— Меня учили потчевать тебя бананами в пальмовом меде, омывать твои ноги настоем алоэ, готовить тебе благоухающее лавандой ложе, петь тебе наши старинные песни и развлекать, рассказывая древние легенды о принцессе Ико, о прекрасной Амарке…

— А что ты делаешь здесь? — поинтересовалась Анаид, решив не дожидаться конца списка легенд.

— Мне надоело ждать, и я решила найти тебя сама, — пожала плечами Дацилия.

Анаид ничего не понимала.

— Но ведь ты только что сказала, что мне нужно отправиться в долину Оротава, потому что там меня ждет специально приготовленная пещера!

— У нас на острове тебя ждут уже полторы тысячи лет.

— Значит, мне придется купить путевку на Канарские острова?

— Зачем ты смеешься надо мной? — нахмурилась Дацилия.

— Я не смеюсь.

— Так зачем же ты спрашиваешь то, что тебе и так известно? Ты же Избранница! Ты знаешь все!

— Ошибаешься, — покачала головой Анаид.

— Как это — ошибаюсь?! Разве ты не Избранница?! — испугалась Дацилия.

— Я этого не говорила. Просто я знаю далеко не все. Например, я понятия не имею, зачем предводительницы Клана Козы полторы тысячи лет назад приготовили для меня пещеру в долине Оротава.

— А вот я — знаю! И знаю это только я.

— Ну и зачем?

— Чтобы ты смогла проникнуть.

— Куда?!

Осмотревшись по сторонам, Дацилия еле слышно прошептала:

— Туда, где начинается Дорога Мертвых! Дорога между двумя мирами!

— Тропа Оры?! — с широко раскрытыми от ужаса глазами прошептала Анаид.

— Да, — вздохнула Дацилия. — Принцессы-менсеи[11] знали, где она начинается, но так и не отважились вступить на нее, пока все не поумирали. А вот ты…

Анаид покачала головой.

Какая-то девчонка с затерянных в океане островов знает о судьбе и предназначении Избранницы гораздо больше ее самой!

— Ну и что — я?

— А вот ты вступишь на эту дорогу живой!

— Надеюсь, я ее живой и покину? — содрогнувшись, прошептала Анаид.

— Вот в этом я не очень уверена, — извиняющимся тоном сказала Дацилия.

— Как это — не очень уверена?!

— Дело в том, что, проводив тебя в кратер, мы, твои верные фрейлины, исполним свое предназначение. Поэтому, скорее всего, ты оттуда больше не выйдешь.

— А что если я выйду в каком-нибудь другом месте?

— Действительно! — обрадовано воскликнула Дацилия. — Об этом я как-то не подумала! Здорово, что ты додумалась до этого сама!

— Ну ладно. Если ты должна прислуживать мне в пещере, что ты делаешь здесь?

— Я решила скорее с тобой познакомиться, — невинно хлопая густо накрашенными ресницами, заявила Дацилия.

— А как ты попала в запертый багажник?

— Очень просто! Я открыла его заклинанием менсея Бенкомо.[12]

— А тебе не кажется, что пользоваться этим заклинанием не очень красиво? — припомнив, что омниоры не очень жалуют Бенкомо, спросила Анаид.

— Все заклинания нашего последнего великого менсея запретили, — вздохнула Дацилия. — А ведь Бенкомо с их помощью хотел не дать вам нас завоевать!

— Лично я вас не завоевывала.

— Извини, я просто хотела сказать: не дать испанцам нас завоевать.

— Ну и почему же ты пользуешься запрещенными заклинаниями?

— Потому что я — бунтарка!

Анаид чуть не расхохоталась, представив себе Дацилию в ее мини-юбке на баррикадах.

— Ты собираешься возглавить бунт молодых омниор нового поколения?

— Его возглавлю не я, — рассмеялась Дацилия.

— Не ты? Ты же сама только что назвала себя бунтаркой.

— Я только подражаю тебе, — к величайшему удивлению Анаид заявила пожиравшая ее преданными глазами Дацилия. — Ты для меня пример во всем! Я хочу быть такой же, как ты! Ты — молодая, красивая, продвинутая! Ты совсем не такая, как впавшие в маразм предводительницы кланов, которые не разрешают нам ходить на дискотеки, носить короткие юбки и произносить заклинания Бенкомо!

От таких откровений у Анаид закружилась голова. Чего еще ей ожидать от этой юной омниоры?!

— Знаешь, Дацилия, я не совсем понимаю, как связаны дискотеки и заклинания Бенкомо.

— Ты такая остроумная! — рассмеялась Дацилия.

Хотя Анаид и не считала остроумие недостатком, раньше она никогда не приписывала себе обладание им и даже иногда завидовала девушкам способным рассмешить всех до смерти своими забавными рассказами, как это умела делать, например, Клаудия, бывшая, по мнению Анаид, гораздо остроумнее ее самой. Впрочем, если Дацилии так хочется, пусть она считает ее остроумной!

Анаид начала понимать, что обладать фанатичными поклонниками не так уж и неприятно.

— И все-таки чего ты хочешь от меня, Дацилия?

— Я хочу видеть тебя, прикасаться к тебе, следовать за тобой повсюду, служить тебе и…

— И что еще?

— …непрерывно повторять, что я тебя обожаю.

С этими словами Дацилия бросилась Анаид на шею и осыпала ее такими неистовыми поцелуями, что девушка покачнулась и облокотилась об автомобиль.

И тут Анаид заметила возвращавшегося с пробежки Гуннара.

— Прячься скорей в багажник!

— Зачем? — удивилась Дацилия.

— Чтобы тебя не увидел папа.

— А кто, по-твоему, сказал мне, как тебя разыскать?

— Так вот ты какая, Дацилия! — с трудом переводя дух, воскликнул подбежавший к ним Гуннар.

Через несколько минут улыбающийся Гуннар уже поглощал бутерброд. После пробежки он проголодался и пришел в доброе расположение духа. Ошеломленный вид Анаид рассмешил его так, что от смеха у Гуннара выступили на глазах слезы.

Сидя втроем с Дацилией за каменным столом у закопченного очага, они воздали должное закупленной в универсаме снеди.

— Какой ты, оказывается, хитрый! — жуя банан, заявила Анаид отцу.

— Я просто стреляный воробей. Вспомни, сколько лет я прожил на этом свете.

— И все-таки зачем ты связался с Дацилией?

— Я решил понять, что кроется за этими бесконечными сообщениями.

Анаид разглядывала Гуннара и Дацилию, сговорившихся у нее за спиной.

— Значит, ты сам позвонил Дацилии?

— Ну да!

— А Селене это не пришло в голову?

— Нет, — покачала головой Дацилия. — Она ни разу мне не ответила.

— А откуда ты взяла номер мобильного телефона Селены? — поинтересовалась у Дацилии Анаид.

— Я переписала его из записной книжки Елены.

— Елены?!

— Ну да! Я же побывала в Урте, хотя и не знала, что так скоро снова туда вернусь.

— Когда же ты уехала из Урта?

— Позавчера.

Прижав руку к груди, Анаид надеялась, что Гуннар с Дацилией не слышат, как бешено стучит ее сердце. Анаид было очень стыдно. Она была страшно расстроена.

— А с детьми Елены ты говорила?

— Только с некоторыми из ее сыновей.

— Ас Роком? — с легкой дрожью в голосе спросила Анаид.

— С красавчиком на мотобайке? Нет. Он вообще на меня не взглянул. А его девушка — набитая дура.

— Марион? — нервно теребя край футболки, буркнула Анаид.

— Да, кажется, Марион. Полная идиотка… Ой! — всплеснула руками Дацилия. — Что я говорю! Она, наверное, твоя подруга. Прости меня, пожалуйста!

— Никакая она мне не подруга! — взвилась Анаид. — Никогда не дружила и никогда не подружусь с этой зазнайкой, эгоисткой и подлой интриганкой!

Заметив, что дочь начала не на шутку заводиться, Гуннар поспешил прервать ее гневный монолог и спросил у Дацилии:

— Ты приехала из Урта на поезде?

— Нет. На грузовике.

— Кто же тебя пустил в грузовик?

— Никто. Я спряталась в кузове среди клеток с курами.

Теперь Анаид стало ясно, почему в багажнике пахло одновременно птицей и малолетками.

— А твоя мама знает, что ты катаешься на грузовиках?

— Мама говорит, что я вся в нее. Она мной очень гордится.

— Твоя мама гордится тем, что ты прячешься в кузове за клеткой с курами? — изумленно уточнила Анаид.

— Мама тоже пряталась — в трюме одного парохода.