заболевает климактерическим помешательством. Главный симптом - ненависть к мужу, муж становится врагом № 1. В результате моя Киса начинает угрожать мне огромным кухонным ножом.

Как обычно, в таких случаях, кончилось это разводом. Тогда я стал выяснять то, что моя Киса всю жизнь тщательно скрывала. Оказывается, ее отец был полу еврей и полусумасшедший. Вот она и получила от отца наследство -психическую болезнь.

А годы себе идут да идут. Уже и коммунизм в России развалился, и вместо него пришла демократия, точнее - ворократия. В 1990 году я опять написал письмо в Армавир, улица Халтурина уже не 32, а 38, там жил с женой младший брат Леночки Геннадий. Я хотел выяснить некоторые подробности.

Ответила мне жена Геннадия. Оказывается, после родов второго ребенка Леночка заболела послеродовой депрессией и в результате этого покончила жизнь самоубийством, да как - повесилась! Естественно, что после этого муж Леночки Сима Саратиков оказался в очень тяжелом положении - один с двумя маленькими детьми, один новорожденный, а второму полтора года. Таким детям спешно нужна мать. Сима быстренько женился и порвал все отношения с семьей Берко.

А для меня это еще целая куча проблем. Почему Ирина скрывала, что Леночка покончила самоубийством? Ну, это понятно: моя теща тоже скрывает, что её дочка сошла с ума. Психические болезни - это штука постыдная, и это стараются скрыть. И сестры моей Кисы это тоже скрывают. Меня поражает другое. Ведь я знал Леночку 3 года - и она была абсолютно нормальным человеком. Потом всю войну она прожила с моей матерью и бабкой, и они были о ней самого наилучшего мнения. Какая-то загадка.