УАЗ въехал на территорию блокпоста со стороны «внешнего мира». Двое часовых с трудом отворили ворота, попутно разгребая снег, а когда машина оказалась во дворе, вернули створки в прежнее положение.

— Не закрывайте. — Выкрикнул, выглядывая из УАЗа, капитан Зинченко. — Я еще в поселок часа через два поеду. А то наметет, и не выберемся потом. Пусть ворота открыты будут.

Бойцы закивали и принялись вновь раздвигать металлические створки.

УАЗ тем временем остановился на расчищенном асфальтовом пятачке перед основным корпусом, и капитан, кряхтя, выбрался из салона. Тут же принялся застегивать куртку, полез в машину за шапкой.

— Холод-то какой… — Водрузив головной убор поверх лысины, офицер глубоко вздохнул и огляделся.

Уезжал он в «Чернобыль-4» за час до полудня, и за время его отсутствия блокпост неуловимо изменился. Изменилась погода, изменилось количество часовых. Хотя, погода не имеет к блокпосту отношения. Это чертова Зона заметает снегом линию Периметра. И ведь всего в трех километрах западнее никакой бури нет, а здесь ни черта в пятидесяти метрах перед собой разглядеть не удается. Зона, мать её… мать её планета Земля…

А вот почему больше часовых? Те, что открывали ворота вообще не должны в карауле быть, а они вон, у ДОТа стоят…

Да вот и на основном посту не один часовой, как обычно, а двое.

Капитан поднял воротник куртки и двинулся в сторону вагончика, около которого замерли двое часовых. При виде Зинченко оба вытянулись по стойке смирно, козырнули офицеру.

— Чего вы снаружи забыли? — Капитан потер замерзшие руки.

— Приказ. — Один из бойцов поморщился. — До наступления праздника пост не покидать, глядеть в оба.

— В оба… Ну раз так, один пусть остается здесь, а ты со мной пойдешь — надо ящики с провиантом разгрузить.

Капитан кивнул в сторону УАЗа и, не дожидаясь, пока выбранный для этой работы боец отреагирует, двинулся к машине. Рядовой, явно обрадованный тем, что появится возможность немного размяться, семенил следом.

— Я тебе ящики буду давать, а ты их на кухню к Ищуку таскать будешь. Понял? Думаю, понял. Ищуку скажи, чтобы столы ставил в центре зала, иначе будет как в прошлом году, когда пришлось спиной к телевизору сидеть. Телевизор-то хоть работает?

— Плохо… Буря ведь, товарищ капитан…

— Да, буря… Будь она неладна эта буря.

Поравнявшись с машиной, офицер открыл багажник УАЗа и оглядел его содержимое. Ящики, коробки, кульки, кастрюли — чего здесь только не было.

— Мы живем не для того, чтобы есть, а едим для того, чтобы жить. — Произнес Капитан Зинченко. — Философ, что ни говори, был умный мужик, раз такое сказал. На вот, держи.

Ящик шампанского перекочевал в руки часового.

— За коробками кого-нибудь пришли, иначе весь наш салат так в багажнике и замерзнет.

Зинченко развернулся к машине, достал из УАЗа очередной ящик, на этот раз перемотанный скотчем, глубоко вдохнул.

Мороз-то какой…

— Шевелись, боец! — Выкрикнул он вслед часовому.

Поставив ящик на снег, капитан принялся вынимать из салона автомобиля завернутые в полотенца кастрюли.

Немного помедлив, Зинченко всё же опустил кастрюли на снег и оглядел переминающегося с ноги на ногу часового, который остался у вагончика.

— Откуда такое богатство?

Капитан обернулся. Перед ним, ухмыляясь, стоял сержант Григорьев, которого все обитатели блокпоста шутливо нарекли Костиком. Костя Григорьев…

— Товарищ капитан, из поселка?

— А? — Зинченко не сразу понял, о чем идет речь.

— Еда из поселка?

— Из «ШТИ», Костик. — Зинченко улыбнулся. — Так сказать, «от нашего стола вашему». Картошка, котлеты, оливье и много чего ещё. Всё горячее, и приготовлено гораздо лучше, чем то варево, которым нас Ищук потчует. Еще и водка есть.

— Да, хорошо. — Сержант кивнул. — Вот только распоряжение командования — не пить.

— Что значит «не пить»?

— Возможен прорыв сталкеров через наш блокпост. Удвоен караул, и приказано никому не пить.

— Вот оно что… — Зинченко с тоской посмотрел на стоящий в багажнике ящик водки. — Это уже беда… Ты вот что, Костик, бери эти коробки и тащи в здание. Поесть по-человечески нам никто не запрещал.

— Тоже верно. — Сержант подхватил коробку и двинулся в сторону основного здания.

— Прорыв, говорите… — Просипел капитан, когда Григорьев оказался у дверей главного здания. — Кто ж это вам доложил?…

Опасливо озираясь, он извлек из кармана ПДА и принялся стучать по цифровой клавиатуре, потом коснулся кнопки с надписью «отправить». На миникомпьютере высветилось:

Спрятав ПДА в карман, офицер захлопнул багажник и сел в машину. Судорожно застучал по приборной панели, вывернул руль. Ждать конца перестрелки с «монолитовцами» он не собирался. Если группу Кумача ждут, то и его вычислить — «как два байта переслать»…

Взревел мотор, моргнули фары уносящейся в сторону «Чернобыля 4» машины, и всё стихло. Взвыл ветер, кидая острые льдинки на распахнутые ворота во внешний мир…

На крыльце основного здания появились двое.

— Товарищ сержант, а куда капитан делся? — Спросил один из них. — Сказал, еще ящики остались…

— Не знаю, Андрюха, может опять в «ШТИ» рванул за котлетами… — Отозвался второй. — Вон ящик оставил и кастрюли. Давай в здание занесем, пока хавчик не замерз…

31 декабря 2014 года. 23:47.

Недалеко от одиннадцатого блокпоста.

Зона вела его…

Осознание этого факта пришло как только стая двуногих попала в аномалию. Точнее в аномалию попал тот, который шел последним. Хлопок, и вот людей уже трое…

Нельзя было оборачиваться, но человек обернулся…

Когда до линии Периметра оставалось десять минут ходьбы, двуногий, идущий последним, обернулся и увидел химерыша. Отступил в сторону, пытаясь что-то выкрикнуть, но Зона и на этот раз спасла мутанта. Заметивший химерыша сталкер не успел и слова сказать, а вокруг него уже извивались языки пламени…

Многое повидал за свою короткую жизнь молодой мутант. На его глазах погибли отец и мать, сгинули в аномальных полях сестры и братья, но то, что сделали люди, даже для него показалось страшным. Когда ввысь устремился хлыст багряного пламени, и попавший в аномалию человек принялся извиваться, остальные лишь развернулись и продолжили путь. Ни слова, ни реплики, словно они знали, что их товарищ должен был погибнуть.

Химерыш сделал для себя один вывод — вожак стаи слаб и не способен управлять своими сородичами. Ведь как еще можно было объяснить такое равнодушие к судьбе попавшего в аномалию собрата. Да, спасти было уже нельзя, но и тени испуга или удивления не отразилось на непоколебимо-каменных лицах.

— Так хочет Монолит. — Бросил на ходу Кумач.

Двуногие больше не оглядывались и не замечали одинокого мутанта, идущего по их следам.

След в след двигался молодой химерыш, не смещаясь в сторону, потому, что знал, как легко может повторить судьбу сталкера, стоит лишь однажды оступиться.

Он не приближался к идущим впереди двуногим, но и не отставал, сохраняя дистанцию. Люди замирали, и он замирал тоже…

— Это от нашего человека с блокпоста. — Услышал мутант голос Кумача.

Люди к этому времени миновали очередную низменность, и химерыш едва не налетел на остановившуюся группу.

Вожак странной стаи размахивал руками, указывая своим сородичам на святящийся объект, который держал в собственных ладонях.

— Ты ПДА-то спрячь, Кумач, не «спали» нас. Близко мы уже. — Прохрипел один из ведомых. — Что мы теперь Вольту скажем? Надо ведь его предупредить, что на блокпосте его ждут.

— Надо. — Кумач согласно кивнул, коснулся пальцами экрана ПДА, но вдруг замер, обратив взор к вершине холма.

Посиневшие от холода губы изогнулись, глаза сузились.