На Ломбард-стрит, улице банкиров и финансистов, «самой богатой улице мира», в самом начале ее, близко к углу, образуемому ею и улицей Корнхилл, в проходном дворе Джордж-Ярд помещалась гостиница «Джордж и Ястреб», куда переехал мистер Пиквик, расставшись с миссис Бардль. Вернувшись из Ипсуича после разоблачения Джингля, он в ней обосновался с Сэмом (гл. 23, XXVI). Эта старинная гостиница, упоминаемая Скелтоном, сатирическим поэтом конца XV — начала XVI века, пользовалась одно время популярностью среди писателей и была особенно любима Диккенсом, который часто обедал здесь. Она сохраняет название «Старого Пиквикского заезжего двора», и предполагаемая комната мистера Пиквика служит местом собраний некоторых диккенсовских обществ. Отсюда мистер Пиквик с Сэмом отправились, по вручении пиквикистам повесток в суд (ч. 40), к мистеру Перкеру, по Чипсайду и Ньюгет-стрит, которая вывела их на Холборн, кратчайшим путем к Грейз-Инну; по пути мистер Уэллер старался развлечь мистера Пиквика рассказом об исчезнувшем колбаснике (гл. 27, XXXI). Здесь же, в «Джордже и Ястребе», мистер Пиквик был арестован и сюда же вернулся по выходе из Флитской тюрьмы; наконец, здесь остановился мистер Уинкль после своего брака, и здесь произошло заключительное свидание мистера Пиквика с мистером Уэллером и мистером Уинклем— старшими (гл. 50, LVI).

Когда Джексон, клерк Додсона и Фогга, шел к мистеру Пиквику для вручения его друзьям свидетельских повесток, он, по словам Диккенса, «направил свои стопы прямо к Сан-Корту» (гл. 27, XXXI). Комментаторы давно отметили здесь описку у Диккенса: Сан-Корт («Солнечный двор») поставлен вместо Джордж-Ярда («Георгиевского прохода»; Сан-Корт находился на противоположной стороне Корнхилла).

От северо-западного угла Английского банка до Сент-Мартен-ле-Гранд, параллельно Чипсайду, проходит Грешем-стрит, восточная часть которой во времена «Пиквика» называлась Кейтетон-стрит. На последней помещалась фирма «Билсон и Слам», при которой состоял торговым агентом Том Смарт, рассказчик двух эпизодов (гл. XIV и XLIX). С Кейтетон-стрит был въезд к упомянутому Гилдхоллу (ратуше, «городской думе» Сити), где происходило заседание Суда Общих Тяжб, на котором разбиралось дело «Бардль против Пиквика» (гл. 30, XXXIV).

Гилдхолл существует на этом месте с XII века, но самые ранние из сохранившихся древних частей здания относятся к началу XV века. В XVII веке здания Гилдхолла сильно пострадали от пожара, но были восстановлены; реставрация и расширение продолжались и в дальнейшем. С Гилдхоллом связаны многие исторические моменты английской жизни и вся история лондонского Сити. Известны банкеты, которые ежегодно устраиваются в зале Гилдхолла в день лорда-мэра (9 ноября), когда члены правительства выступают с политическими и программными речами. В одном из корпусов Гилдхолла в течение нескольких столетий (почти до конца XIX в.) происходили судебные заседания, и среди разбиравшихся здесь дел немало исторически важных политических процессов. В настоящее время в этом корпусе находится картинная галерея; в библиотеке Гилдхолла есть специальный отдел (с 1908 г.) — Национальная диккенсовская библиотека.

К северу от восточного конца Грешем-стрит идет Кольмен-стрит, в одном из переулков которой, Белл-элли (собственно, Грей-Белл-элли), Диккенс поместил арестантскую камеру мистера Нэмби, куда Смауч доставил мистера Пиквика непосредственно после ареста. Как отмечает сам Диккенс, расстояние от «Джорджа и Ястреба» до квартиры Нэмби было очень невелико, и мистер Пиквик нанял карету, вероятно, только для того, чтобы не шествовать по людной улице в сомнительном обществе Смауча (гл. 36, XL).

Поминавшийся выше Лондонский мост связывает Сити с южной половиной Лондона, с Саррейской стороной (ч. 52), в частности с районом Саутуорк, исторически собственно Боро-оф-Саутуорк, присоединенным к Лондону в начале XIV века, но до сих пор именуемым в обиходе просто Боро[77]. Дефо, автор «Робинзона Крузо», в описании путешествия по Великобритании (1724—1727 гг.) делает предсказание, которое ко времени Пиквика можно считать осуществившимся. «Ньюингтон, — пишет он, — протягивает руку на север и почти соединяется с Саутуорком, так что его нельзя назвать в собственном смысле самостоятельным городом, а только предместьем Боро, и когда, — говорят, это уже началось, — поля Святого Георгия [см. ниже: церковь Святого Георгия] покроются площадями и улицами, пройдет очень немного времени, и Ньюингтон, Лембет и Боро — все вместе составят один Саутуорк». Из этого видно, что уже в XVIII веке оба названия употреблялись на равных; Боро (Саутуорк) из нарицательного стало именем собственным таким же путем, как и Сити (Лондон). У Диккенса Боро, хорошо знакомое ему с детства (ч. 5), фигурирует во многих произведениях; Диккенс в особенности популяризировал именно это название.

Диккенс вводит читателя в Боро (гл. 9, X) описанием гостиницы «Белый Олень», помещавшейся на улице Боро-Хай-стрит. Эта улица является непосредственным продолжением Лондонского моста, и «Белый Олень» находится сравнительно недалеко от него, по левой стороне улицы, против рынка Боро, провинциальные посетители которого бывали вместе с тем клиентами «Белого Оленя» и на который попадает Бен Аллен, когда провожает мистера Уинкля до Лондонского моста после пирушки у Боба Сойера (гл. 28, XXXII). Гостиница «Белый Олень» существовала уже в начале XV века и во время восстания Джека Кэда в 1450 г. была его штаб-квартирой; в «Генрихе VI» у Шекспира, в сцене, которая происходила в Саутуорке, Кэд восклицает; «Разве я затем прорубил мечом Лондонские ворота, чтобы вы бросили меня у “Белого Оленя” в Саутуорке?»[78]

Во второй половине XVII века эта гостиница сгорела, но была вновь отстроена и существовала до конца 8о-х годов прошлого столетия. Здесь-то и укрылись Джингль и мисс Рейчел Уордль, преследование которых свело мистера Пиквика с Сэмом Уэллером, состоявшим при этой гостинице коридорным[79].

В Боро Диккенс поселяет и юных медицинских друзей мистера Пиквика. Боб Сойер точно описывает мистеру Пиквику местонахождение своей квартиры: Боро, Лент-стрит, недалеко от Гаевского госпиталя, за церковью Святого Георгия, свернуть с Хай-стрит в первую улицу направо (гл. 26, XXX). Рассказ о пирушке у Боба Сойера начинается мастерским изображением этой улицы (гл. 28, XXXII). Гаевский госпиталь, основанный в 1721 г. книгопродавцем Томасом Гаем, где состоял практикантом Роберт Сойер, находится на полпути между Лондонским мостом и упомянутой церковью, по левую сторону улицы, хотя въезд в него не с Хай-стрит, а с боковой улицы. Кладбище этой церкви «знаменито» обилием захороненных в нем узников долговой тюрьмы Маршалси[80], краткую характеристику которой дает старый Бембер в «Истории об эксцентрическом клиенте» (гл. 18, XXI) и детальную картину, которой Диккенс рисует в романе «Крошка Доррит». Эта тюрьма была закрыта в 1849 г. Диккенс имел возможность присмотреться к внутренней жизни этой тюрьмы, посещая собственного отца, заключенного в ней за долги; когда вся семья переселилась к отцу в тюрьму, маленький Диккенс какое-то время (1822—1823 гг.) жил поблизости от Маршалси на Лент-стрит, в доме, в котором он поселил потом Боба Сойера. Диккенс занимал каморку в доме агента Суда по делам о несостоятельности (ч. 5, 43), и он не забывает при описании Лент-стрит упомянуть среди обитателей этой улицы представителей названной профессии (гл. 28, XXXII).