Индуктивно обобщая утверждение «восемь наблюдавшихся мною в городском зоопарке лебедей были белыми» и получая в результате утверждение «все лебеди белые», мы не вводим новых понятий. Речь продолжает идти о белых лебедях. Но если мы выдвигаем гипотезу, что движущиеся на поверхности стола шары подчиняются закону F=ma (сила равна произведению массы на ускорение), то мы перепрыгиваем от понятий наблюдаемого уровня — шары, стол и т. д. — к выраженным в формулах понятиям абстрактного уровня — сила, масса, ускорение. Мы никогда не увидим «силу», «массу», «ускорение». Они являются понятиями, которые введены на основе определенной гипотезы и выражены с помощью языка математики. Другими словами, мы не получаем индуктивным путем формулу вида F=ma. Мы «изобретаем» такую формулу. В рассматриваемом отношении не столь важно, как мы ее изобретаем.
Процесс формулировки гипотезы (возможно, на языке математики) отличается от процесса индукции. Является гипотеза разумной или нет, решает ее проверка. Исходя из гипотезы, мы выводим определенные утверждения о вещах, которые должны иметь место, если гипотеза верна. Затем мы пытаемся увидеть, действительно ли эти вещи имеют место. Таким образом, дедукция становится частью процесса проверки гипотезы [См., в частности, К.Поппер. Логика научного исследования — В кн.: К.Поппер. Логика и рост научного знания. — М., 1983. Поппер утверждает, что теории, которые не могут быть фальсифицированы (опровергнуты), не являются научными. Таким образом, согласно Попперу, примитивный фрейдизм и примитивный марксизм не являются научными теориями. Чем большее число различных попыток фальсификации выдержала теория, тем больше она является надежной (см. Гл. 29).]. Вот почему мы говорим о гипотетико-дедуктивном методе.
(Важно, что представленный выше цикл воспроизводит себя в ходе продолжающегося научного исследования).
Если гипотеза подтверждена достаточно хорошо (исходя из господствующих представлений о том, что означает «достаточно хорошо») и если проверка не опровергает ее, то тогда гипотеза рассматривается как теория, которая может дать нам новое знание.
Это знание не является на все 100 % определенным, так как логически возможно, что последующие наблюдения могут опровергнуть теорию. На практике гипотетико-дедуктивное исследование является непрерывно развертывающимся циклом переходов между выдвигаемыми гипотезами, выводами из них, наблюдениями и проверками выводов на основе наблюдений.
Так как проверка гипотезы часто требует создания особых условий (полностью круглых шаров, совершенно плоского стола, отсутствия движений воздуха и т. д.), мы говорим об эксперименте. При этом предполагается, что подлинная проверка является систематической и ведет к получению наблюдений, которые могут ослабить гипотезу.
С помощью гипотетико-дедуктивного метода мы можем предсказывать и при известных обстоятельствах контролировать природные процессы. Здесь мы имеем определенное совпадение теории и практического интереса. Знание — сила (Ф.Бэкон). Знание, основанное на гипотетико-дедуктивном методе, дает нам как понимание природных явлений, так и возможность контроля над ними.
Итак, мы рассмотрели вкратце три метода (дедукцию, индукцию и гипотетико-дедуктивный метод) и отметили, что в позднем Ренессансе подчеркивалось прежде всего различие дедукции и индукции. В целом новая наука стала пониматься как основанная на гипотетико-дедуктивном методе. Так выглядит проблема метода со стороны естествознания. Но во время Реформации вновь стал важным анализ текстов и, следовательно, потребовался иной метод. Протестанты стремились вернуться к Библии. Однако что на самом деле говорит Библия? Прошли многие столетия после ее написания и могли ли люди периода Реформации адекватно понять, что было сказано в рамках античной иудейской традиции? Ни один из трех упомянутых методов не был эффективным для понимания Библии. Проблема понимания текстов из другой культуры является проблемой не контроля в технологическом смысле, но проникновения в горизонт понимания, в рамках которого творил автор этих текстов. Поэтому интерпретативный метод, герменевтика, приобрел в эпоху Реформации новую актуальность, хотя герменевтика столь же стара, как и философия.
В XVII в. одни философы оказались очарованными понятиями классической механики, других пленил метод. Но последние были разного мнения о том, что собой являет этот метод. Британские эмпирицисты (Локк, Беркли, Юм) думали, что новое и существенное заключается в его эмпирическом и критическом духе. Они подчеркивали важность критики познания, основанного на опыте. Классические рационалисты (Декарт, Спиноза, Лейбниц) считали, что существенным является дедуктивный и математический характер метода. Они делали упор на его дедуктивную природу. Мы еще вернемся к рассмотрению этих двух основных направлений философии XVII–XVIII веков и проследим их развитие вплоть до возникновения трансцендентальной кантовской философии.
Мы отмечали, что эпоха Ренессанса была крайне противоречивой. Открытие заново античной греческой философии сыграло свою роль в вооружении Ренессанса хорошими теориями. Однако откуда возник интерес к применению знания?
Перед тем, как мы очертим ответ, стоит вспомнить некоторые конкретные результаты этого пробудившегося практического интереса: изобретение пороха (XIV в.), искусство книгопечатания (XV в.) и великие географические открытия (XV–XVII века). Мы также помним, что практический интерес, который был одним из факторов, сделавшим возможным новое естествознание, возник в период перехода от феодальной к ранне-капиталистической экономике.
Вообще говоря, феодальные классы не были непосредственно заинтересованы в господстве над окружающим и его использовании. Однако короли в возникающих национальных государствах, государственные советы и, прежде всего, третье сословие усиливавшихся городов были заинтересованы в методах, которые бы помогли достичь господства над природой. К их числу относятся способы производства огнестрельного оружия (для колонизации, ставшей возможной после так называемых географических открытий) и гипотетико-дедуктивный метод с вытекавшими из него технологическими последствиями для развивающейся индустрии (например, для горного дела) [Примером могут служить становление промышленности в Дании во время правления Кристиана IV (Christian IV, 1577–1648), а также сотрудничество Фредерика III (Frederik III, 1609–1670) и третьего сословия Копенгагена.].
Возникновение гипотетико-дедуктивной науки не являлось чисто интеллектуальным явлением [В определенном смысле гипотетико-дедуктивная наука и ранний капитализм связаны друг с другом. Однако это не означает, что данная наука является «капиталистической», то есть, что она может существовать только в капиталистическом обществе!]. Но даже если иметь в виду ее практическую направленность, то это не означает, что отдельные ренессансные ученые руководствовались только практическими интересами. Правильнее было бы говорить о социальных факторах, влиявших на науку как коллективную форму деятельности.
Защитник индуктивного метода Ф.Бэкон писал как о новой науке (Novum Organon = новое средство), которая могла бы дать нам власть над природой, так и о новом обществе (Nova Atlantis), которое с помощью науки могло бы стать земным раем. Бэкон выразил мечту о технологическом господстве над природой. Именно технологическая рациональность должна привести в это новое общество. Другими словами, методологические и политические проблемы рассматривались в тесной связи друг с другом. Именно наука будет тем средством господства над природой, которое создаст предпосылки для построения счастливого общества. Сегодня ясно, что в основном предвидение Бэкона оказалось правильным. Гипотетико-дедуктивная наука сделала возможным улучшение жизни людей и играет определенную роль в процессе формирования независимой человеческой личности [Это привело не только к способности делать больше вещей (строить мосты и космические станции). Наука, не в последнюю очередь в Новое время, сделала людей более автономными, предоставив им более открытый и свободный взгляд как на самих себя, так и на природу. Как показывает исследование космоса, этот взгляд не всегда носит сиюминутную практическую нацеленность.].
