Пусть дорожный констебль связывается с полицией и сообщает, что произошло столкновение автомобилей. Однако на вопрос, когда произошла эта авария, констебль отвечает, что на самом деле авария не произошла в какое-либо конкретное время. На вопрос, где это случилось, он говорит, что это не произошло в каком-либо конкретном месте. Авария просто произошла и все. Соответственно и на вопрос о причине аварии, констебль отвечает, что у нее не было никакой причины вообще. Не было никаких автомобилей, которые двигались слишком быстро и нарушали правила дорожного движения. Авария просто произошла внезапно без какой-либо предшествующей причины.
Очевидно, что этот констебль говорит бессмыслицу. Шефу полиции нет необходимости покидать свой кабинет, чтобы понять, что сообщение констебля является бессмысленным. Другими словами, нам не нужно собирать какую-либо дополнительную информацию, чтобы понять, что это сообщение ложно. Сделанные констеблем ошибки являются чем-то большим, чем просто эмпирическими ошибками. Ведь он не рапортовал неправильно о времени аварии и названии улицы, где она произошла, или скорости и направлении движения автомобиля до столкновения. Констебль мог бы ложно информировать обо всех этих деталях происшествия, а его шеф мог бы проверить истинность утверждений об этих подробностях, посетив и осмотрев место аварии. В этом случае констебль совершил бы эмпирические ошибки. Но сделанные им ошибки более фундаментальны. Столкновение, которое не произошло в то или иное определенное время, в том или ином конкретном месте и в результате совокупности отдельных частных причин, является полностью непостижимым.
Другими словами, пространство, время и причинная связь являются необходимыми и общезначимыми формами, так как для того, чтобы быть постижимым, то есть быть познанием, наше знание должно характеризоваться пространственной, временной и причинной определенностями. Пространство, время и причинность являются условиями возможности познания.
Оппозиция Канта Юму очевидна [Эту оппозицию не следует преувеличивать: Юм также говорит, что мы обладаем «формами» внутри нас, благодаря которым мы «усматриваем причины» в той мере, в какой обладаем соответствующими ожиданиями. В этом смысле ожидания содержат нечто «трансцендентальное» — они являются формами нашего опыта. Но Юм интерпретирует эти ожидания как результат фактических (психологических) событий и не рассматривает их как нечто данное до опыта (как это делает Кант).]. Так как мы всегда обладаем одними и теми же «формами» внутри нас, то все, что мы можем воспринимать, должно быть «оформлено» в этих «формах». Следовательно, мы знаем нечто достоверное о будущих результатах. Независимо от того, что мы воспринимаем, опыт будет определяться в формах времени, пространства, причинной связи и т. д. Таким образом, некоторые формальные структуры нашего познания являются общезначимыми. Эти структуры присущи всем людям и имеют отношение к будущему точно так же, как к настоящему и прошлому. Итак, внутри естествознания существуют определенные фундаментальные формы, которые необходимы и общезначимы.
Эти формы или структуры находятся не в объекте, но в каждом субъекте. Поэтому было бы двусмысленно называть их «субъективными». Они «субъективны» не в смысле их «случайности» или «подверженности ошибкам». Напротив, они присущи всем субъектам и являются эпистемологическим условием возможности объективного, то есть истинного познания.
Как условие возможности познания и опыта, «формы» априорны, то есть даны до опыта. Постижение этих форм, следовательно, осуществляется в рамках не отдельной эмпирической науки, например психологии, а философской рефлексии над эпистемологическими условиями эмпирических наук.
До сих пор мы пытались сделать понятной кантовскую философскую аргументацию и не выдвигали против нее возражений. Сейчас же остановимся на одном общем возражении. Кант полагает, что чувственные впечатления порождаются внешней реальностью (Ding an sich). Но в то же время он говорит, что мы можем постигать только чувственные впечатления, которые уже оформлены. Неоформленные воздействия и вещи в себе являются, следовательно, непостижимыми. Итак, понятие вещь в себе (Ding an sich) является проблематичным понятием, которое, с одной стороны, необходимо для объяснения происхождения опыта, но которое, с другой стороны, само по себе (без трансцендентальной обработки) не может быть предметом опыта.
Пока была рассмотрена только кантовская эпистемологическая модель. Охарактеризуем кратко типы познания, которыми оперирует Кант. Это:
1) аналитическое (априорное, a priori) познание, представленное, например, утверждением «все холостяки являются неженатыми мужчинами».
2) синтетическое (апостериорное, a posteriori) познание, представленное, например, утверждением «этот дом является белым».
3) синтетическое априорное познание, представленное, например, утверждением «все, что случается, имеет причину».
Первый тип познания относится к связям между понятиями. Второй — к оформленным чувственным впечатлениям, и третий — к постижению «форм».
Кант считает само собой разумеющимся, что существуют «синтетические априорные суждения». Вопрос заключается в том, как они возможны, а не в том, возможны ли они. Ответ состоит в том, что «синтетические априорные суждения» возможны благодаря тому, что всем познающим субъектам присущи определенные формы, которые служат условиями упорядоченного опыта.
Что Кант подразумевает под «синтетическим a priori»? Он определяет термины следующим образом [Напомним читателю, что обычно суждение А рассматривается как имеющее вид «S есть Р». Здесь S (логический субъект суждения А) обозначает предмет, о котором высказываются с помощью суждения А, а Р (логический предикат) обозначает то, что высказывается о логическом субъекте — В.К.]:
A priori: независимое от опыта — примером служит суждение «все холостяки являются неженатыми мужчинами».
A posteriori: зависимое от опыта — примером служит суждение «этот дом является белым».
Аналитическое:
1) суждение, в котором логический предикат «содержится» в логическом субъекте,
2) суждение, в котором отрицание логического предиката ведет к логическому противоречию — например, «все холостяки являются неженатыми мужчинами» (или «все тела протяженны») [Критика чистого разума, А7/В11, с.112.].
Синтетическое:
1) суждение, в котором логический предикат не «содержится» в логическом субъекте.
2) суждение, в котором отрицание логического предиката не ведет к логическому противоречию — например, «этот дом является белым» (или «все тела имеют тяжесть») [Критика чистого разума, А7/В11, с. 107.].
Иными словами, аналитические априорные суждения соответствуют типу познания, возникающему в результате анализа связей между понятиями, как его трактовали рационалисты и эмпи-рицисты. Синтетические апостериорные суждения соответствуют опытному познанию, как его понимали рационалисты и эмпирицисты [См. Гл. 29]. Щекотливым оказывается статус синтетических априорных суждений. Они являются утверждениями, которые не зависят от опыта (априорными). В то же самое время они являются и синтетическими, поскольку логический предикат «не содержится» в логическом субъекте. Кант убежден, что такие суждения (Urteile) существуют и что их примером будет утверждение «все, что происходит, имеет свою причину» [Критика чистого разума, А10/В13, с. 113.]. Это утверждение явно противоречит точке зрения эмпирициста Юма, который интерпретировал бы его либо в качестве аналитического априорного суждения (мы можем так определить «все случающееся», что по определению оно будет считаться «имеющим причину»), либо в качестве синтетического апостериорного суждения (это утверждение является обобщением частных случаев, и, следовательно, мы не знаем, будет ли оно истинным в будущем).
Кант утверждает, что все происходящее имеет причину, и что нам нет необходимости обращаться к опыту, чтобы знать, что все происходящее имеет причину (так как причинность принадлежит к нашим формам мышления). Утверждение «все, что происходит, имеет свою причину» относится к фундаментальным принципам естествознания (= механике Ньютона), которые, по мнению Канта, общезначимы и необходимы.
