Дирк и Гутьеррес дрейфовали в реке и с мрачной сосредоточенностью наблюдали за гибелью яхты. Спасательная шлюпка с катера подплывала к ним.

— Боюсь, то, что мы не взяли его живым, мне дорого обойдется, — сказал Гутьеррес, когда пламя и дым рассеялись.

Дирк недовольно покачал головой:

— Чтобы он смог провести остаток дней в тюрьме, похожей на загородный клуб? Нет уж, спасибо!

— Не буду с тобой спорить. По мне, так мы с тобой только что облагодетельствовали человечество. Другое дело, что его смерть может иметь для меня неприятные последствия. Начальство будет недовольно, это же международный скандал с Кореей.

— Когда все факты выплывут наружу, по Кану и его банде убийц вряд ли станут лить слезы. Кроме того, он был еще жив, когда мы покинули яхту. Я вообще считаю, что произошел несчастный случай. На воде это бывает.

Гутьеррес на мгновение задумался.

— Несчастный случай на воде, — повторил он, словно убеждая самого себя, — А знаешь, такой вариант, может, и прокатит.

Дирк посмотрел, как последние клочья дыма от столкновения медленно расползаются и исчезают над водой, и устало улыбнулся Гутьерресу. Спасательная шлюпка с катера подошла и выловила их из реки.

1 июля 2007 года

Кан исчез, и вместе с ним рухнула его империя. «Морские котики», ворвавшись в резиденцию, захватили в личном офисе хозяина его помощника Квана и обнаружили кучу обличающих документов, которые тот отчаянно спешил, но так и не успел уничтожить. К югу от Инчхона две другие команды спецназа прочесали судоверфь Кана и соседнее телекоммуникационное предприятие. Сильное сопротивление, которым охрана на заводе встретила спецназовцев, вызвало подозрения, и на предприятие тут же десантировалась большая группа аналитиков и сотрудников спецслужб. Вскоре в подвале была обнаружена тайная биологическая лаборатория; связи сотрудников с Северной Кореей тоже не остались незамеченными. Перед лицом многочисленных доказательств и смерти хозяина Кван быстро сломался и, пытаясь спасти собственную шкуру, подробно рассказал о всех прегрешениях Кана.

В Соединенных Штатах известие о «случайной гибели Кана при попытке скрыться от властей» вызвали у Лина и главных инженеров его группы аналогичную реакцию. Под угрозой обвинения в попытке совершить массовое убийство они согласились сотрудничать с властями. Для себя они выдвигали слабое, но обычное в подобных случаях оправдание — они всего лишь выполняли приказ. Только украинские инженеры отказались от сотрудничества, что и привело их надолго в федеральную тюрьму.

Власти тем временем не раскрывали своих карт до последнего — до того момента, как было получено решающее доказательство. Остатки полезного груза ракеты — те самые, что извлекли со дна Питт и Джордино, — были под покровом строгой секретности перевезены на военно-воздушную базу Ванденберг к северу от Лос-Анджелеса. Там, в охраняемом ангаре, группа квалифицированных инженеров осторожно разобрала головную часть ракеты. Обнаружился фальшивый спутник, скрывавший в себе емкости с вирусом и систему распыления. Эпидемиологи вооруженных сил и Центра по контролю заболеваемости извлекли емкости с высушенным и замороженным вирусом и обнаружили, к своему ужасу, что в них содержится смертельно опасная смесь вирусов оспы и ВИЧ. Их сравнили с образцами из инчхонской лаборатории, и кошмарные выводы подтвердились. Несмотря на проявленный армией интерес к сохранению образцов вируса, президент распорядился полностью уничтожить все обнаруженные запасы. Конечно, оставались опасения, что какие-то образцы могли избежать захвата и уничтожения и остались лежать где-то в неизвестном месте, но на самом деле все вирусы «Химера», полученные специалистами Кана, были уничтожены.

Властям удалось установить принадлежность «Когурё» судоходной компании «Кан энтерпрайзиз» и неоспоримую связь самого Кана с Северной Кореей. Только после этого чиновники Министерства внутренней безопасности раскрыли карты и сделали публичное заявление. Средства массовой информации всего мира словно сошли с ума — ведь были раскрыты детали самой опасной в истории попытки террористической атаки на Соединенные Штаты. Кроме всего прочего, к Кану привели ниточки от убийств дипломатов, и мировая пресса перенесла фокус своего внимания с Японии на Северную Корею. Трудовая партия Кореи начисто отрицала свою причастность к неудавшейся попытке запуска ракеты, но, несмотря на это, в мире поднялась волна гнева против северокорейского тоталитарного режима. Его немногочисленные торговые партнеры ответили еще большим ужесточением условий импорта и экспорта. Даже Китай присоединился к санкциям и разорвал торговые отношения с преступным режимом. Снова, в который уже раз, голодающее крестьянство Севера начало тихо сомневаться в законности диктаторской власти их лидера.

В Сеуле и вообще в Южной Корее исчерпывающие доказательства против Кана и его сообщников произвели эффект ядерного взрыва. Если раньше южнокорейское правительство высказывало неудовольствие в связи с американским военным присутствием, то теперь все это было отброшено. Шок и недоверие сменились гневом и яростью — Кан сумел обмануть всю страну, да к тому же оказался прислужником Северной Кореи. Последствия не заставили себя ждать. Политические друзья и прихлебатели Кана подверглись общественному остракизму. По Национальной ассамблее прокатилась волна отставок, достигшая и президентского офиса. Перед лицом свидетельств о близких личных связях с Каном даже лидер Южной Кореи вынужден был оставить свой пост.

Общественное возмущение заставило правительство быстро национализировать имущество «Кан энтерпрайзиз». В первую очередь распределили яхты и вертолеты, а в резиденции-крепости устроили научный центр по вопросам суверенитета Южной Кореи. Имя Кана было удалено из всех документов, имевших отношение к его бывшим активам, а сами активы позже продали по частям конкурирующим компаниям. Вскоре уже ничто не напоминало о том, что еще недавно жил на свете такой человек. Будто по неписаному закону, имя Кана вообще исчезло из южнокорейского лексикона.

Раскрывшийся факт связи Кана с Севером потряс общество на всех его уровнях. Сразу же прекратились молодежные демонстрации в поддержку воссоединения — нация вспомнила о том, как опасно жить рядом с Севером. Теперь никто уже не забывал об огромной северокорейской армии по ту сторону границы. Воссоединение двух государств осталось национальной целью — но только на южнокорейских условиях. Когда же, еще через восемнадцать лет, Корейский полуостров действительно воссоединился, то движущей силой этого процесса стала растущее в Трудовой партии Кореи стремление к капитализму. Понимая, что капитализм несет с собой свободу личности, партия в конце концов сбросила с себя диктаторскую семейную власть и в одностороннем порядке преобразовала войска в гражданские трудовые отряды.

Однако прежде чем все это смогло осуществиться, южнокорейской Национальной ассамблее нужно было проголосовать по законопроекту 188 256 — законодательному акту, предусматривавшему отвод вооруженных сил США за пределы государства. В редком порыве двухпартийного единодушия законопрект был единогласно провален.

Незадолго до рассвета старшего сержанта ВВС Кейта Катану тихо вывели из грязной камеры муниципальной тюрьмы корейского города Кунсана и передали ожидавшему его полковнику ВВС из американского посольства. Катану ничего не сказали о причинах его освобождения, да он бы особо и не понял. Сержант так никогда и не узнал, что в деле об убийстве опустившейся проститутки его подставили и что это было частью хорошо организованного заговора. При помощи этого и других подобных дел предполагалось настроить общественное мнение против военного присутствия США в Корее. Не узнал сержант и о том, что это Кван, личный помощник Кана, раскрыл все подробности подстроенного убийства. Кван теперь с готовностью рассказывал и о заговоре, и о политических убийствах в Японии, ведь всю вину можно было свалить на мертвого убийцу, Тонджу. Вряд ли все это заинтересовало бы изумленного служаку, когда его по тихому запихнули на борт военного самолета и отправили в США. Одно сержант знал твердо: он с превеликим удовольствием выполнит приказ полковника из посольства никогда больше не появляться в Корее.