— Пригодится. Сразу зарядите мне все пять картечью.

Мастер аккуратно упаковал аркебузу в чехол, а пистолет с зарядами в элегантную сумочку.

— Кто же Вас научил во всем этом разбираться, фройляйн? — улыбнулся он, когда Марта отсчитывала деньги.

— Маркус из Кельна, — ответила Марта.

Оружейник чуть не уронил сумочку.

— Специально для Вас скидка двадцать процентов. Как для него. Передайте ему мои наилучшие пожелания и искреннее приглашение.

— Вообще-то он умер…

— А! Тогда не передавайте.

Если лошадей Франц всего лишь недолюбливал, то огнестрельное оружие откровенно презирал, поэтому, когда Марта и Фредерик застряли у оружейника, Франц оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь более интересного. Внимание привлекла походная кузница неподалеку, где подмастерье вытащил на свет нечто, напоминавшее сверкающий железный парус. Парус при ближайшем рассмотрении оказался спиной кирасы для широкого в кости заказчика, который стоял тут же в сопровождении худенького паренька размером с Франца.

Франц не сразу понял, кто перед ним. Владелец кирасы был одет, как подобает рыцарю, но манеры и лексикон имел почти солдатские. 'Доппельсолднер или лейтенант' - подумал Франц. Зато паренек вел себя как человек благородного происхождения, несмотря на то, что одет был небогато. Франц подошел посмотреть на латы для большого человека и задержался, услышав, что рыцарь (Надо же! Все-таки рыцарь!) удовлетворен подгонкой своего доспеха и желает посмотреть, как выполнена подгонка доспеха на оруженосца.

Доспех выглядел лоскутным, собранным из далеко не новых железок, побитых врагами и ржавчиной. Франц заинтересовался, неужели в этой куче металлолома можно биться, и решил задержаться до конца примерки.

Кузнец начал одевать оруженосца в латы. Горжет оказался практически новым и неплохого качества, сел на плечи почти идеально.

— Дорого, — сказал рыцарь.

— На этот размер другого нет, — спокойно ответил кузнец, — на новое железо у меня цены как местная гильдия положила.

— Берем, — скрепя сердце, сказал рыцарь. Оруженосец довольно улыбнулся.

Кираса местного производства, но лет на пять постарше горжета, оставалась черной от кузнечного нагара, на груди красовалась заплата, закрывавшая пробоину от пули. На прочих местах красовались вмятины и царапины.

— Хорошо, — оценил кирасу рыцарь, — То есть, плохо, но для тебя пойдет, — сказал он оруженосцу.

— А эта кираса разве выдержит удар копьем? — спросил оруженосец, похлопывая себя по груди. Кираса, несмотря на ужасный вид, пришлась ему впору.

— Копьем выдержит. Даже два удара выдержит. Или три. Пулю ни одну не удержит, — спокойно ответил рыцарь, — Она тебе ненадолго. За несколько поединков или отыграешь себе нормальную кирасу, или эту проиграешь.

— Как скажете, мейстер, — ответил тот, переставая улыбаться.

'Мейстер' вместо 'Ваша милость' или 'светлость' или еще какая хрень. Франц удивился. С каких пор оруженосец называет рыцаря 'мейстер'? А рыцарь в ответ не только не даст ему по шее, а даже нотации не прочитает. Странная пара.

— Сверху, чтобы не так страшно выглядело, наденешь свою накидку с мокрой курицей, — не замечая оговорки, продолжил рыцарь.

— С фениксом, — поправил оруженосец.

— Один хрен, птица, — махнул рукой рыцарь.

К кирасе кузнец пристегнул ремешками наборные набедренники с наколенниками по моде ландскнехтов, к горжету пристегнул латные руки. Ноги пришлись впору, а на руках асимметрия бросалась в глаза. Справа был аугсбургский черный рифленый наплечник, а слева — миланский, гладкий и начищенный. Слева между наплечником и стальным локтем оставался просвет почти в ладонь.

— Руки в сборе ему идеально подходит, только к этой паре левого наплечника нет. Слева все равно щит будет, — объяснил кузнец, — а другие варианты дороже, я и так скидку делаю за неполный комплект.

— Руки вверх, вперед, в стороны, — сурово приказал рыцарь. Оруженосец выполнил команды.

— Сойдет, — резюмировал рыцарь. А на левую, чтобы не видели, что тут в защите дыра, повяжешь платок от своей бабы…

— От дамы, — перебил его оруженосец, еще раз удивив Франца.

— Один хрен, женщина, — снова махнул рукой рыцарь, — баклер возьмешь, потому что левая рукавица больше одного удара не выдержит. Правая выдержит не больше двух, подставишь руку — сам виноват.

Затем кузнец достал шлем — армет итальянской работы, какие были в ходу лет пятьдесят назад, а то и больше. Из тех, у которых нащечники соединены с куполом петлями, а забрало опускается сверху. Шлем был в приличном состоянии и добросовестно отчищен от ржавчины. В забрале, первоначально предназначенном только для конного боя, мастер наделал дополнительных отверстий, а к куполу сзади-слева пристроил стальную трубку.

— Где ты это старье выкопал? — спросил рыцарь.

— Не выкопал, а купил, — обиделся кузнец, — Вчера один ломбардец распродавал залежи из своего арсенала. Сами же просили подешевле.

Рыцарь повертел шлем в руках, придирчиво разглядывая эту трубку, которой положено бы было располагаться по центру.

— В эту трубку на затылке, — показал он оруженосцу, — вставишь какой-нибудь веник, чтобы не было видно, что она дырку закрывает.

— Не веник, а плюмаж, — снова поправил оруженосец

— Один хрен, — не стал спорить рыцарь.

'Странная пара' - подумал Франц.

Марта наконец-то забрала покупку и потянула спутников дальше. Через два десятка шагов они вышли на перекресток. Франц повертелся, поглядел во все три стороны и ничего подходящего не увидел.

— Где же тут щиты?

— Может быть, надо пойти по этому указателю? — спросил Фредерик, показывая на вкопанный на перекрестке столб с тремя деревянными стрелами, направленными в разные стороны.

Стрелки были выпилены из широких досок, и на каждой яркими красками было что-то написано на трех языках. На мысль о щитах этот столб мог навести только ребенка, потому что под столбом действительно стоял большой белый щит с картинками и подписями. Рядом со щитом прислонилась к столбу симпатичная девушка откровенно легкого поведения, ее грудь была почти обнажена, а платье будто бы случайно зацепилось за верхний край щита и выставляло на обозрение стройную ножку.

Франц, хотя и не умел читать, сразу понял, что композиция из указателей, щита и девушки это реклама борделя. Даже нескольких.

— Ты не знаешь, где тут продают щиты? — спросил Фредерик по-немецки.

— Зачем тебе щит, юный рыцарь, — ответила девушка на том же языке, — не будет ли тебе более интересно познать искусство любви?

Фредерик покраснел.

— Будет-будет, — ответил Франц, имея в виду себя и прикидывая, сколько останется сдачи после покупки щитов.

Марта тут же вернула беседу в нужное русло.

— Этому юному герру пусть сначала отец разрешит. А этот швейцарец ни сам не пойдет развлекаться, ни своей банде про тебя не расскажет, пока не купит своему господину три щита для конного боя.

— Не Вы ли будете Фрау Профос? — спросила девушка, с завистью разглядывая грудь Марты.

— Она самая, — ответил за нее Франц, глупея на глазах и стараясь привлечь внимание.

Девушка вытянулась, помахала кому-то рукой и закричала по-итальянски. Завязалась беседа, в которой Марта не поняла ни слова, настолько быстро вылетали слова и фразы, пересыпанные местным сленгом.

— Вы, молодой господин, и ты, швейцарец, пойдете налево, все щиты там, только их не видно из-за вон той дурацкой повозки. Четвертый продавец по правой стороне даст вам лучшую цену, — сказала девушка Францу и Фредерику, — а Вас, фрау, жаждет видеть один старый знакомый, который Вам кое-чем обязан по старой памяти. Он сейчас сюда подойдет.

— Ну вот еще, буду я тут стоять рядом с тобой, как шлюха, — возмутилась Марта.

— А не хотите, так не стойте, — спокойно ответила девушка. По-видимому, немецкое слово Hure она посчитала не оскорблением, а обозначением профессии и не обиделась, — дальше за щитами будет таверна под тентом, можете там подождать.