— Капитан Ли с «Бэкдже» сообщил мне об успехе вашей миссии, — процедил Кан сквозь зубы, не выказывая ни малейших признаков удовлетворения.

Тонджу слегка кивнул.

— Мы захватили боеприпасы после того, как их подняли на поверхность люди с того американского судна. Десять штук достались нам нетронутыми и признаны пригодными к использованию, — продолжал он. Тонджу не стал упоминать о том, что Дирк намеренно повредил последние два контейнера.

— Более чем достаточно для успешного осуществления операции, — отозвался Кан.

— Ученые-оружейники на борту «Бэкдже» очень довольны. По прибытии в Инчхон все устройства были немедленно отправлены в биологическую исследовательскую лабораторию. Ее руководитель заверил меня, что необходимая очистка и дополнительная герметизация будут завершены в течение сорока восьми часов.

— Надеюсь, переоборудование «Бэкдже» тоже будет завершено к этому времени?

В ответ Тонджу кивнул:

— Судно будет готово своевременно.

— Самое главное — придерживаться графика, — продолжал Кан. — Миссия должна быть завершена до голосования в Национальной ассамблее.

— Если не будет задержки с боеприпасами, мы будем готовы, — заверил его Тонджу. — К моменту нашего отплытия из дока рабочие верфи уже многое успели сделать.

— Мы не можем допустить еще одной ошибки в расчетах, — холодно произнес Кан.

Тонджу слегка прикрыл глаза, не совсем понимая, что имеет в виду хозяин. Обойдя его замечание молчанием, он продолжил доклад:

— Я привез с собой двух пленников с американского судна. Это пилоты подводного аппарата. Один из них — тот, по чьей вине погибли в Америке два наших агента. Я подумал, что вы, возможно, захотите лично принять его, — сказал он, многозначительно подчеркнув голосом слово принять.

— Ах да, те самые двое пропавших членов экипажа с судна НУМА.

— Пропавшие члены экипажа?

Кван шагнул вперед и сунул в руку Тонджу распечатку новости, вытащенной из Интернета.

— Это сейчас в сообщениях всех новостных агентств, — пояснил он. — В Восточно-Китайском море потоплено исследовательское судно. Спасены все, кроме двух членов экипажа, — процитировал Кван заголовок из крупнейшей корейской газеты «Чосун Ильбо».

Тонджу побледнел, но на лице его не дрогнул ни единый мускул.

— Это невозможно. Мы потопили судно, оставив команду запертой в грузовом трюме. Они никак не могли все спастись.

— Тем не менее спаслись, — возразил Кан, — Проходящий мимо сухогруз подобрал их и доставил в Японию. Вы что же, не пронаблюдали, как тонет судно?

Тонджу отрицательно покачал головой.

— Мы торопились как можно скорее вернуться с добытыми материалами, — тихо произнес он.

— В новостях сообщают, что на борту судна случайно вспыхнул пожар. Очевидно, американцы боятся сообщать публике об очередном террористическом акте, — вставил Кван.

— И не хотят рассказывать, что они делали в Восточно-Китайском море, — добавил Кан, — Что ж, возможно, если средства массовой информации не будут дышать им в спину, они не станут слишком ретиво расследовать этот инцидент.

— Я уверен, что мы не выдали себя. В мою штурмовую группу входили люди разных национальностей, а на борту американского судна мы говорили только по-английски и по-японски, — сказал Тонджу.

— Может быть, и неплохо, что вам не удалось избавиться от команды, — заявил вдруг Кан, оживившись. — Это причинит дополнительные неприятности японцам и заставит американскую разведку сконцентрировать усилия именно на Японии. Естественно, они будут искать «Бэкдже». Поэтому чем раньше нам удастся вывести судно снова в море, тем лучше.

— Я буду постоянно сообщать вам о ходе работ на верфи, — отозвался Тонджу, — А эти двое?

Кан заглянул в органайзер в кожаном переплете.

— Сегодня вечером я еду в Сеул на встречу с министром по делам объединения, вернусь завтра. Позаботьтесь, чтобы они дожили до этого времени.

— Я угощу их последним ужином, — ответил Тонджу без малейшего намека на юмор.

Кан никак не отреагировал на это замечание и снова уткнулся в кипу финансовых документов. Поняв намек должным образом, профессиональный убийца повернулся и без единого звука покинул офис хозяина.

В полумиле от закрытого Инчхонского дока, где «Бэкдже» проходил курс косметического переоборудования, два человека в потрепанном грузовичке-пикапе медленно ездили вокруг ничем не примечательного здания судоверфи. Территория вокруг этого лишенного окон сооружения была усеяна пустыми поддонами и ржавеющими погрузчиками, над главным входом красовалась выцветшая вывеска «Кан шиппинг компани». Двое мужчин в поношенных комбинезонах и захватанных бейсболках были частью тяжеловооруженной тайной службы безопасности, насчитывавшей две дюжины бойцов. Служба эта занималась круглосуточной охраной сверхсекретного предприятия. Полуразвалившееся с виду здание скрывало в себе центр высокотехнологичных инженерных разработок, до отказа набитый суперновейшим компьютерным оборудованием. Два этажа здания были отданы под разработку начинки коммерческих спутников. Небольшая группа первоклассных инженеров занималась тем, что встраивала в обычные телекоммуникационные спутники средства прослушивания и разведки. Эти спутники с недокументированными секретными свойствами шли на экспорт и запускались многими странами региона и коммерческими компаниями. В подвале же под самой серьезной охраной скрывалась небольшая микробиологическая лаборатория, о самом существовании которой было известно лишь горстке служащих Кана. Ученые маленькой группы, работавшей в лаборатории, по большей части были тайком вывезены из Северной Кореи. Их семьи по-прежнему жили в северных провинциях, а потому микробиологи и иммунологи не могли отказаться от навязанного им патриотического задания, так же как не могли отказаться и от работы с опасными биологическими веществами.

После того как смертельные бомбы с И-411 были тайно доставлены в лабораторию, эксперты по вооружению помогли биологам извлечь порошок вируса оспы из ячеистых авиабомб шестидесятилетней давности. Японцы в свое время подвергли вирусы сухой заморозке, что сделало возможным их сколь угодно долгое хранение в порошкообразном состоянии. Заряженные оспой бомбы были разработаны таким образом, чтобы сохранить свою смертельную эффективность на время похода подлодки и долее — до тех пор, пока во время взрыва вирусы не подвергнутся воздействию влаги. На протяжении шестидесяти с лишним лет фарфоровые корпуса бомб сопротивлялись разрушительному действию морской воды. Даже теперь, в весьма солидном возрасте, заряд этих боеприпасов нисколько не потерял своей эффективности. Биологи осторожно поместили образцы порошка цвета сливок в биологически безопасный контейнер и инициировали пробный процесс восстановления вирусов при помощи стерильного разбавителя на водной основе. Под внимательным глазком микроскопа можно было видеть, как обезвоженные микроорганизмы, будто спрессованные в кирпичики, просыпаются от долгого сна и отскакивают друг от друга, как резиновые машинки при столкновении, — восстанавливают свое смертельно опасное состояние. Несмотря на долгое время, проведенное в состоянии покоя, ожили все вирусы за исключением лишь небольшого процента от общего числа.

Исследовательской лабораторией руководил высокооплачиваемый украинский микробиолог по фамилии Саргов. Бывший сотрудник «Биопрепарата», гражданского учреждения бывшего Советского Союза, за фасадом которого скрывалось ведомство, занимавшееся разработкой биологического оружия, Саргов унес с собой полученные там знания о генетических манипуляциях с биологическим оружием и продал свою квалификацию на свободном рынке тому, кто согласился уплатить больше всех. Вообще-то он не планировал покидать родину, но его шансы стать в перспективе научным руководителем агентства свелись практически к нулю, когда его застали в постели с женой некоего члена Политбюро. Опасаясь за свою жизнь, он перебрался через Украину в Румынию, где сел на один из черноморских сухогрузов Кана. Изрядная взятка капитану судна позволила ему выйти на более серьезные контакты в компании Кана, где его научная квалификация быстро получила признание и нашла противозаконное применение.