Из допроса Кодзо Окамото израильские власти узнали, что трое террористов входили в состав «Японской Красной Армии». Их наняли представители главного командования группировки «Народный фронт освобождения Палестины», верно рассудив, что израильские службы безопасности подозревают лишь арабов.

Следующие несколько дней пресса только и писала что об этой истории и запланированных актах в Израиле, в том числе — захвате самолета и организации его крушения в Тель-Авиве или Хайфе. Такое развитие событий всем казалось очень правдоподобным.

Месяца через полтора израильтяне отыгрались, убив в Бейруте ключевую фигуру «Народного фронта» вместе с племянницей. Двумя днями позже, при ответом ударе под девизом «зуб за зуб» от взрыва бомбы на автовокзале в Тель-Авиве пострадало одиннадцать человек.

Новой ареной для бойни стали Олимпийские игры в Мюнхене 5 сентября 1972 года, когда группировка «Черный сентябрь» попыталась захватить израильских спортсменов, но неудачно.

Террор приносил свои плоды. Израильтяне, в том числе палестинцы на оккупированных территориях, несли экономические убытки: тысячи туристов отменяли бронь. Туристические агентства предлагали вместо поездок в Святую Землю паломничество в соборы, усыпальницы и другие святые места Европы.

В то же время поступил специальный доклад престижного американского «мозгового центра» — Корпорации РЭНД, — в котором последние события толковались как ранняя стадия новой эпохи терроризма и контртерроризма на Ближнем Востоке. Докладчики рекомендовали службам безопасности и военным США заняться разработкой стратегии, чтобы во всеоружии встретить превращение национального терроризма в международный.

Израиль усилил пограничный досмотр до такой степени, что солдаты видели потенциальную угрозу во всех приезжих, даже в седовласых еврейских бабушках, и возможную бомбу — в каждом самолете. Теперь Рубен и его попутчики страдали от последствий.

Через десять минут дверь в салон открылась. Пассажиры умолкли. Появились двое парней, каждый держал у бедра надежный «узи» с внушительным магазином. Солдаты были в ботинках, бежевых штанах и оливковых рубашках с открытым воротом. Старшему на вид двадцать один, младшему — девятнадцать.

«Призывники на обязательной трехгодичной службе», — догадался Рубен.

Девятнадцатилетний прошел вглубь салона — теперь за пассажирами следили с обеих сторон.

В дверях показался офицер, судя по виду — ровесник Рубена, лет двадцати пяти. Он быстро обшарил глазами пассажиров: нет ли непосредственной угрозы. Таковой не оказалось. Офицер чуть расслабился, и понеслись стандартные приказы.

— Пожалуйста, не делайте резких движений и не открывайте сумок без моего разрешения. Мы можем вас застрелить, — спокойно заявил он на отличном английском. — Опустите откидные столики, медленно положите на них документы и руки так, чтобы мы их видели. Я проверю каждого.

Офицер повторил объявление на иврите, французском и арабском.

Затем под бдительными взглядами подчиненных медленно двинулся по салону, проверяя паспорта. У места 11а перевернул документ, посмотрел страницы на свет, льющийся в иллюминаторы.

Ce visa apparaît contrefaçon. Sortez lentement de votre siège. Mettez vos mains sur votre tête et allez à la garde à l'avant. Vous serez interrogé[1].

Он думает, что виза фальшивая, — прошептала мама завороженному десятилетнему ребенку впереди Рубена.

Охраннику люка направил дуло «узи» на сконфуженного француза и вывел его наружу. В самолет зашел новый солдат. Лица пассажиров исказил страх. У пожилого мужчины затряслись ноги — он едва сдерживался, чтобы не кинуться в туалет. Военные не шутили. Кто следующий?

Потела еще не старая англичанка, которая накануне уронила паспорт в горячую ванну. Она высушила документ феном и пыталась разгладить страницы утюгом. Но паспорт все равно выглядел неважно. Когда офицер добрался до ее места, англичанка разразилась бурными извинениями, объясняя, что произошло. Тот взглянул на документ и рассмеялся:

— Значит, паспорт постирали. Британское посольство выдаст вам новый.

Шутка разрядила атмосферу.

Офицер раскрыл следующий паспорт и пригляделся к Рубену.

— Рубен. Вы еврей?

— Нет. Просто матери нравилось это имя. Ее первую любовь звали Рубеном, она его так и не забыла… Американский моряк. Познакомились, когда он учился в Новой Зеландии. Его убили в бою за Гуадалканал.

Рубен рассказал больше, чем требовалось.

— Новозеландец, ага. В вашей визе написано, что последние пять лет вы учились в Великобритании. На чем специализируетесь?

— На теологии и теософии.

— Значит, приехали в Святую Землю, чтобы увидеть все воочию. Хорошее время выбрали. Туристов почти нет. Не сезон, да и люди боятся к нам ехать из-за нескольких инцидентов. Где учились?

— В Оксфорде.

— В каком колледже?

— В Линакере. Там новая аспирантура.

— Вы знаете о трехстах десяти заповедях Торы? — Офицер вел себя так, словно вежливо беседовал с новым приятелем.

— Да, разумеется, я читал Тору… много раз. Странно, что вы говорите только о трехстах десяти. В первых пяти книгах Библии насчитывается шестьсот двенадцать уникальных заповедей, некоторые выделяют шестьсот тринадцать. Христиане, естественно, обычно называют Тору Ветхим Заветом.

Рубен выдержал экзамен.

— Хорошо. Я подумал, что выпускник Оксфорда должен знать такие элементарные вещи. Кстати, можете забрать свое оружие у сотрудников безопасности в терминале.

Все, кто понимал по-английски, уставились на Рубена. Тот вспыхнул и опустил глаза. Он почти слышал мысли попутчиков: какое оружие? кто он такой, чтобы носить оружие? тайный агент? наемный убийца? что он задумал? что происходит?

Это была просто чудовищная ошибка. Когда Рубен проходил через службу безопасности аэропорта Орли к югу от Парижа, ревностный служащий решил, что в его смену бойня в аэропорту Лод уж точно не повторится. Он выхватил из ручной клади Рубена нож, вилку и ложку и осведомился:

— Pourquoi portez-vous ces armes?

Рубен пришел в замешательство. Его знаний французского хватало только на чтение меню.

— Почему огужие? — повторил офицер на ломаном английском.

При возникновении языкового барьера Рубен поступал как все англоязычные туристы в Европе. Он ответил медленно и громко:

— Я покупаю еду в магазинах и кушаю в парке вилкой, ложкой и ножом. Мне, студенту, не всегда по карману ваши чудесные французские кафе.

— Зачем огужие? Пластик нож, fourchette и cuillère

.[2] дают на богту.

— Нет. Нож, вилка и ложка — для обеда, а не для захвата самолета. Я не намерен закусывать пилотом.

— Вам смешно?

— Нет. Конечно, нет.

Служащий помедлил. Этот Рубен Дэвис представился студентом. Так и в документах написано. Он помнил, как студенты буйствовали на улицах Парижа четыре года назад. Он хотел допросить Рубена как подозреваемого. Начальник отказал. Закончилось тем, что в качестве компромисса у Рубена изъяли металлические приборы. Нож, вилку и ложку положили в пакет с надписью «оружие» и отдали капитану самолета в кабину. Рубену разрешили забрать их после прохода через службу безопасности Израиля.

Во время полета британский экипаж во главе с капитаном отпускал незамысловатые шутки: о заложниках от слова «ложка», о столовых приколах и проколах службы безопасности, о террористах, которые того и гляди захватят самолет, угрожая пилоту вилкой. Когда подоспела еда, экипаж тянул жребий, кому вместо пластмассовых ножей достанется оружие. Выиграл штурман, а после обеда стюардессу попросили вымыть опасные приборы и снова их запечатать.

— Благодарю вас за терпение, — сказал израильский офицер, закончив досмотр. — Теперь мы проследуем к терминалу. Прежде чем получить багаж, вы пройдете пограничный контроль. Затем таможню и другие службы безопасности. Вас проводят. Прошу не брать ничего у незнакомых людей, когда будете покидать Израиль, особенно у палестинцев. Бомбу или другое оружие можно замаскировать под что угодно. Ради вашей и нашей безопасности декларируйте на обратном пути все, что купите или примете в дар. Мы можем взять вас под стражу, если обнаружим при обыске не внесенные в декларацию предметы.