В принципе сложные, составные идеи бывают двух видов. Первые предполагаются относящимися к состоянию дел во внешнем мире, вторые — к отношениям между понятиями. Познавательная проверка второго типа составных идей заключается в выяснении их согласованности, то есть того, в какой степени идеи соответствуют друг другу. Что касается первого типа, то кроме этого требуется и выяснение их соответствия простым идеям.

Локк полагает, что можно проверить аксиомы этики и математики [Опыт о человеческом разумении, Книга IV, Глава III, 18. — В кн.: ДЛокк. Сочинения. В трех томах. Т. 2. — М., 1985. — С. 24–26.]. Он позволяет себе говорить о понятиях Бога и субстанции, но настаивает на том, что все понятия, которые выражают составные идеи, нуждаются в анализе. Это относится к понятиям типа добродетели, долга, силы, субстанции.

Хорошо известен локковский анализ понятия субстанции. Мы часто наблюдаем, что некоторые простые идеи появляются вместе в определенных сочетаниях. Поэтому мы говорим, что эти идеи связаны с одной и той же вещью, и присваиваем им общее имя. Так, например, свойства круглое, зеленое, кислое, твердое и т. д. появляются в связи с тем, что мы называем неспелым яблоком. В нашей повседневной жизни мы рассматриваем неспелое яблоко как некоторую вещь. С помощью анализа мы устанавливаем, что сложная идея, которой мы обладаем, составлена из набора свойств, которые постоянно появляются вместе. Однако когда мы говорим о незрелом яблоке, как будто бы оно существует помимо отдельных воспринимаемых свойств, мы говорим о том, о чем не можем иметь чувственных впечатлений. Это нечто, которое определенным образом «лежит» под свойствами и связывает их вместе, часто называют субстанцией (подлежащим).

Локк не утверждает, что мы должны прекратить говорить о субстанциях или вещах. Он сам говорит о них. Он считает, что мы должны с помощью анализа выяснить, что в этом случае мы имеем понятия совершенно другого рода, чем когда речь идет о простых воспринимаемых свойствах. При такой интерпретации позиция Локка заключается не в том, чтобы заставить нас изменить наше употребление языка, а в том, чтобы при употреблении таких сложных понятий мы в большей степени осознавали, что мы говорим с их помощью.

Локк не придерживается радикального эмпирицизма («только то есть знание, что может быть прослежено до простых впечатлений опыта»). С одной стороны, он является сторонником умеренного эмпирицизма (см. его критику понятий субстанции и бесконечности). С другой стороны, он придерживается и рационалистической позиции (см. его точку зрения на доказательства в этике). Поэтому неправильно считать Локка «отцом эмпирицизма», если под эмпирицизмом понимать его более радикальный вариант. Однако Локк внес существенный вклад в основание традиции, которая идет от Беркли и Юма, например к логическим эмпирицистам. У этих философов действительно можно обнаружить весьма радикальные эмпирицистские утверждения.

Слово эмпирицизм также используется для обозначения установок и точек зрения, которые не характеризуются радикальной эпистемологической позицией. Оно скорее выражает позитивное отношение к опытным наукам и установку на сомнение касательно логически неясных и эмпирически непроверяемых спекулятивных систем. Подобная скептическая и открытая установка вместе со стремлением к понятийной ясности и опытной проверке стала одной из важных особенностей интеллектуальной жизни XVIII в., особенно в Британии. Если мы называем эту установку эмпирицизмом, то становится понятным, что к этому эмпири-цизму не относятся ранее упомянутые возражения против радикальной версии эмпирицистской теории познания. Используя терминологию, в которой эмпирицизм является такой установкой, можно смело назвать Локка эмпирицистом. Однако сомнительно, что он может быть назван «отцом этого эмпирицизма», так как определенная «эмпирицистская установка» может быть найдена и у предшествующих философов. К сказанному можно добавить, что такая «эмпирицистская установка» сегодня является интегральной частью нашей научной цивилизации [Локк выступал в роли Фомы Аквинского своего времени в том смысле, что он, как и Фома, пытался концептуально выразить дух современной ему эпохи. Поэтому неоднозначность его философии может быть связана с неоднозначностью его времени. В эту эпоху существовали не только различные формы философского мышления, но и само общество было фрагментировано и находилось в состоянии изменения. Неоднозначное понимание Локком рассудка и опыта позволяет прочитывать его как с позиции предшествовавшей ему философии, так и с позиции философии, возникшей после него. В первом случае речь может идти, например, о позиции Фомы Аквинского, утверждавшего, что рассудок создает абстракции на основе чувственно данного материала, а во втором случае о позиции Канта, считавшего, что рассудок своей активностью с помощью «трансцендентальных форм» формирует материал опыта.

В свете этого «эмпирицистская установка» может быть рассмотрена как ситуативно определяемая существующими социальными институтами и практикой, например торговлей и технологией, а не теоретическим отношением к миру. Тогда радикальный эпистемологический эмпирицизм может быть понят как попытка концептуально выразить эту установку. (Напротив, рационализм, например Декарта, предстает в качестве иной попытки концептуального осмысления во многом сходной ситуации. Поэтому у эпистемологических теорий Декарта и Локка существует некоторое общее основание, благодаря которому противоположность этих теорий не казалась бы столь явной, если бы рационализм и эмпирицизм не сопоставлялись посредством своих радикальных эпистемологических форм).].

В связи с обсуждаемым вопросом можно говорить и о так называемых концептуальном и верификационном видах эмпирицизма [См. A. Wedberg. A History of Philosophy. — London, 1982-84.]. Упрощенно говоря, эпистемологически концептуальный эмпирицизм считает, что понятия возникают из опыта, а верификационный эмпирицизм полагает, что утверждения подтверждаются опытом (в конечном счете, наблюдением). В зависимости от представлений о понятии и опыте и от способов истолкования верификации и фальсификации утверждений (как теоретических высказываний, так и высказываний о непосредственных наблюдениях) существуют многие виды концептуального и верификационного эмпирицизма. Концептуальный эмпирицизм стремится выяснить, что делает понятия осмысленными. (Осмысленное использование понятий является необходимым, но не достаточным условием для истинности утверждений). Целью верификационного эмпирицизма является прояснение того, каким образом мы подтверждаем и опровергаем утверждения на каком основании можно считать истинными или ложными как теоретические утверждения, так и высказывания о непосредственных наблюдениях.

Во многих отношениях споры вокруг научной методологии (Карнап, Поппер, Кун, см. Гл. 29) являются дискуссией по поводу верификационного эмпирицизма. Один из ее важных моментов заключается в следующем. В какой степени мы можем знать, что утверждения являются истинными или общезначимыми, если они не могут в конечном счете подтверждаться наблюдением (ср. например с вопросом о том, в какой степени утверждения о естественном праве могут быть обоснованы путем рациональной аргументации, как это полагает Хабермас, см. Гл. 30)? Другой важный момент связан с отношениями между разными видами опыта (чувственное восприятие, опыт трудовой деятельности, жизненный опыт) и тем, что это означает для концептуального эмпирицизма (см. понятие опыта у Гегеля и практики у Витгенштейна и Хайдеггера, Гл. 29 и 30).

Локк, как и Гоббс, рассматривает индивида в качестве основного элемента и трактует государство как результат общественного договора между индивидами, заключенного с целью прекращения естественного (природного) состояния. Учение о естественном состоянии не выступает в качестве теории о появлении государства, о том, как оно действительно возникло, а является теорией, которая объясняет, что такое государство, и таким образом легитимирует государство.