– В последний год я много читал про моего однофамильца Говарда Картера. Кстати, он мне не родственник, а жаль, потому что я хотел бы к нему наняться. Он раскопал Бени-Хасан и Телль-эль-Амарну, столицу царственного Эхнатона. Разграбил Дейр-эль-Бахри, где была погребена царица Хатшепсут. – Сцена вокруг была темна, хотя кое-где угадывались статуи и надписи позолотой на обелисках. К гобою присоединились скрипки. – Как одержимый, метался он по Долине Царей в надежде отыскать трижды проклятую гробницу отрока-царя Тутанхамона, фараона восемнадцатой династии. Он трудился день и ночь и, чтобы не подпустить грабителей, спал в раскопах, среди летучих мышей. Год назад он вскрыл эту гробницу, но мы так и не знали, что произошло, когда исследователь вступил в трехтысячелетний стигийский мрак. Не знали до сегодня.

Факел потух. Музыка смолкла. Остались черный бархат и тишина. Зал молчал, не слышалось даже кашля.

Наконец Картер заговорил.

– Помощники спросили Говарда Картера: «Видите ли вы что-нибудь?». И он ответил: «Да, удивительные вещи».

Ослепительный свет вспыхнул на каменных стенах, исписанных золотыми иероглифами. Исполинские золотые статуи Изиды и Рамзеса стояли по бокам огромного, украшенного самоцветами саркофага, в головах у которого скалилась гигантская кошка.

Картер произнес магическое заклинание, и мумии в человеческий рост ожили, завопили и застонали; второе заклинание заставило их рассыпаться в прах.

Картер велел подкатить саркофаг и развернуть на сто восемьдесят градусов, потом торжественно объявил, что трехтысячелетняя мумия защищена старинными заклятиями, и вместе с помощниками поднял крышку. Все они разом отпрянули в стороны: в саркофаге сидел рычащий африканский лев.

– Давайте закроем, – сказал Картер. Они осторожно опустили крышку на место и через секунду подняли ее снова. Лев исчез, на его месте оказалась статная красавица в расшитом каменьями уборе. Она величаво выступила из саркофага и царственной походкой двинулась по сцене, точь-в-точь фигура с египетского барельефа. (В сценарии этого не было, но Картер про себя отметил, что система Станиславского – вещь стоящая.) Красавица объявила, что греки называли ее Tea Фиопатра и что она – реинкарнация царевны Эхнатеп из восемнадцатой династии. Сон ее потревожили, и она проклянет Картера до скончания веков, если он не освободит ее душу.

Картер смело вызвался исполнить требуемое, и его помощники замотали красавицу пеленами, двигаясь в ритме восточных дервишей и под соответствующую музыку. Когда вся она оказалась спеленута, как мумия, Картер поставил ее на середину сцены и двумя руками уложил на воздух.

Он пропустил парящую мумию через медный обруч, не спуская с нее глаз, будто осуществляет левитацию исключительно силой воли, потом щелкнул пальцами – царевна Эхнатеп плавно закачалась, словно на воздушных струях. Оркестр играл «Лебедя» Сен-Санса.

Картер простер руки, и мумия проплыла над первыми двумя рядами зрителей, потом поманил ее к себе – она подплыла обратно.

– Ты свободна! – воскликнул он и сорвал пелены. Они упали на сцену, явив взглядам невероятное: женщина исчезла!

Громкие аплодисменты смолкли, когда прожекторы осветили дальний конец зрительного зала: там стояла царевна в шелковом платье до пят, двумя руками держа над головой края непомерно широкой юбки, так что казалось, будто она обрела крылья. «Я свободна!» Она запрокинула голову и рассмеялась, потом, пританцовывая на современный манер, двинулась в центральный проход и оттуда на сцену, под несмолкающий грохот аплодисментов.

Покуда все смотрели на нее – она очень неплохо танцевала, да и сама была вполне даже ничего, – лысый господин, стоявший возле последнего ряда, нахмурился. Разумеется, Картер должен был показать фокус, при котором актер появляется за спинами зрителей. Клео уже поднялась на сцену и раскланивалась, весь зал рукоплескал стоя. Лысый господин тем временем отыскал люк, из которого она появилась. Все глаза были устремлены вперед, так что он без помех открыл люк и проскользнул внутрь. Дальше начинался туннель. Правда, пришлось согнуться в три погибели, но фосфоресцирующая лента явственно указывала путь за сцену.

Занавес сошелся; Картер протиснулся сквозь него и обратился к зрителям, опускавшимся на свои места.

– Сказать по правде, дамы и господа, всю жизнь спасаться от проклятий – дело несколько утомительное. Я – лентяй. – Он снял пробковый шлем и пригладил волосы. – Предпочитаю спокойную жизнь… – (вытаскивая кожаный шлем и мотоциклетные очки), – …жизнь каскадера.

Он повязал на шею шарф и приветственно взмахнул стеком.

Занавес снова разошелся, и вместо египетской гробницы взорам предстала пустая, почти аскетичная сцена. На единственном большом заднике был написан серый городской пейзаж в стиле «Баухауз», весь реквизит составляли длинный деревянный пандус, неглубокий бассейн с водой и металлическая платформа в пятнадцати футах над ним.

Картер обошел бассейн – бортик доходил ему до колен.

– Дамы и господа, нам повезло: к сегодняшнему представлению в театр доставили из Европы волшебный котел. Его диаметр десять футов, но вот глубина – всего восемнадцать дюймов. Однако это восемнадцать дюймов волшебной воды. Но чем же она такая волшебная? Прошу меня извинить – поприветствуйте мисс Аманду Чонг.

Картер указал вверх, на платформу, где стояла Аманда в платье и купальной шапочке. Она изо всех сил замахала зрительному залу и закричала: «Привет! Привет!»

– Мисс Чонг, – спросил Картер, – встречались ли мы раньше?

– Вы – наш сосед, – крикнула Аманда, вызвав взрыв смеха.

– Вы у меня на жалованье?

Она старательно закивала.

– Ах, какая честная девочка. И за что же я вам плачу?

Она показала руками, как ныряет в бассейн.

– Я плачу за то, чтобы вы прыгнули с пятнадцатифутовой платформы в бассейн глубиной восемнадцать дюймов?

– Пять долларов, – улыбнулась Аманда.

– В таком случае, чего вы ждете? Ах да, заклинание, конечно. – Оркестр заиграл «Музыку на воде», Картер провел руками над бассейном и сказал: – Ergo jubilatio, vivat floreatque media, media![54] – потом Аманде: – Ныряй!

Та сбросила платье и осталась в модном черно-красном купальном костюме. Два или три раза она согнула колени, потом, описав идеальную дугу, рыбкой нырнула в бассейн.

Публика ахнула – казалось, Аманда со всей силы врежется в дно. Однако видно ее не было, и на воде не появилось ни одного пузыря. Покуда зрители тянули шеи, пытаясь понять, что с ней, Картер закатал рукава, потом вскинул обе руки вверх, к платформе, с которой поднялся клуб дыма. Почти немедленно послышались хлопки: на платформе мило помахивала рукой Аманда Чонг в совершенно сухом купальном костюме.

– Привет, Картер! – сказала она. И тут аплодисменты грянули в полную силу.

– Спасибо. Увидимся в Окленде, – сказал он. Аманда перелезла на переходный мостик и исчезла со сцены.

– Итак, – сказал Картер и пожал плечами, – вода волшебная. Позволяет мгновенно перемещаться из одного места в другое. Что, собственно, не важно, потому что я больше не фокусник, а каскадер.

Ему было весело и легко, как будто все, что он делает – правильно.

Из-за кулис тихонько выкатили мотоцикл.

– Дамы и госиода, взгляните на этот триумф европейской техники! – воскликнул Картер. – «БМВ R-32», очень Дорогая машина, очень надежная и устойчивая даже на скорости восемьдесят миль в час. Мы, бывшие фокусники, а ныне каскадеры, предпочитаем мотоциклы этой марки.

Говоря, он обошел мотоцикл и включил краник подачи бензина.

– Не буду скрывать: это единственный «BMV» во всей Америке. Сейчас эти мотоциклы демонстрируются в Париже, и, я уверен, со временем умные богатые люди смогут их приобрести. Однако на сегодня я владею единственным в Америке «BMV». – Он прочертил стеком воображаемую траекторию. – Я поеду по спирали, постепенно разгоняясь, когда же скорость дойдет до восьмидесяти миль в час, въеду по этому пандусу, пролечу по воздуху и приземлюсь на платформу площадью шесть квадратных футов, которая висит перед вами. Здесь я должен мгновенно затормозить. По крайней мере это было бы разумно.