Так как мировые судьи не были обязаны иметь специальное юридическое образование, ибо должность их считалась почетной и исправлялась бесплатно, то мистер Напкинс на каждом шагу демонстрирует свою юридическую неграмотность, и весь указанный порядок с начала до конца им нарушается. Показания констебля Граммера для проформы выслушиваются, но Диккенс сейчас же показывает, какую ценность имеет свидетельство раболепного подчиненного. Напкинс собрался даже лишить мистера Пиквика его несомненного права быть выслушанным. И только вмешательство мирового клерка, одна из обязанностей которого — давать юридическую консультацию самим судьям, спасает мистера Напкинса от грубого нарушения закона. Приговор, составленный, разумеется, клерком, был написан, по-видимому, по форме, и обеспечение в размере пятидесяти фунтов было нормальным и показывает только, что Джинкс поставил Пиквика и Тапмена не на очень высокую ступеньку социальной лестницы[39] (гл. 22, XXV).

Принимая во внимание все поведение мистера Напкинса, мистер Пиквик мог бы привлечь его к ответственности за нарушение законов, гарантирующих неприкосновенность личности и ее свободу. Получение приказа Habeas corpus вообще имеет смысл только тогда, когда противозаконное задержание длится и должно быть немедленно прекращено. Но в английском праве существует закон, предоставляющий право потерпевшему предъявить иск о возмещении ущерба за так называемое незаконное задержание. Под незаконным задержанием понимается всякое лишение или ограничение свободы лица без законных оснований или без соблюдения требуемых законом условий, как, например, самовольное удержание арестованного в месте заключения дольше назначенного срока, самовольное задержание его в любом закрытом помещении (в том числе в монастыре, в школе, на фабрике и т. п.), в колодках или веревках, и даже насильственное задержание на улице. Такой иск имеет целью материальное возмещение ущерба, нанесенного потерпевшему, и рассматривается судом присяжных, который по большей части присуждает виновных к уплате крупных сумм. Дело может возбуждаться как против частных, так и против должностных лиц, незаконно задержавших потерпевшего. К числу видов незаконного задержания безусловно относится арест на основании вышеразъясненного «общего предписания» Увлекшись разоблачением Джингля, мистер Пиквик забыл о своем «твердом намерении жаловаться на это чудовищное нарушение его привилегий англичанина» (гл. 21, XXIV). Такая же угроза мистера Пиквика по адресу капитана Болдуига фактически не была приведена им в исполнение, хотя и по другим причинам (гл. 16, XIX). Мистер Пиквик только один раз воспользовался самой основой этих «привилегий», и то не в прямом смысле Habeas corpus: когда Перкер выхлопотал распоряжение о содержании Пиквика во Флитской тюрьме, пока им не будет полностью оплачена сумма вознаграждения миссис Бардль и судебных издержек по этому делу (гл. 36, XL).

На тех же основаниях, на коих покоится «абсолютное право» свободы, зиждется, по толкованию английских юристов, также «абсолютное право» личной безопасности. Последняя понимается очень широко и состоит для каждого в «легальном и непрерывном пользовании жизнью, членами тела, телом, здоровьем и добрым именем». Некоторого разъяснения требует включение в приведенное определение «доброго имени». Всякое опорочение его считается нанесением ущерба и дает основание потерпевшему искать материальной компенсации. В особенности суд строг в отношении очернителей профессионального имени: назвать адвоката «кляузником», врача — «костоломом», купца — «банкротом», судью — «взяточником» значило подать повод к возбуждению дела. Английское право делает различие между поношением и опорочением (defamation) устным, клеветой (slander), и в печати, пасквилем (libel), оценивая их по-разному: не всякое выражение, которое считается опорочивающим, когда оно напечатано и опубликовано, оказывается недопустимым в разговоре. Например, слово windler — вымогатель — тот, кто добывает деньги обманным путем, — признается порочащим человека, если оно употреблено по его адресу в печати, но его употребление в устном обращении не дает права на взыскание убытков, однако если оно имеет в виду профессиональную нечистоплотность, то опять-таки относится к выражениям, наносящим ущерб «доброму имени».

Само собою разумеется, что на почве таких различных толкований легко развивается изощренное юридическое творчество, отличающееся от схоластики разве только еще более вредными последствиями. Эпизод, разыгравшийся на заседании Пиквикского клуба (гл. 1) между мистером Пиквиком и Блоттоном, — иллюстрация к вышесказанному; вместе с тем здесь указывается выход для слишком горячего или неразборчивого в выражениях оппонента — стоит только приписать оскорбительному выражению «пиквикистский смысл» (см. IX Пиквик) или, точнее было бы сказать, признать, что оно было употреблено в пиквикистской суппозиции.

О возможности поплатиться за очернение личности мистер Перкер предупреждает Уордля, когда тот набросился на Джингля в гостинице «Белый Олень» (гл. 9, X). И далее, когда мистер Пиквик наносит визит Додсону и Фоггу и, возмущенный их наглостью, прибегает к неосторожным выражениям по их адресу, они провоцируют его на «порочащие» выражения и даже на «посягательство», на оскорбление действием или «нападение» (assault). Разгоряченный мистер Пиквик бросает им приведенное выше в качестве примера слово «вымогатели» и даже называет их «ворами», рискуя дать им право на новый иск о возмещении ущерба. И, несомненно, визит мистера Пиквика закончился бы взысканием с него убытков за «нападение» на личности Додсона и Фогга, если бы Сэм Уэллер не выручил своего хозяина (гл. 17, XX). Аналогичная сцена повторяется позже в конторе мистера Перкера: последний, хорошо зная юридические последствия неосторожных выражений, всячески сдерживает мистера Пиквика, тогда как Додсон и Фогг опять провоцируют его на посягательство на их личность. Усилиям Перкера и Лоутена, выпроводивших врагов мистера Пиквика, последний был обязан тем что угроза Фогга: «Вы дорого заплатите за это», не была приведена в исполнение (гл. 48, LIII). Насколько строго и придирчиво английский закон и суд карают «нападение», настолько же они либеральны в определении границ физической самозащиты, доказанная необходимость которой оправдывает даже убийство; мистер Пиквик, вероятно знал это, когда из своего портшеза призывал ипсуичских зевак в свидетели, что Сэм Уэллер, сбивший с ног специальных констеблей, первый подвергся нападению (гл. 21, XXIV). Констебль, конечно, обвиняет Сэма перед судьей именно в «нападении» (гл. 22, XXV). Вообще же мистер Уэллер-младший охотно посягал на безопасность английских «членов тела», хотя отлично уходил от ответственности. Единственный раз, когда он был все-таки приговорен к штрафу за двойное покушение на констеблей мистера Напкинса, он и от этого штрафа благополучно ушел. Причем, поскольку он был приговорен к штрафу, то скорее, надо думать, этот штраф налагался за «нарушение мира», а добиваться возмещения ущерба предоставлялось самим пострадавшим. Тогда же были взяты с мистеров Уинкля и Снодграсса специальные письменные обязательства «подписки» (recognizances) о соблюдении мира по отношению ко всем под данным его величества и в особенности по отношению к его верноподданному Дэниелу Граммеру (гл. 22, XXV).