Неужели Антвар решил, что Роджер погиб, и опустил руки? Но ведь считается, что соронг его уровня способен почувствовать смерть своего ученика. Значит, он в курсе, что еще не все потеряно, по крайней мере, до сегодняшнего вечера. Или что-то случилось с самим учителем? Пока юный лиат жил с кобортами, ему и в голову не могло прийти, что с его наставником может произойти что-либо ужасное.

Побегав вольным странником по тропинкам большого мира, малыш понял, насколько призрачна граница, отделяющая жизнь от смерти, и как легко пересечь ее в любое мгновение. Он вспомнил, как сильно был озабочен Викинг в последние сеансы связи, словно какие-то посторонние проблемы мешали ему сосредоточиться на общении с учеником. Гадать было бессмысленно. Тем не менее, ученик вдруг остро ощутил одиночество в толпе, когда все спешат по своим делам и никого в целом мире всерьез не волнует твоя судьба. Притом, что ты стоишь перед пропастью и смотришь вниз.

Его просто скрутило от жалости к самому себе. Неожиданно в памяти всплыли милые родные коборты, которые никак не могли связаться с любимым леомуром, но наверняка ждали его. Воспоминания помогли собраться и сконцентрироваться, обрести желание бороться за свою жизнь, ведь любому важно, чтобы он был нужен, хоть кому-нибудь, хоть когда-нибудь. В конце концов, кто решил, что этот скользкий и двуличный настоятель настолько могуч и непобедим? Доводилось побеждать чудовищ и страшнее, и зубастее.

По всей видимости, Алиса почувствовала изменение настроения своего подопечного, поскольку она незаметно подвинулась к нему чуть ближе и тихо прошептала:

— Надеюсь, ты не собираешься показывать зубы Кроту, как продемонстрировал их Рыжему?

— Почему бы и нет?

— Потому что это неразумно. Существуют два основных способа психологической обработки противника: устрашение и убаюкивание.

— Колыбельную ему спеть, что ли?

— Обойдется. Но устрашение в твоем случае не сработает на сто процентов. Послушай меня. Пусть Крот считает, что ты сломлен. Что ты его испугался и дрожишь от страха.

— Не дождется, — сквозь зубы процедил Роджер.

— Я и не хочу, чтобы ты дрожал. Ты должен только сыграть испуганного, обмануть его.

— Зачем? Какой в этом смысл?

— Он расслабится, будет драться небрежно, допуская просчеты, и у тебя появится шанс, хоть и призрачный, но все-таки реальный шанс на победу.

— Тебе не кажется, что это унизительно?

— Никто не заставляет тебя пресмыкаться. Просто молчи. И выгляди подавленным. Посматривай на него исподлобья затравленным волчонком.

— Не знаю. Получится ли у меня?

— Скажи, только честно. Тебе жить хочется? — не выдержала Алиса.

— Конечно, кому ж не хочется?

— Тогда дай мне слово, что будешь вести себя тихо.

— Ладно, я постараюсь, — с задержкой, словно бы нехотя, произнес молодой воин.

— Хорошо. Теперь о самом поединке. Постарайся держать его на дистанции.

— Я вот чего не понимаю, — неожиданно увел разговор в сторону напарник. — Почему ты мне помогаешь? Ведь он — настоятель, красивый и сильный, при этом ухаживает за тобой.

— Такое ощущение, что ты его мне сватаешь.

— А если серьезно?

— Серьезно? Ну, считай, что я не люблю, когда обижают маленьких. Тем более, моих воспитанников. И уж тем более, моих друзей.

— Спасибо.

— Глупый ты, за что говорить мне спасибо?

— За то, что не отвернулась от меня, когда я оказался по уши в дерьме.

— Да уж, оказался, и при этом, замечу, по своей собственной воле.

— Не волнуйся, я помню, что ты пыталась оградить меня от неприятностей.

— Кем же ты меня считаешь, если думаешь, что я могла отвернуться от друга в беде?

— Да нет, я не в том смысле, — смутился Роджер.

— Ладно, замнем. Сделанного не поправишь, теперь надо думать о будущем. Думаю, что Крот тянет с поединком, чтобы воспользоваться преимуществом ночного зрения.

— Наплевать. Я тоже неплохо вижу в темноте.

— Между «неплохо» и «отлично» есть некоторая дистанция.

— И что это даст ему?

— Возможность нанести точный удар в физической схватке.

— Ну, это если дело еще дойдет до когтей и зубов.

— Как же ты хочешь справиться с ним?

— Думаешь, молнии мне не помогут?

— В поединке один на один от них проку немного. Противник видит подготовку удара, и в последний момент легко уклоняется в сторону. Такой опытный соперник, как Крот, способен предсказать направление твоего выпада с точностью до сантиметров.

— Все так безнадежно?

— Нет, конечно. Его можно отвлечь чем-нибудь. Или обмануть. Или замаскировать удар. Но всему этому надо учиться, настойчиво и методично. Объяснить на словах, чтобы ты это хорошо почувствовал, я не смогу.

— То есть, ты мне ничем не поможешь?

— Теперь разве только советами, — пожала плечами Алиса.

— И на том спасибо.

— Не иронизируй. Лучше сам продумай весь ход поединка. Ясно, что настоятель спешить не будет, он захочет устроить спектакль. Особенно, если ты притворишься сломленным.

— Может, все-таки не нужно?

— Не просто нужно, а жизненно необходимо. Пусть противник расслабится. Подыгрывай ему во всем до самого последнего момента. Пойми, что у тебя есть только один шанс. Если твой удар не вышибет из него дух, Крот оклемается и очень осторожно обыграет тебя на классе, забыв про форс и дешевые понты.

— Но как мне замаскировать этот самый главный удар?

— Для качественной маскировки требуется глубокое погружение в нирвану. Оно достигается лишь годами тренировки. Поэтому постарайся просто отвлечь его внимание. Наноси финальный удар только с очень короткого расстояния, когда будешь уверен в том, что не промахнешься.

В этот момент идущие впереди бойцы Мавра нырнули под бетонный забор, вдоль которого тянулась тропинка, и беседу пришлось отложить. Проникнув на территорию заброшенного завода, лиаты почти сразу зашли в один из цехов и спустились в подвальное помещение. Судя по всему, они достигли конечной точки своего путешествия. Время от времени стали попадаться посты со знакомыми храмовниками, которые провожали колонну глазами.

Основная масса прихожан, оставшихся с настоятелем и магистром, располагалась в большом зале недалеко от спуска. Здесь никто не позаботился заранее об освещении. Лишь сильно рассеянные лучи Солнца, пробивающиеся по коридорам, ведущим наверх, позволяли обходиться без инфракрасного зрения.

Алиса посмотрела на вглядывающегося в полумрак Роджера и вздохнула:

— Ну, вот тебе и гладиаторская арена. Теперь мне понятно, почему настоятель выбрал именно старый керамзитный завод.

— Из-за размеров зала?

— Не только. Во-первых, далеко от монастыря, и до вечера нас точно никто не потревожит. Во-вторых, отсутствие искусственного освещения не потребует объяснений, почему поединок будет проводиться в темноте. И последнее, ты прав, размер зала позволит устроить из схватки красивое шоу с большим количеством зрителей.

В этот момент из боковой ниши вышел широко улыбающийся Мортафей в сопровождении четырех телохранителей:

— А вот и долгожданный арьергард. Я уже в курсе, можете не рассказывать, имел удовольствие наблюдать собственными глазами. Соронги надолго запомнят, как связываться с Кротом. Пусть сидят у себя в столице, и не высовываются. Ну что, мой мальчик? Ты готов к драке?

Тобио Экселанц Роджер с трудом сдержал себя, чтобы не высказать настоятелю все, что он думал о нем и его банде, но данное Алисе полуслово остановило юношу. Борьба с самим собой отразилась гримасами на лице молодого храмовника, но будущий противник отнес все его сомнения на счет страха и неуверенности.

— Не трясись. Вызвал на бой, так встреть смерть, как подобает мужчине. Драться будем здесь, в полночь. Можешь осмотреться и подготовиться. Насладись жизнью в свои последние часы.

Мортафей усмехнулся и оглянулся на Этьена, который удивленно смотрел на Роджера, не понимая, куда мог деваться тот стальной стержень, что сверкнул на выходе из каземата. Впрочем, какая разница, что представляет собой паренек, который погибнет через пятнадцать часов? Магистр жестом велел своим лиатам присматривать за молокососом с неустойчивой психикой, а сам пошел отдохнуть после длинного перехода.