— Номерок в ней? — посмотрел на меня Саша.
Я опять кивнула, как китайский божок.
— Пока, — сказал Саша. — Счастливо оставаться.
И потянул меня за собой. Я издала какое-то мычание, желая что-то сказать девчонкам на прощание, но, так и не выдав ни одного членораздельного звука, решила, что отдуваться буду завтра… Или когда начнется следующий семестр. Тем более Ритка со Светкой послезавтра улетают, в Таиланде, надеюсь, подцепят хахалей, так что сцены ревности в начале семестра закатывать мне не будут. Не должны. Уже успокоятся. Как раз мне заткнут рот рассказами о своих приключениях. Подозреваю, что по большей части придуманных, но тем не менее. Я сама подобным грешу. Нельзя же признать, что на курорт съездила зря? А Алена… С Аленой мы как-нибудь разберемся. Она поймет. Или не поймет?…
Сашиного друга в холле уже не было, только на диванчике лежал мужской пуховик.
— Это ваш друг взял для вас, — кивнул на него охранник, обращаясь к Саше.
— Спасибо, — буркнул ему Саша и глянул на меня: — Номерок где?
Поскольку я была еще не в состоянии что-либо вразумительно отвечать (темп событий оказался для меня слишком быстрым, обычно моя жизнь протекала гораздо медленнее), мужчина сам раскрыл сумочку, нашел номерок в боковом карманчике, взял мою шубку, помог одеться, быстро накинул свой пуховик, и мы вылетели на свежий воздух.
— Давай по-быстрому, — велел Саша, опять взглянул на часы и потянул меня за собой к джипу «Гранд Чероки», стоявшему в парковочной зоне клуба.
Двигатель уже работал. Саша рванул заднюю дверцу, чуть ли не впихнул меня внутрь, дернул переднюю у водительского места, рявкнул другу, чтобы перемещался на соседнее сиденье, затем сам прыгнул за руль.
— Побыстрее, что ли, не мог? — недовольным тоном буркнул тот, когда машина уже сорвалась с места.
— Не мог, — огрызнулся Саша.
Каждая фраза включала по крайней мере одно словечко из русского народного фольклора, по понятным причинам я их опускаю. Я вообще девушка приличная и была соответствующим образом воспитана. В обществе матом не ругаюсь. И не в обществе тоже. Речь мужчин меня, откровенно говоря, шокировала. Так в моем присутствии раньше никто себе выражаться не позволял.
Сегодня на тротуаре вдоль места парковки никто из персонала клуба не дежурил, да, в общем, в этом и не было необходимости: кроме джипа стояли еще три машины отечественного производства, не то что в пятницу и субботу, когда, насколько мне известно, тут не то что яблоку, а огрызку упасть негде. Но сегодня была среда, вот-вот должен был наступить четверг. Две машины, по идее, принадлежали «ночным бабочкам», приезжающим на работу на собственных авто. В третьей дремал за рулем какой-то человек. Ах да, это, наверное, шофер Риткиного отца, который ждет нас, чтобы развезти по домам. Сотрудники клуба ставили своих железных коней во внутреннем дворе.
— Высадишь меня на моем углу, — тем временем сказал Сашин друг.
Блондин молча кивнул, казалось, совершенно забыв о моем существовании. Или не хочет проявлять чувства?
Внезапно зазвонил телефон.
— Да? — рявкнул в трубку Саша, послушал, что там говорили, хмыкнул, сказал, что они с Андрюхой не вдвоем и что он потом перезвонит. — Пока, Петр, — завершил он разговор и отключил связь.
Мы уже отъехали от клуба на приличное расстояние. Я не представляла, куда меня везут, и теперь, трезвея, задумывалась, все ли я сделала правильно. Зачем я согласилась поехать с ним? Куда? Я ведь вела себя, как полная идиотка… Что он обо мне думает? И если это конкурент моего отца… И если папа узнает… Если ему еще на меня не наплевать…
Вспомнив папу, я также вспомнила и один из его жизненных принципов: в любой, самой отвратительной ситуации обязательно найдется что-то положительное. Ну, типа ложки дегтя наоборот. В бочке дегтя ищи ложку меда.
А что мы имеем положительного?
Во-первых, утерла нос Ритке со Светкой, всегда меня ругавшим, что я слишком скромная и закомплексованная, в отличие от них. И не соглашаюсь ни на травку, ни на экстази, ни на коку.
— Ты не умеешь расслабляться! — любимая Риткина фраза.
А Светка вечно меня учила, как клеить парней. Ну вот я вам и показала, подружки, что оказалась достойной ученицей. Смотрите и завидуйте. Интересно, что-то они там сейчас про меня говорят? Не стану ли заикой в ближайшее время? Вечерок я им, пожалуй, испортила. И что они теперь предпримут? Хватит в девках подлости, чтобы позвонить моей маме? Или мне лучше самой ей позвонить и предупредить? О чем, кстати? Что я сегодня не приду ночевать? Так с этим вопросом еще надо бы разобраться. Послушать, что скажет Саша.
Вот только Алену жалко… Она, наверное, просто обиделась. Но ведь не навсегда же? Я ей завтра обязательно позвоню и все объясню. И попрошу прощения. Скажу, что ничего не могла с собой поделать.
И ведь правда не могла. Наваждение какое-то на меня нашло в этом коридоре… А сейчас спало.
Я посмотрела в затылок Саше. Да нет, пожалуй… Со своего места я видела его правую руку на руле и вспоминала, как она гладила меня по щеке… Как обнимала на талию, а затем поднялась выше… Я поняла, что вся мокрая. Очень захотелось в туалет, но попросить остановить машину не могла. Да и где тут останавливать? Мы же пока едем по центральной части города. И куда везет меня милый друг?
— По-моему, «хвост», — внезапно сказал Сашин друг.
— Чего? — рявкнул Саша, которого, как и меня, оторвали от размышлений.
— Вон та светлая «шестерка». — Парень кивнул на зеркальце заднего вида. — Покрути-ка.
Саша только ухмыльнулся. И тут началось такое…
Не знаю, где он обучался вождению, но мог бы спокойно участвовать в каскадерских трюках или в гонках «Формулы-1». Михаэль Шумахер с Микой Хаккиненом казались мальчишками по сравнению с моим новым знакомым. Меня бросало по сиденью из стороны в сторону, и я очень пожалела, что пристегнуться нечем.
В пылу гонки (мы кружили по старой части Питера) я услышала какой-то странный звук (что-то глухо ухнуло), но в первое мгновение не обратила на это внимания, только парни впереди одновременно взглянули на часы, и Саша сказал:
— Полночь.
А я подумала: у нас что, теперь еще и в полночь пушка стреляет?
Для непитерцев рассказываю: каждый божий день в двенадцать в Петропавловской крепости раздается выстрел, возвещающий о полудне. Изначально, в петровские времена, пушка стреляла три раза, возвещая о начале рабочего дня, его конце и обеденном перерыве (правда, это было в одиннадцать), а до наших времен дошел лишь один выстрел как дань традициям. Выстрел слышен практически во всех частях города или его отзвук, а вот если лежишь и загораешь на пляже у Петропавловки… Земля под тобой содрогается.
А ведь сейчас тоже прогремел пушечный выстрел — дошло до меня. Так же ухнуло. Нет, не совсем так… Громче. И сильнее. Земля даже чуток содрогнулась. Мы это особо не прочувствовали, потому что несемся как сумасшедшие. Ничего, я завтра, то есть уже сегодня, спрошу у мамы, что теперь у нас бухает в честь полуночи.
— Кажется, скинули, — заявил Саша, обращаясь к другу.
— Да вроде нет больше.
Саша снизил скорость и вскоре выехал на Московский проспект. Там он притормозил, миновав метро «Фрунзенская», на углу какой-то небольшой улочки, названия которой я не знала. Они пожали друг другу руки, и Андрей машину покинул, даже ни разу на меня не взглянув.
Теперь Саша, казалось, вспомнил о моем существовании, обернулся, улыбнулся так же, как в коридоре, и предложил перебираться на переднее место.
— Давай, тут пролезешь, — сказал он.
Не выходя из салона, я оказалась рядом с ним. Саша тронулся с места. Я наконец решилась поинтересоваться, куда мы едем.
— Ко мне, — как само собой разумеющееся, сказал Саша.
Уточнить я ничего не успела, потому что у него снова зазвонила трубка.
— Петрович, я же сказал тебе, что не один! — говорил Саша. — Нет, не знаю… Слушай, мне сейчас некогда… Да, я уверен. В себе я всегда уверен. Пока, Петр.
