— Они не ели пищу Зоны? — в разговор подключился Брыль.

— В самую десяточку! В награду возьми с полки пирожок, их там два. Крайний не трогать!

— Как? — удивился Брыль.

— Молча. — Его перебил Чуб. — С «желторотиками» всё понятно. Объясни, Ильич, тогда солдаты и «Монолит», как же?

— О, солдаты это отдельная каста гурманов! В их еде столько химии, что они скоро будут светиться как рождественские ёлки. Только успевай их облучать радиацией. За их рационом наблюдают целые НИИ! Я бы их трупы даже в землю не стал бы закапывать!

— Слушай, Ильич, а ведь точно! Их трупы даже «холодец» не берёт… — Лёва прикрыл рот рукой, осознавая открывшуюся перед ним тайну.

— Теперь понятно, почему старшой нам тогда по шапками надавал за солдатский паёк. — Припомнил Прыгун.

— Погоди, наёмник… С Кордоном ясно — там еда со свободы попадает. На Свалке бандиты питаются, чем Зона пошлёт, иногда находя заначки военных. За сытость «Свободы», «Долга» и военных пекутся повара… Как тогда «монолитовцы» до сих пор выживают? Или ты хочешь сказать, что раз на их территории нет ни монстров… и нет зомби, то они…? — Чуб внимательно посмотрел мне в глаза.

— Отнюдь! Монстры гибнут на подходах к территории «Монолита», лишь по одной причине — там ничего живого не осталось! А останками зомби усеян весь «выжигатель». Сами же их там и убиваете.

— Но чем питаются «монолитовцы»? — этот вопрос видимо сильно беспокоил Чуба.

— Святым духом. — Усмехнулся Лёва.

— Нет! Они по ночам грызут Монолит! — во весь голос засмеялся Ромыч.

— Заметь, Ромыч, это твои слова… Не раскрою большой тайны, если скажу… Наёмники, как и «монолитовцы», пользовались оставшимися в их распоряжении несколькими складами с запасами для военных на случай войны. С одного из них я как раз шёл, пока не попал под «холодец».

— Откуда ты всё знаешь? — Чуб настороженно посмотрел на меня.

— Потому что он… — Ромыч заговорщицки замолчал, ожидая моей реакции на свои слова.

— Ну?! — первым не выдержал Чуб.

— Он хотел сказать… — начал я за него отвечать. — Что просто надо внимательно за всем наблюдать…

Мне давно стало ясно, к чему клонит «свободовец». Он знает — за мою голову по Зоне объявлена приличная награда. И тут я появился один, без оружия… пока без оружия. Вот жаль ленточки не хватает красиво перевязать. Зря ты, Ромыч, не стал того паренька слушать… Возможно, сейчас бы не так нервничал.

— …А потом уже делать выводы. — Закончил я фразу в полной тишине. Все сталкеры задумались над моими словами, которые предназначались одному человеку, лежащему в конце цистерны. Он сделал вид, что моё предостережение напрасное сотрясание воздуха. Ну что же, ждать все равно до конца выброса. Я скинул на дно цистерны изорванную плащ-палатку. С облегчением снял лёгкий рюкзак и, расстегнув клапан, стал рыться.

— Но какие выводы я должен сделать из этого? — Не унимался Чуб.

— Выводы? — теперь я внимательно посмотрел на него. — У тебя одно должно быть на уме сейчас… С Новым годом! Ребята, с Новым годом!

И в его руки полетела банка тушёнки с гречневой кашей…

06/06/09

Человек он как река: в детстве тонкий и слабый он сильно зависит от питающих его влагой родителей-гор, под покровительством которых беззаботно журчит и радостно скачет по скалам.

Набравшись сил, он покидает родительскую опёку, вырывается на простор жизни, и, радуясь своей силе, беспокойно бурлит и рвёт берега постоянно ища нового русла.

Созрев и успокоившись, он питает влагой свою долину, отдаёт драгоценный ил полям, щедрой рукой рассыпая накопленные раньше знания, становясь источником процветания и благосостояния.

Достигнув моря, он замедляет бег и мирно растворяется в океане, вливая своё существо в общее вместилище влаги.

Если ты такая река — твоя жизнь прожита правильно.

Сталкер по кличке Могила девятый час поджидал в засаде своего «клиента». Зловещая кличка за долгие годы настолько приросла к его личности, что он и сам мысленно иногда называл себя именно так. Мрачный, как замшелая могильная плита на заброшенном кладбище, он умел так же глубоко и навеки сохранять чужие тайны и секреты, а злые языки шептали, что каждый, кто перешёл ему дорогу, рано или поздно ложился в могилу. Свою кличку он принёс с собой ещё из-за периметра. По профессии Могила был наёмным убийцей — киллером, карьера которого началась в конце лихих девяностых и достигла апогея в начале двадцать первого века. Он был расчётлив, холоден и терпелив, и поэтому до сих пор не мог понять, как могли его так просто и подло подставить. Кто-то убрал одного криминального авторитета, работая под его стиль, и оставил на месте преступления невесть откуда украденный окурок с могиловскoй ДНК. Начиная с этого момента охотнику и самому пришлось быть в бегах, спасаясь не столько от ментов, сколько от людей усопшего пахана. Единственным местом, где он мог скрыться, и, свободно нося оружие, имел хоть какой-то шанс защитить себя, была Зона Отчуждения. Четыре года прошли с тех пор, как Могила впервые ступил на эту проклятую землю. Но чертям в аду живётся комфортно, и наш киллер, быстро освоившись с местными обстоятельствами, взялся за привычное делo. Спустя некоторое время он нашёл свое место в иерархии сталкеров и заработал всеобщее уважение. Вообще-то, его все просто очень боялись и обходили десятой дорогой. Но это полностью устраивало киллера. По своей натуре Могила был нелюдимом, а за последние годы одиночества и вовсе одичал. Общество людей тяготило киллера, и поэтому скоро у него завёлся посредник, гордо называвший себя менеджером, принимающий заказы и ведущий финансовые дела. Единственное живое существо, которое любил всей силой грубой и очерствевшей души этот страшный человек, был его сынишка, навсегда оторванный от отца и живущий за периметром. Только изредка, за немалые суммы долларов, Сидорович был милостив отсылать письма, переводы и посылки на Большую Землю, и ещё реже приходили ответы. Но выхода из создавшейся ситуации не было, и, как человек разумный, Могила не восставал против судьбы, а покорившись ей, коротал год за годом. Сегодняшний клиент был особо важен: его заказал сам глава всех бандитов Зоны — Стенька Разин. С этой матёрой сволочью киллеру пришлось говорить лично, и в его ушах до сих пор звучал прокуренный, сиплый от постоянных попоек бас главного гопника:

— Сделай Стеньке подарочек на Рождество, Могила! Получишь двадцать тысяч зелёных за голову этого наглеца, только доставь мне её к новогоднему столу! Ибо ничто не пахнет так хорошо, как труп врага! Хоть будет чем ёлку украсить! Го-го-го-го! — заржало человекоподобное животное, потрясая гигантским брюхом.

Могиле был чрезвычайно противен этот тип, но работа есть работа, а двадцать тысяч на дороге не валяются. Вот поэтому он и сидит на этом чердаке уже с рассвета, закутавшись в пуховый спальник и изредка потягивая абсент из литровой фляги. Свой наблюдательный пост стрелок устроил на полтора метра вглубь от дверного проёма чердачного лаза, чтобы случайно не обнаружить себя блеснувшей линзой бинокля или оптики прицела. Оружие держалось в тепле под покрывалом рядом с ним, что значительно снижало возможность осечки или заклинивания. Могила поднял бинокль и снова тщательно осмотрел местность.

Зимняя Зона была не самым приятным местом, хотя снег и придавал ей вид какой-то ложной чистоты. Воронки и карусели были хорошо заметны по кружащимся снежинкам и пятнам растаявшего снега, но в сильный мороз лужи Ведьминого студня покрывались плоским куполом ледяной корки и поэтому под снегом были абсолютно незаметными. Не один сталкер распрощался с ногами, ступив на такой купол и повалившись в жгучую жижу. С утра по тоненькой извилистой тропке прошло уже человек десять, но искомого объекта среди них не было. Могила терпеливо ждал дальше. Информатор точно знал, что мишень сегодня будет следовать на Свалку, а это единственная проходимая дорога ведущая туда.