Товарищ Глеба попытался вставить, что они должны проверять всех приходящих к патрону. На наличие оружия, добавил Глеб.

— Это он меня облапать хотел, — пискнула я сзади. — И теперь оправдание придумывает.

— Что, я не понимаю, что ли, девушка? — впервые улыбнулась тетка, мне подмигивая. — Все они, кобели, одинаковые. Знаю я эти проверки на оружие. Теперь, значит, так называется? В мои-то годы по-другому говорили…

— Да у нее вы знаете, что может быть? — закричал Глеб, забегая вперед перед теткой и ее перебивая.

— Тебе уже не раз говорили: не ори. Ты лучше взгляни на девушку. Где она могла пистолет спрятать? Вот у тебя сразу видно. А у нее где?

— В сумке, — мгновенно вставил товарищ Глеба.

— На, смотри, — тут же протянула я ему сумку, заметив по ходу, что до этой минуты Глеб сумкой не интересовался, занимаясь исключительно моим телом.

— Чего ты ему даешь? — встряла тетка. — Обойдется. Судят обо всех людях по себе. Отдай сумку девушке! Отдай немедленно!

Тетка так рванула мою сумку, что я забеспокоилась. Но сумка осталась цела. Я тут же повесила ее себе назад на плечо и снова победно посмотрела на молодцев.

Наконец мы вышли в нужный холл, где перед телевизором сидел еще один молодой человек, удивленно вылупившийся на нашу компанию.

Он не нашел ничего другого, как сказать:

— Здрасьте!

Я ему улыбнулась и вежливо поздоровалась, затем вслед за теткой юркнула в палату, за нами последовали Глеб и его товарищ.

Петр Петрович возлежал на довольно широкой кровати и читал газету. Палата оказалась просторной, там, как и в холле, стояла видеодвойка, имелся свой санузел, холодильник, электрочайник, кофеварка. Тумбочка у изголовья была завалена газетами, большой подоконник — экзотическими фруктами, на той, что в ногах кровати, стояла ваза с большим букетом роз.

При нашем появлении Багаев отложил газету в сторону и глянул на честную компанию поверх очков.

— Почему ваши люди зажимают девушек в коридоре? — спросила тетка суровым голосом. — Девушка пришла вас проведать, а ваши охранники под видом досмотра ее тискают? Почему вы их должным образом не воспитываете? Мало того, что шумят в холле, так еще и сексуальными домогательствами занимаются.

— Э… — промычал Петр Петрович, переводя взгляды с охранников на меня, на тетку и обратно, при этом нервно поглаживая лысину довольно внушительных размеров.

Медсестра тем временем выговаривала Петру Петровичу дальше. В общем, ему следовало провести работу со своими сотрудниками, что он и обещал сделать. Мальчики стояли пунцовые. Наконец тетка с чувством исполненного долга удалилась. Перед уходом, правда, показала мне на кнопку вызова над кроватью Петра Петровича, чтобы я, в случае чего, нажала. Она тут же прибежит. И сверкнула глазами на молодцев.

— Брысь! — сказал Багаев Глебу и его напарнику.

— А она? — кивнул Глеб в мою сторону.

— С ней я уж как-нибудь сам разберусь, раз вы не в состоянии, — заметил Петр Петрович и посмотрел на меня. — Садись, Ксения, раз уж приехала. Что тебя привело ко мне? Чувствуй себя, как дома.

— У меня дома цветы живым людям в ноги не ставят, — заметила я, беря стульчик и усаживаясь на него по правую руку Петра Петровича.

Багаев глянул на букет у себя в ногах, и тут до него впервые дошло…

— Глеб! — рявкнул он нечеловеческим голосом.

Глеб, только что палату покинувший, влетел тут же назад в сопровождении обоих товарищей, и они незамедлительно наставили на меня три ствола. Один из товарищей заодно издал воинственный клич, звучавший, как «и-й-йя!», второй рявкнул, чтобы я не двигалась, Глеб просто назвал меня сукой.

— У вас все охранники такие придурки? — с невозмутимым видом поинтересовалась я у Петра Петровича, потерявшего дар речи.

Надо отдать должное Багаеву, он быстро пришел в себя и прошипел:

— Уберите пушки!

После недолгой перепалки с хозяином, за состояние здоровья которого молодцы беспокоились, они все-таки приказ выполнили, а потом еще получили хороший нагоняй за цветы.

— Вот Ксения сразу заметила, — шипел Петр Петрович. — Кто их сюда поставил? Кто додумался? Уволю на хрен!

— Владислав Николаевич, — выдавил из себя Глеб. — Папа Ксении.

Сообщив данную информацию, Глеб победно глянул на меня. Но я сидела невозмутимо, думая, что надо бы выяснить, когда папочка успел тут появиться. О чем и поинтересовалась вслух.

Часа три назад, сообщил Петр Петрович, правда, добавил, что папочка был какой-то потрепанный, что, в общем-то, ему несвойственно.

— Да, какой-то не такой был, — кивнул Глеб, наконец пряча «пушку» под свитер (так он ее хоть и опустил, но не прятал). Его соратники последовали его примеру. — Даже не определить с ходу, что с ним такое произошло.

— Избили? — высказала предположение я, вспоминая Сашу, про которого пока не спрашивала.

Глеб пожал плечами. Петр же Петрович решил, что нам лучше с ним остаться наедине, и в очередной раз попросил своих молодцев выйти и больше никого к нам не пускать, а также не врываться без предупреждения. Подчиненные приказ выполнили без слов и дальнейших возражений, а в мою сторону так вообще больше не смотрели. Правда, перед уходом тумбочку, стоявшую в ногах шефа, передвинули к стене.

— Так что тебя ко мне привело, Ксения? — опять спросил Багаев, когда мы остались одни.

— Давайте лучше закончим с папой, — сказала я. — Что с ним?

Теперь уже Петр Петрович пожал плечами.

— А шут его знает, — заявил в конце концов. — Такое впечатление, словно его трясли на ветру, причем вниз головой. Ну или веником отбутузили. Не могу иначе выразиться. Потрепали хорошо, но он в состоянии самостоятельно передвигаться.

И что такое с ним делал Саша?

И почему отпустил?

Я поинтересовалась, зачем папочку сюда приносило. Багаев стал что-то петь про то, что мой родитель приезжал его проведать и все в таком же духе, я же, прерывая этот поток, прямо спросила:

— Помириться хотел?

— А почему ты думаешь, что мы поругались? — вскинул брови Багаев.

— Вы же его в покушении на себя подозревали? Даже ребят своих во главе с Глебом за ним ко мне прислали. Мебель у меня покрушили.

— Ай-яй-яй! Как нехорошо получилось! — затряс головой Багаев. — В самом деле покрушили?

— Приезжайте как-нибудь в гости. Взглянете.

Багаев тут же пообещал, что даст задание Глебу обеспечить меня новой мебелью. С чего бы такая щедрость? — подумала я, но пока от данного вопроса воздержалась.

— Но Владислав Николаевич тоже нехорошо поступил, — заворковал Багаев. — Ты же, кажется, присутствовала при… встрече наших сотрудников? Она же в твоей квартире происходила? Так, Ксения? И ты же своими глазами должна была видеть, как его люди потом превосходящими силами скрутили моих.

— А потом влились дополнительные силы? Каким образом Глеб оказался сейчас под дверью?

Багаев заговорил про то, что я слишком много всего хочу знать, а я вообще, честно говоря, удивлялась, что он со мной разговаривает, причем на все эти темы. Но Петр Петрович разговаривал и пояснил, что в мою квартиру врывались не полным составом, водитель оставался в джипе, он и увидел прибытие к дому усиленного отряда отцовских гоблинов — ну и, естественно, вызвал подкрепление, которое решило не устраивать дальнейшую бойню в закрытом помещении, а освобождать своих по пути, что и было с успехом осуществлено. Выдал все это Петр Петрович на одном дыхании, я чуть не запуталась, но, приложив усилия, все-таки разобралась.

А теперь папочка приезжал восстанавливать отношения. Багаев с ним и помирился. Вот только гость отказался сообщить, где пребывал все время после инцидента.

— Ты не в курсе, Ксения?

— Понятия не имею. Сама его искала.

Затем Багаев задал мне вопрос про Сашу и про то, не знаю ли я случайно его нынешнего местонахождения. Я ответила, что, к своему великому сожалению, даже не в курсе, жив он или мертв, о чем как раз хотела поинтересоваться у Петра Петровича.