Часто моральные убеждения, которыми обладают обычные люди, могут быть истолкованы на основе различных философских учений. Напомним читателю, что Платон не так далек от господствующих воззрений, как это может показаться. Однако это не значит, что философские учения, которые наиболее близки господствующим взглядам, являются более истинными, чем другие. И наконец, хотелось бы сказать читателю, что учение, которое мы стремимся сделать более понятным, — учение об идеях — само сталкивается с различного рода проблемами. К их числу относится проблема понимания отношения между неизменными идеями и изменяющимися вещами и явлениями воспринимаемого мира. Поэтому аргументы, использовавшиеся при объяснении учения об идеях, не являются аргументами, которые убедительно демонстрируют его правильность. Отметим, что и сейчас все еще остаются дискуссионными вопросы о том, как понимать математику, язык и нормы.
Учение об идеях предполагает следующие отношения:
идея / чувственные вещи = неизменяемое (этико-политическое благо) / изменяемое (многообразие обычаев и мнений)
Платон не считал, что мир идей и мир вещей являются равноценными. Он считал идеи более «ценными», поскольку они являются идеалами. Эта мысль вдохновляла многих, в том числе поэтов эпохи Романтизма [См. Henrik Weigeland. Napoleon. — In Henrik Weigeland. Poems. — Oslo, 1960. — P.8.].
Мы стремимся к идеям, потому что они являются идеальными. Согласно Платону, в каждом из нас заложено страстное стремление к идеалам [См. ниже платоновскую антропологию, с. 106–108]. Это и есть платоновский эрос: страстная жажда ко все возрастающему видению Прекрасного, Блага и Истины.
Поэтому для людей не существует постоянного и непреодолимого противоречия между воспринимаемым органами чувств миром и миром идей. Люди живут в атмосфере динамического напряжения между этими двумя мирами. В воспринимаемом мире человек познает, что некоторые поступки лучше других. Это отражение идеи добра в мире восприятия позволяет достичь лишь ее временного и несовершенного понимания. Когда мы ищем более ясного видения идеи блага, то мы в большей степени оказываемся способными различать добро и зло в мире восприятия, а когда мы пытаемся лучше понять, что мы считаем благом и злом в этом мире, то мы значительно облегчаем проникновение в идею блага. Итак, процесс познания реализуется в форме непрекращающегося взаимодействия (диалектики) между созерцанием идей (теорией) и жизненным опытом в чувственном мире (практикой). Именно так мы углубляем наше понимание идеи блага и того, что есть благо в нашей жизни.
Таким образом, философия предстает одновременно и всеобщей, будучи связанной с вечными идеями, и конкретной, будучи связанной с жизненными ситуациями. Философия является в равной степени как познанием, так и образованием.
Процесс образования (педагогическая пайдейа) оказывается непрекращающимся странствованием между верхом («светом») и низом («царством теней»). Поэтому было бы неправильным соглашаться с часто высказываемым мнением, согласно которому Платон искал истину ради самой истины. Отчасти истина постигается в ходе движения между пониманием идей и пониманием конкретных жизненных ситуаций, переживаемых здесь и теперь. Отчасти она постигается, когда человек, достигший достаточно глубокого понимания идей, обращается к людям, чтобы поделиться с ними своим пониманием. Философы не должны пассивно созерцать идеи, подобно отшельникам, уходящим от мира в келью. Напротив, они должны использовать приобретенное ими знание для управления обществом. В этом смысле можно говорить о «единстве теории и практики» у Платона.
Мы не намереваемся критиковать учение об идеях. Выше отмечалось, что именно Платон был его первым критиком. Укажем только на два возражения. 1) Идеи являются тем, на что мы указываем с помощью таких, например, понятий, как «справедливость» и «зло». Однако идеи одновременно представляют собой и идеалы. В результате возникает следующая дилемма. Зло является примером понятия, указывающего на идею, и, как таковая, идея зла должна существовать в качестве того, на что указывает понятие «зло». С другой стороны, зло не является идеалом, и, следовательно, идея зла не может существовать. 2) Идеи являются неизменными, тогда как чувственные вещи изменяются. Учение об идеях трактует чувственные вещи как отражение идей — это обрисовано в платоновском образе узников в пещере. Точно так же, как тени на стене пещеры являются отражениями перемещаемых вещей, так и воспринимаемые нами вещи являются отражениями идей. Однако как могут изменяющиеся чувственные вещи быть отражениями неизменных идей? Разве это не ведет к логической проблеме? Если эти два фактора, мир идей и чувственный мир, определены как полные противоположности, то разве мыслимо, чтобы они имели между собой нечто общее?
Из сказанного ранее о взаимоотношении между пониманием идей и пониманием конкретных жизненных ситуаций следует проблематичность предположения, что Платон проводил подобное логически непреодолимое различие между миром идей и миром ощущений.
Согласно Платону, идеи не изолированы друг от друга, как отдельные звезды на мысленном небосклоне. Идеи связаны друг с другом. Они образуют связанное целое. В Государстве Платон обсуждает вопрос о том, какой поступок является справедливым. Беседа выявляет разные мнения и разные действия, которые могут быть обозначены как справедливые. Только тогда все эти различные феномены и представления могут быть названы «справедливыми», когда, согласно Платону, все они причастны одной общей идее, идее справедливости. Именно эта идея делает возможным рассмотрение этих разных случаев как «справедливых». Но это означает, утверждает Платон далее, что мы не в состоянии понять идею справедливости изолированной от других. Идея справедливости указывает не только на себя. С одной стороны, она предполагает добродетели мудрости, мужества и умеренности — при условии, что справедливость заключается в правильной их гармонии. С другой стороны, справедливость предполагает идею добра (блага).
Таким образом, идеи переплетены между собой. Поэтому, согласно Платону, у нас не можем быть истинного познания отдельной идеи. Постижение идей является познанием их взаимосвязей, познанием «тотальностей». Однако мы впали бы в другую крайность, если бы посчитали, что истинное познание является познанием «всего». Такое понимание целого, идей во всех их внутренних взаимосвязях, вряд ли может быть достигнуто человеком. Нам доступны только неполные «тотальности» или, более точно, предположительные (provisional) «тотальности», так как постижение идей осуществляется в непрерывно продолжающемся движении. Оно имеет как бы два измерения. Первое связано с взаимопереходами между миром явлений и миром идей. Второе — с непрерывным переходом от одних идей к другим, связанным с ними. Таким образом, «тотальность» никогда не бывает статически данной.
Исходя из этого толкования, можно сказать, что идея блага («идея единого») [См. диалог Парменид. ] выделяется из ряда других идей, а именно: идея блага представляет подлинную внутреннюю взаимосвязь идей.
Эта взаимосвязь между идеями, по Платону, является подлинным основанием реальности, базисной структурой, лежащей в основе всех отдельных чувственно воспринимаемых нами явлений.
Этот постоянно выходящий за свои границы холизм (системная целостность, смысловое поле), или диалектика, может быть назван ядром платоновской философии [Отсюда следует, что Платон был против изучения явлений, основанного на их изоляции и строгом разграничении (как это делают сейчас психология, социология, политика, экономика, этика и т. д.). Для него истинное знание могло быть получено только в ходе интердисциплинарных исследований.].
В диалоге Государство Платон использовал три аналогии для разъяснения учения об идеях. Это аналогия с Солнцем, аналогия с разделяющей линией и уже упоминавшаяся аналогия с узниками в пещере.
Кратко суть аналогии с Солнцем заключается в том, что Солнце можно сравнить с идеей блага. Солнце является для чувственного мира тем, чем является идея блага для мира, постигаемого только мышлением. Солнце, как и идея блага, является властелином своего мира. Как солнце излучает сеет, так и идея блага порождает истину. И точно так же, как глаз видит при дневном свете, так и разум понимает в свете истины. Разум является человеческой способностью, которая связывает нас с идеей блага подобно тому, как глаз, являясь органом зрения, связывает нас с Солнцем. Но глаз, или способность зрения, не тождественен Солнцу, как и разум не тождественен идее блага. Солнце освещает все вещи, включая самого себя, и делает их видимыми для нас. Сходным образом, идея блага делает все идеи, включая и саму себя, постигаемыми нашим разумом. Более того, идея блага является условием существования, а не только познаваемости всех других идей, точно так же, как, по Платону, существование Солнца является условием не только нашей способности видеть вещи, но и их существования.
