Багаев меня покинул и до вечера не смог уделить мне внимания, решая какие-то вопросы.

На следующее утро он уехал.

Я вздохнула с облегчением, во-первых, потому что мне не хотелось вести с Петром Петровичем долгие беседы о моем будущем и слушать его ценные советы. Ну и что, ну дал он моей матери слово обо мне позаботиться! По-моему, уж слишком рьяно взялся выполнять возложенные на себя обязанности. Меня также очень порадовало, что вместе с Петром Петровичем отбыли все сопровождавшие его молодцы.

А я взялась за выполнение запланированных мною мероприятий.

В первую очередь позвонила в нашу старую квартиру. Справлюсь у Иры об ее самочувствии и напрошусь в гости. А там посмотрим по ходу делу.

Но дома у отца никто не снимал трубку.

Уехала по магазинам? К врачу?

Я вспомнила о соседке тете Люсе, о том, что давно обещала позвонить ей и приехать в гости, и набрала ее номер. Как раз заеду к ней, узнаю последние сплетни, а когда вернется Ира — перебазируюсь в соседнюю квартиру.

— Ксенечка, дорогая, а я уж не знаю, где тебя искать! — запричитала тетя Люся. — Куда ты пропала, милая?

Я наплела какую-то ахинею, но тетя Люся не очень и слушала, выдавая свои новости.

К моему величайшему удивлению, она была вчера у Иры в больнице.

В общем, ту положили на сохранение, потому что возникла серьезная угроза выкидыша. Тетя Люся, видевшая, как новую молодую соседку выносили на носилках и загружали в «Скорую», зашла к моему отцу, выяснила ситуацию и сама предложила свои услуги. Как я догадываюсь, не потому, что она такая добрая самаритянка. Тете Люсе нужны были новые сплетни.

Но отец был рад помощнице, выдал тете Люсе некую сумму на закупку Ире фруктов, и вчера соседка посетила ее в больнице. Завтра намерена повторить процедуру. Отец заезжает к жене по вечерам, но он в последнее время так закручен, что, в общем, это у него получается не каждый день. А Ира переживает из-за неприятностей мужа, хотя нервничать-то ей особо нельзя.

Я попросила адрес больницы и номер палаты. Тетя Люся мне их с готовностью продиктовала.

— Навестишь ее?

— Думаю, сегодня, раз вы поедете завтра.

— Давай, давай, Ксенечка, а то ей, бедняжке, так одиноко. Она сказала, что у нее и подруг-то нет. Она ведь в Питер приехала откуда-то из Сибири, назвала городок, да я не запомнила. Поступала в медицинский, не поступила, но так и осталась в городе. Не захотелось назад ехать. Но так ни с кем и не сдружилась. Она мне все вчера рассказала.

«Ну, положим, не все», — подумала я, но смолчала.

— Ты ей обязательно от меня привет передай, — продолжала тетя Люся. — Такая девочка хорошая. Как это я с ней только раньше не познакомилась?

Распрощавшись с бывшей соседкой и пообещав заехать к ней при первой же возможности, я повесила трубку и отправилась к Елене Ивановне, чтобы предупредить, что я еду в больницу к подруге.

— Ой, надо бы у Петра Петровича спросить… — протянула Елена Ивановна.

— Я здесь что, пленница?! — взорвалась я.

— Нет, Ксения, что вы! Что вы! — испугалась Елена Ивановна, как обычно хватаясь за грудь. — Но Петр Петрович говорил, что вам бы не следовало отсюда уезжать… Может, вы лучше на лыжах покатаетесь? У нас лыжи есть. И ботинки. И курточка на вас найдется. Ксения, может, подумаете?

— Елена Ивановна, — твердым голосом сказала я, — моя подруга лежит в больнице на сохранении. Я только что об этом узнала. Ее ночью увезли на «Скорой». Я не могу ее не навестить. Если хотите — поедем вместе. Вы давно не были в городе? Пока я буду в больнице, вы по магазинам походите. Как вы на это смотрите?

Елена Ивановна на мгновение задумалась, потом кивнула и стала одеваться.

На моей «Оке» мы, конечно, добирались гораздо дольше, чем на Сашкином «Гранд Чероки», да я и не гоняю никогда на такой скорости, как милый друг. Где-то он сейчас, интересно?

Для начала мы заехали на рынок, где я купила фруктов для Иры, а Елена Ивановна — чтобы взять на дачу, затем я высадила свою пассажирку на одном из перекрестков при подъезде к больнице, и мы договорились, что я буду ждать ее на этом же месте через полтора часа.

— Ксения, если я немного задержусь?.. — вопросительно посмотрела на меня пассажирка.

— Ничего страшного. Я ведь тоже могу задержаться.

Я огляделась по сторонам, заметила небольшое кафе и сказала Елене Ивановне, чтобы, если она придет раньше, посидела внутри, не стояла на морозе, а если увидит мою припаркованную машину пустой, ей тоже следует искать меня в кафе. На том и договорились.

Как и следовало ожидать, Ира лежала в платном отделении, в одноместной палате с телевизором, телефоном и холодильником.

Она была очень рада меня видеть.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Тетя Люся, — сообщила я и предупредила, чтобы Ира не болтала лишнего: соседка разнесет по всему двору, кому надо и кому не надо.

— Я уже догадалась, — улыбнулась Ира, — но все равно рада, что она приходила. Так скучно здесь… Лучше бы меня в общую палату положили! Или хотя бы двухместную. Но твой отец, конечно, взял самую дорогую.

Я кивнула.

Ира немного рассказала про то, как ее лечат, потом грустно улыбнулась и заметила, что мне это, наверное, неинтересно, поскольку я пока еще не планирую стать матерью.

— Я, кажется, уже свихнулась на ребенке, — призналась она. — А что будет, когда родится… Буду сумасшедшей матерью.

— Так это же хорошо, — заметила я.

Я не знала, как подвести разговор к интересующей меня теме. Ира же продолжала болтать о своем здоровье и будущем малыше. Я слушала вполуха, но одна фраза вдруг вернула меня к действительности.

— Что? — переспросила я.

— Тетя Люся сказала, что ты — недоношенная, вроде даже семимесячная, — повторила Ира. — Я вчера ей призналась, что очень боюсь не доносить ребенка, или родится раньше времени, станет медленнее развиваться, отсталым будет, а тетя Люся говорит: вон на Ксению взгляни.

Я сидела, раскрыв рот.

— Ты не знала?

— В первый раз слышу.

— Возможно, тебе этого не говорили. Я могу, конечно, спросить у твоего отца…

— Не надо. Не все ли равно?

— В общем, да…

Затем Ира уточнила, может ли она мне иногда звонить, чтобы хотя бы поболтать, и попросила оставить номер. Телефон-то в палате есть, а записную книжку она оставила дома. Я поняла, что это шанс задать тот вопрос, ради которого я сюда приехала.

— Сейчас я живу на даче у Петра Петровича Багаева, — сообщила я, внимательно следя за Ириной реакцией.

Ее лицо тут же изменило выражение. Она закрыла рукой рот, потом в ужасе посмотрела на меня, попыталась что-то сказать, но не смогла.

Я понимала, что поступаю подло, но иначе не могла. С одной стороны, мне было жалко Иру, с другой — я должна была разобраться в том, что происходит вокруг меня. И если именно из-за нее отец бросил мою мать, изменился в своем отношении ко мне… Я себя оправдывала.

Я достала из сумочки фотографию, которую предусмотрительно вынула из альбома сегодня утром, и продемонстрировала Ире. Ее глаза наполнились слезами.

— Это он ее тебе дал?

— «Он» — в смысле Багаев? Нет, не Петр Петрович. Не прямо, правильнее будет сказать. Но у него имеется один весьма любопытный альбомчик. То есть у него их несколько. С тематическими подборками. Ты фигурируешь в «банном».

Ира закрыла лицо руками и разревелась. Я встала, налила из графина стакан воды и протянула ей. Она выпила до дна, стуча зубами о край стакана.

— От тети Люси я знаю, что ты — иногородняя и что у тебя здесь нет подруг. Почему? Это странно.

— У тебя ведь их тоже нет, — заметила Ира, вытирая слезы.

— У меня их не стало в последний месяц. И на то есть очень веская причина. Три ближайшие взлетели на воздух вместе со «Сфинксом». Я случайно осталась жива. Остальные от меня отвернулись. Все объяснимо.

Ира посмотрела на меня тяжелым взглядом и медленно произнесла:

— У меня тоже все объяснимо. Все всегда объяснимо, Ксения. Если уж тебе так интересно — слушай. Да и мне, наверное, надо выговориться.