Тетя Люся внимательно выслушала мои объяснения, покачала головой, признала, что «ну, может быть, ты, Ксения, и права», и вернулась к своему рассказу о дне гибели моей мамы.

При виде тела тетя Люся бросилась с вопросами к кому-то из следственной бригады, ее довольно невежливо попросили не соваться. Она обиделась. И стала ждать, когда к ней сами придут.

Пришли. Один из чудовищ. Правда, с милицейским удостоверением.

— Да такого к органам близко не подпустят! И я ведь его ночью в окно видела! Ну один из этих, что того лысеющего сопровождают. А тут представился капитаном. Я запомнила, что в удостоверении написано… Долго ему открывать не хотела, а он удостоверение к глазку совал и говорил, чтобы я прочитала, что там написано. А я все не открывала. Ему надоело, и он к соседям позвонил.

Позвонил фальшивый милиционер как раз к тому соседу, с которым тетя Люся активно ругалась и который в свое время застал ее подслушивающей под нашей дверью. Наверное, она подслушивала и что делается у него, тем более у них общая стена. Сосед, естественно, взял сторону «милиционера» и даже предложил тому помочь взломать тети-Люсину дверь. Она открыла сама, не преминув высказать соседу все, что о нем думает.

«Милиционера» пришлось принимать.

— Ты понимаешь, Ксения, говорил он не так…

— Как «не так»?

— Ну не так, как милиционеры. Я-то уж знаю, ты мне поверь. Те-то, что точно из милиции, совсем по-другому вопросы мне задавали. Более официально, что ли. Ну фразы у них другие. И словечек нет, как у этого. Нет, матом он не ругался, но я пару раз не поняла, что он сказал. Я таких слов не знаю.

Я поинтересовалась, о чем допрашивал ее «милиционер». Как и следовало ожидать — о том, что она видела и чего не видела ночью. Для него она спала и ничего даже не слышала. От этого же парня она и узнала, что взорванный «Сфинкс» принадлежал моему отцу. У тети Люси отвисла челюсть.

А затем тетя Люся заметила, что за ней следят.

— Вам это случайно не показалось? — спросила я как можно мягче.

— Ксения! — сурово посмотрела на меня тетя Люся. — Я знаю, что говорю. Поэтому я и попросила тебя приехать. Я сама бы с радостью посмотрела, как ты устроилась на новом месте, но боюсь привести к тебе этих. Они у дома дежурят. И идут по следу, когда я куда-нибудь выхожу.

В это как-то не очень верилось. Неужели следят, чтобы старуха не пошла в милицию? Так тогда, по-моему, и следить бы не стали. Что им (я еще не знала, кого имею в виду под этим местоимением) какая-то старушка-соседка? Если убили (или довели до самоубийства) мою мать, то с тетей Люсей и подавно не стали бы считаться. У моей-то матери, по крайней мере, был влиятельный муж (они же не развелись), а у соседки-то вообще, можно считать, никого нет…

— Больше никто не приходил? — спросила я.

В квартиру к тете Люсе не приходил и не звонил никто — ни из милиции, ни из чудовищ. Но чудовища за ней следят. За каждым шагом. Вернее, не сами, но из той же компании — тетя Люся была в этом уверена.

— Я боюсь, что меня убьют, Ксения, — шепотом заявила мне тетя Люся. — И я хочу, чтобы кто-то знал, кто убийца. Я позвонила тебе. Потому что и тебя могут убить. Как твою маму. Царствие небесное Анне Петровне! — Тетя Люся перекрестилась. — Ты должна быть очень осторожной. Может, тебе уехать из города?

Тетя Люся подумала и заявила, что даст мне адрес дачи своей дочери. Там, правда, летний домик, но небольшая печка есть — на крайний случай сойдет. Мало ли, вдруг мне придется скрываться? Тетя Люся написала мне на бумажке адрес своим старческим почерком и пояснила, в какой щели под крыльцом спрятан ключ.

— Мало ли что, Ксения. Ты мне ведь как родная, — и тетя Люся пустила слезу. — Я, наверное, тоже туда переберусь. Постараюсь обмануть чертей этих. Но ты знай, и если меня убьют — сообщи в органы номер машины этого лысого дьявола.

Я от разговоров на такие темы шмыгнула носом, тетя Люся меня облобызала, я в очередной раз вспомнила про все несчастья, свалившиеся на мою голову в последнее время, почему-то еще и тетю Вику, и подумала о том, что сейчас творится в больнице — если вообще творится. Внезапно мелькнула мысль о том, что я ведь вчера днем появлялась в морге с Алениной мамой и кто-то мог меня запомнить. У меня перехватило дыхание. А если опять будут допрашивать? Не слишком ли часто я попадаюсь в поле зрения органов?

Но, с другой стороны, кто мог меня запомнить? Тот молодой врач, с которым говорила тетя Вика после того, как мы уже обсудили планы на вечер с Васей и Колей? Навряд ли. Да ведь и была я не в своей обычной норковой шубе, а в мамином пальто. И на голове у меня была древняя вязаная шапочка — Аленина мать сама говорила, что нечего привлекать к себе внимание ее коллег моим обычным внешним видом. Я была без косметики, рта не открывала, да и в морг не один посторонний за день заходит… Будем надеяться, что меня никто не запомнил. Да и кто ожидает, что я вместе с санитарами и хирургом занималась ночью расчленением трупов? Скажи кому из моих знакомых — на смех поднимут. И Саша вчера стер все отпечатки пальцев. Нет, пожалуй, насчет убийства тети Вики и двух санитаров я могу быть спокойна.

Но вот могу ли я быть спокойна насчет Саши? Который убивает не задумываясь? Ведь он же хладнокровно сломал троим людям шейные позвонки. На моих глазах… И к взрыву «Сфинкса» явно имеет какое-то отношение. По крайней мере, он про него знал. В этом я не сомневалась. И уехал вместе с тем лысеющим типом, который приезжал к маме ночью… С кем я связалась? И как мне все-таки получить от него информацию, а самой не пострадать? Кстати, а что Саше надо от меня теперь? Ему просто удобно временно пожить у меня? А во мне его интересует только молодое женское тело? Хотелось бы надеяться на такой вариант, правда, не очень верилось, что он не вынашивает и в отношении меня каких-то коварных планов — хотя бы судя по тому, что я уже знала об этом типе.

Пока я сидела в задумчивости, тетя Люся уставилась в окно.

— Вон она! — прервала она поток моих размышлений. — Ксенечка, взгляни на шалаву!

Я мгновенно поняла, что речь идет о новой пассии отца, и припала к стеклу. Девушка лет двадцати пяти в коротком «песце», ботфортах и с раскрытой головой выскочила из черной «БМВ», щелкнула пультом сигнализации и, поигрывая ключами, направилась в парадное. Тетя Люся награждала ее совсем не лестными эпитетами.

Я сжала кулаки, лицо мое исказилось. Как мне хотелось сейчас выскочить на лестничную площадку, встретить эту стерву у лифта и выдать ей все, что я о ней думаю! Или занять у тети Люси молоток (который, как я предполагаю, она бы с радостью мне предоставила и сама бы вышла с метлой). Сдержалась с большим трудом. Но лицо девицы запомнила. Если вдруг случайно с ней встречусь… Не знаю, что сделаю. За мою мать. За себя. У, гадина!

— Поеду я, тетя Люся, — посмотрела я на бывшую соседку. — А то муж скоро с работы вернется. — Я глянула на часы.

Тетя Люся в своем стиле тут же стала меня про него расспрашивать. Я навешала ей какой-то лапши на уши, а перед уходом спросила:

— Может, вы все-таки позвоните в милицию?

— Так эти тогда точно меня убьют, — вздохнула тетя Люся. — Нет, Ксения, я лучше пережду. Вот тебе рассказала — и мне спокойнее. В случае моей смерти ты будешь знать, кто виноват. Тогда все и расскажешь органам. Обещаешь?

Я обещала.

Перед расставанием мы расцеловались. Такой любви ко мне тетя Люся никогда не проявляла.

Направляясь к своей новой квартире, я внезапно обратила внимание на видавшую виды «БМВ», явно купленную на какой-то немецкой свалке, неотступно следующую за моей «Окой». «БМВ» держалась таким образом, чтобы между нами все время оставались две-три машины, но повторяла все мои маневры. Я не хотела им показывать, что заметила слежку, но решила провериться. Саша подождет. Суп сварен, мясо потушено, тем более у меня есть уважительная причина — за мной прицепился «хвост».