– Тебе звонит Максим.

– Скажи, что меня больше нет, – загадочно произнесла я.

– Поговори с ним. Он все-таки твой начальник.

«Он мой любовник», – чуть не сорвалось с моего языка, но я сдержалась. Информация о том, что нас с Максом связывают сексуальные отношения, была лишней для папы. Уж очень не хотелось, чтобы он обсуждал мои любовные связи со своей драгоценной Маришей! Пришлось подойти к телефону.

– Как ты? – заботливо спросил Макс.

Из трубки исходило тепло и мне захотелось покинуть холодную крепость – квартиру. Я почувствовала жизнь за стенами моей добровольной тюрьмы.

– Забери меня отсюда, – сказала я по-детски плаксиво.

– Я сейчас подъеду, – обеспокоенно произнес голос из трубки.

Когда Макс прибыл, я уже ждала у подъезда на улице, кутаясь в пальто. Было зябко и пасмурно. «Погода моей души», – думала я, морщась.

– Чего желает моя королева? – воскликнул Максим, выскочив из машины и галантно открыв мне дверцу.

– Перечислите возможности! – подыграла я своему любовнику.

– Плотские утехи, ресторация, шопинг…

– Пожалуй, все, что вы перечислили, только в обратном порядке.

Мы рассмеялись. Я искренне радовалась встрече с Максом. Мы давно не виделись, и я поймала себя на том, что мне приятно находиться в его компании.

Поход по магазинам поднимал настроение. Максим впервые сопровождал меня в шоп-туре, чем удивил. У него была аллергия на бутики и, обычно выдав определенную сумму, он отправлял меня на закуп шмоток одну.

– Я просто безумно соскучился, – оправдывался Макс. – Сто лет не виделись.

Ему доставляла удовольствие демонстрация новой одежды. Каждую вещь я преподносила Максу помпезно, широким взмахом руки открывая занавеску примерочной.

– Ты похудела! – игриво заметил потасканный ловелас. Глаза его светились похотливым огоньком.

Мы накупили кучу новой одежды. Яркой и ироничной.

– Много желтого цвета, – заметила я, глядя на пакеты с покупками. – Говорят, этот цвет носят сумасшедшие.

– С чего ты взяла?

– Кто-то сказал… Не помню…

– Выходит, все кто любит солнце – сошли с ума? – улыбнулся Макс. – Я слышал, что желтый – цвет интеллектуалов.

– По-твоему, я умна?

– Не без этого.

– Меня устраивает это объяснение, – иронизировала я, прижимая новые вещи.

Чтобы обмыть обновки и отметить мое возвращение из небытия, мы отправились в мой любимый средневековый ресторан. Я жевала кусок зажаренного на огне мяса и запивала терпким вином. Я поедала вкуснейшее блюдо и представляла себя бывшим узником, которого сто тысяч лет кормили помоями.

– Ты будто неделю не ела, – подтрунивал надо мной Макс, наблюдая за тем, как я с жадностью поглощаю пищу.

– Так и есть, – весело ответила я.

– Я переживал… И много думал о тебе… Мне казалось, я гибну без тебя. Как заброшенный цветок на зашторенном окне.

Ничего не ответив на его скорбное признание, я отхлебнула вина. Ко мне вернулась способность улыбаться. Я растянула губы и кивнула понимающе, разглядывая блики в бокале. Если бы ты знал, сколько всего я пережила за эти дни», – пронеслось в голове. Макс смотрел на меня внимательно, словно пытался прочитать мои мысли.

– Нельзя так пропадать, – обиженно сказал он.

– Мне нужно было передохнуть… Я просто спала! – произнесла я с легкостью.

Будто откликаясь на мои слова, ведущий вечера объявил, что начинается конкурс спящих красавиц. Ресторанная певичка исполнила куплет из какого-то детского кинофильма:

Начался интерактив. Пьяная компания вывалилась на конкурс, представив нам, ни в чем неповинным зрителям, жалкое зрелище с демонстрацией нижнего белья и громкими пошлыми репликами.

– Хочешь, уйдем? – предложил Макс, почувствовав мою нервозность.

Мы сидели в машине. Макс ерзал и стеснялся предложить логическое сексуальное продолжение вечера.

– Я согласна, – воскликнула я, опередив его робкий вопрос.

– Гостиница, – пробубнил он тихо. – Но хорошая!

Я безразлично пожала плечами и откинулась на спинку сидения, закрыв глаза. Вино меня расслабило, видимо, после болезни я стала менее устойчива к воздействию спиртного. Но опьянение было приятным. В дороге меня совсем развело. Когда мы приехали к гостинице, я не хотела выходить из автомобиля, и жаждущий любви и ласки Макс взвалил меня на плечо, как тряпичную куклу. Я брыкалась и громко хохотала: меня забавляла эта игра.

В холле отеля было пусто. Максим установил меня рядом со стойкой ресепшена и терпеливо ждал администратора.

– Будто все вымерли. Или занимаются сексом в своих домах. С женами, – поделилась я предположениями со своим мужчиной. Но он не оценил моего юмора, отругав меня, как шкодливую девчонку.

– Очень хочется ласки и телодвижений! – шутливо возмутилась я. – Где эта чертова администраторша.

Я попыталась залезть на стойку ресепшена, чтобы станцевать сексуальный танец для моего любвеобильного мужчины как в каком-то кино, но Максим не позволил мне взобраться на пьедестал и предложил еще немного потерпеть.

– Свои хореографические навыки продемонстрируешь в номере, – сказал он притворно строго.

Мне казалось, будто все, что я делаю, смотрится и слышится очень смешно. Я даже не замечала, что Макс не реагирует на мои искрометные шутки. Поток юмора благодатно изливался из недр моих: я предложила заняться «этим» прямо в фойе гостиницы. Но моя блестящая идея была проигнорирована злящимся на отсутствие сотрудника и томящимся в ожидании совокупления мужчины. Я зевала. Макс нервничал. Администраторши все не было. Затем у меня начались судорожные сокращения мышц диафрагмы. Мой страждущий любовник сначала решил, что икота – очередная шутка. Но когда звенящее эхом в фойе гостиницы кваканье начало Макса раздражать, он грубо выпалил:

– Алена, стой спокойно, я куплю воды в баре.

Я ответственно кивнула, продолжая залихватски икать. Макс поспешно шагал в сторону бара, оставив меня одну в пустынном просторном фойе. Мне стало скучно. Гробовая тишина вводила в уныние. Вдруг я услышала голоса, они доносились из-за двери, находящейся за стойкой. «Возможно, это администраторша», – подумала я и смело перемахнула через стойку. К заветной двери, из-за которой послышался раскатистый мужской смех, я приближалась медленно, с опаской оглядываясь, ведь, если меня застукает кто-нибудь из персонала, могут обвинить в воровстве, или хулиганстве, или еще в чем-нибудь…

Я осторожно приоткрыла дверь. От страха и стараний быть невидимкой мои судорожные кваканья стихли. Я обнаружила двух разнополых людей. На женщине, лица которой я не видела, потому что она стояла ко мне спиной, была униформа. «Видимо, это администраторша», – догадалась я. Грузный мужчина с пышными усами громко хохотал, гладя себя по животу. Сотрудница гостиницы расстегнула его ширинку и встала на колени, оказавшись ко мне в профиль. Меня будто обожгло – это была моя мать! Я не стала дожидаться самого интересного и, шатаясь уже от шока, а не от опьянения, вышла из-за стойки ресепшена.

Вернулся Максим с бутылкой воды.

– Мне нужно домой! – резко сказала я и направилась к вы ход у.

– Что случилось? – непонимающе вопрошал Макс.

«Моя мать шлюха», – орал разум, но вслух я сдержанно произнесла:

– Мне плохо. Видимо, от вина.

Вернувшись домой, я вбежала в свою комнату и рухнула на кровать, громко рыдая. Картина коленопреклоненной собирательницы мужского нектара Майи сводила меня с ума.

– Почему ты плачешь, дочь? – еле слышно спросил папа.

Я повернула распухшее от слез лицо к отцу. Я хотела рассказать ему о том, что видела, но не могла произнести и звука.

– Потому что… зашло солнце, – выдавила я, всхлипывая.