Теория Вебера находится в центре интенсивных дискуссий на протяжении всего двадцатого столетия. Многие видели в ней основную альтернативу марксистской концепции связи между базисом (экономикой) и надстройкой (идеологией и религией). В этом контексте важно осознавать то, чего Вебер не говорит. Он не утверждает, что протестантская этика является необходимым и достаточным условием зарождения капитализма, но опровергает «монокаузальные модели объяснения» и подчеркивает, что существовало много причин возникновения западного капитализма. Таким образом, «протестантская этика» является необходимым, но не достаточным условием возникновения капитализма.

Подобно Ницше, Вебер во многом порывает с верой Просвещения в прогресс. Веберовская концепция современности и будущего находится под влиянием ницшеанского пессимистического диагноза. Рационализация деловой активности привела к удивительному экономическому росту, но и создала то, что Вебер называет «железной клеткой» («стальным панцирем») капитализма, которая с механистической машинной силой неодолимо устанавливает рамки нашей жизни [М.Вебер. Избранные произведения. — М, 1990. — С. 206.]. Все «постулаты братства» неизбежно терпят крушение в «безжизненной рациональности» экономического мира [M.Weber. The Theory of Social and Economic Organization. Translated by A.Henderson and T.Parsons. — New York, 1947. — P. 456.]. Развитие современной науки обеспечивает нам фантастическое понимание естественных процессов, которое, однако, ведет к окончательной «демистификации мира» (Entzauberung der Welt — расколдовывание мира). По мере того как наука освобождает мир от религиозно-метафизического «содержания», возрастает наша экзистенциальная потребность в смысле. Но она, подчеркивает Вебер, не может быть удовлетворена наукой:

«Судьба культурной эпохи, «вкусившей» плод от древа познания, состоит в необходимости понимания, что смысл мироздания не раскрывается исследованием, каким бы совершенным оно ни было, что мы сами призваны создать этот смысл, что «мировоззрения» никогда не могут быть продуктом развивающегося опытного знания и, следовательно, высшие идеалы, наиболее нас волнующие, во все времена находят свое выражение лишь в борьбе с другими идеалами, столь же священными для других, как наши для нас» [«Объективность» социально-научного и социально-политического познания. — С. 352–353.].

Научная рационализация ведет к тому, что Вебер называет «утратой смысла и внутренней потребности» (Sinnverlust und innere Not). В своем диагнозе современности он, таким образом, сталкивается с проблемами «бессмысленности». В сфере ценностей идет борьба всех против всех. Результат этой борьбы не может быть предрешен рациональными аргументами и критериями. Подобно экзистенциальным философам (Сартр и др.), Вебер утверждает, что мы должны делать выбор в этой борьбе, который, однако, никогда не может быть рационально обоснован. В этом состоит так называемый децизионизм Вебера.

Согласно предпосылкам самого Вебера, иррациональный децизионизм в сфере этико-политических вопросов во многом является неудовлетворительным. Как мы видели, Вебер подчеркивает, что определенные фундаментальные ценности являются конститутивными для научной деятельности в целом. Истина и общезначимость носят основополагающий характер для любого исследования, независимо от того, какую область выбирает исследователь, исходя из собственных или присущих его эпохе ценностных представлений. Не имеет ли это место и при обсуждении этико-политических вопросов? Придерживаясь одних ценностей и отвергая другие, разве мы не предполагаем, что утверждаемое нами является истинным и общезначимым? По крайней мере, как подчеркивает Вебер, мы связаны «нормами нашего мышления». В дальнейшем мы увидим, что такие возражения против «децизионизма» и «этического релятивизма/субъективизма» в духе Вебера выдвигают немецкие философы Апель и Хабермас.

Мы указали, что Вебер оценивал рост рациональности и бюрократизации как угрозу человеческой свободе. Единственную политическую альтернативу этому процессу он видел в харизматической «вождистской демократии» (Fuhrerdemokratie), то есть в харизматическом «вожде», который сможет придать развитию общества новое направление. (В свете истории XX века этот тезис вызывает неприятные ассоциации). После первой мировой войны Вебер выразил свой пессимизм в следующем видении будущего:

«Не цветение лета предстоит нам, но сначала полярная ночь ледяной мглы и суровости, какая бы по внешней видимости группа не победила. Ибо там, где ничего нет, там право свое утерял не только кайзер, но и пролетарий» [М.Вебер. Политика как призвание и профессия. Перевод А.Филиппова и П.Гайденко. — В кн. М.Вебер. Избранные произведения. — М, 1990. — С. 705.].

Только обладая героическим отношением к жизни, современный человек, согласно Веберу, может научиться воспринимать мир и прозу жизни такими, какими они в действительности есть [М.Вебер. Политика как призвание и профессия. Перевод А.Филиппова и П.Гайденко. — В кн. М.Вебер. Избранные произведения. — М, 1990. — С. 706].

В моральном плане Вебер напоминает своего современника Фрейда. Центром их мрачного морального видения является не новое общество, а новый индивид. Этот индивид не испытывает ностальгии по утраченному «золотому веку» и не надеется обрести в близком или отдаленном будущем «тысячелетнее царство». Но он обладает болезненно приобретенной и честной точкой зрения на мир и способен стоически воспринимать жизненные реальности.

Североамериканец Толкотт Парсонс (Talcott Parsons, 1902–1979) является последним крупным представителем «классической» социологии. С конца 1930-х гг. он пытался развить общую социологическую теорию («концептуальный аппарат»), которая могла бы быть использована для описания различных социальных феноменов. Во многом эта сложная и многосторонняя теория является «великим» синтезом (a grand synthesis) классической социологии, фрейдизма и современной теории систем. В своих поздних работах Парсонс пытался реабилитировать теорию всеобщих особенностей общественного развития. В ней центральное место занимают понятия модернизации и дифференциации.

Уже в своей первой крупной работе Структура социального действия (The Structure of Social Action, 1937) Парсонс утверждал, что такие классические социологические мыслители, как Дюркгейм, Вебер и Парето конвергируют в направлении одной общей теоретической позиции. Парсонс пробует сформулировать эту общую цель в виде волюнтаристской теории действия. Помимо прочего, понятие действия предполагает, что действующий агент должен поступать согласно средствам и цели. Вместе с тем действие приобретает направленность только на основании надындивидуальных норм и ценностей. Строго говоря, именно связанная совокупность ценностей делает возможными взаимодействие и общество. Итак, в социологии Парсонса очень важной становится сфера культуры. Одновременно его теория действия является волюнтаристской, так как мы можем говорить о действии только тогда, когда индивид в состоянии свободно выбирать между альтернативными средствами и целями (ср. с различием между действием и событием). Эта ранняя теория действия была позже включена в рамки так называемого «структурно-функционального» подхода в социологии.

Можно сказать, что парсонсовская теория действия представляет собой критику утилитаризма. Последний не принимает во внимание нормативные ограничения на цели, которые ставят перед собой различные индивиды, и на выбор средств их достижения. Ведь согласно утилитаризму, главным является лишь эффективность средств. В противоположность утилитаристам Парсонс утверждает, что общие ценности и нормы ограничивают и координируют действия индивида.

В фундаментальной работе К общей теории действия (Towards a General Theory of Action, 1951) Парсонс стремится раскрыть различные виды наших установок по отношению к окружающему миру. Во-первых, мы можем относиться к объектам и людям рациональным, когнитивным образом (познавательная или когнитивная установка). Во-вторых, у нас может быть эмоциональная связь с явлениями (катектическая установка). В-третьих, мы можем оценивать различные варианты действия по достижению поставленной нами цели (оценочная установка). Оценочный подход становится особенно важным, когда мы сталкиваемся с различными альтернативами и их следствиями.