И снова смешинка плясала в лукавых серых глазах. Откинувшись на спинку дивана Да-Деган, улыбаясь смотрел на смущение мальчишки, на этот слабый румянец на фарфоровой коже, на улыбку, на смешинки в глазах.

«А ведь подрастет, — подумалось внезапно, — так сладу с ним не будет. Ох, наплачется о нем не одна душа, если только и темпераментом не в отца!

— Аретт, — а в голосе то же тепло, то ж лукавство, — только не надо мне проповеди читать. Из твоих уст оно как-то нелепо…..

Подмигнув, встать, пройти по комнате из угла в угол. Не сдержать было радости. Так и хотелось — сбежать, скинуть шелка, стереть грим с лица, сорвать украшения. Так хотелось, что б унялась белая, зимняя вьюга. Хотелось солнца, словно могло б оно заново окрасить его пряди в апельсиново — рассветные тона.

— Лепо — нелепо…, - проговорил Да-Деган, — какая разница! Я волнуюсь за тебя. Дали небесные, ты бы знал, как я тревожился за тебя, как часто думал о тебе. Но, ни словом, ни действием не смел выдать того. Как я боялся, что ищейки Хозяина разнюхают о тебе.

— Теперь-то он, должно быть и думать забыл….

Да-Деган устало покачал головой. «Забыл»….. Вспомнилось лицо Императора, это юное, правильное лицо, на котором полыхали безумным гневом разные, как день и ночь глаза.

Если б, только можно было быть уверенным в том, что забыл! Если б знал Хозяина чуть похуже….

— Рокше, Император ничего никогда не забывает, — проговорил спокойно. — А забудет, так напомнят. Правильно ты все понял, по тонкой ниточке хожу. Но больше некому. И попрошу тебя об одном, больше в этом доме не появляйся. Как бы ни хотелось мне тебя видеть, как бы ни желал я, что б ты был рядом, удерживать тебя я не имею права. Посыльные Императора бывают в этом доме, и мне б не хотелось, что б ему донесли. А еще меньше я хотел бы видеть тебя в Империи. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил юноша, пожав плечами, но, несмотря на этот жест безразличия, глаза блеснули едва удерживаемой влагой. — Но когда-нибудь мы встретимся? Когда-нибудь?!

Да-Деган почувствовал, как невольно дернулся глаз. «Когда-нибудь» — неопределенное слово, но сейчас обещать, означало подарить хоть тень надежды.

— Обязательно, — проговорил он, не опуская взгляда. — Встретимся и не раз. И тогда тебе не придется краснеть за то, что ты мой внук. Впрочем, на всякий случай…. Ты скажи Ордо, что он мне дорог. И не меньше, чем ты…..

Радость угасла, прислонившись спиной к стене, он смотрел на расстроенное лицо мальчишки.

— Рокше, все еще будет, — добавил он с улыбкой. — Причин для грусти нет….. — Поверь мне, осталось недолго…. Года два — три. И все изменится! Слышишь?! Я клянусь, мы забудем об Империи, как о страшном сне, понимаешь?! Я клянусь тебе!!!! А пока….. Пока — иди…..

Юноша расстроено посмотрел в его лицо, словно нехотя поднялся на ноги. Но прежде чем уйти, подошел, обнял за плечи, Его руки слегка дрожали.

«Что ж я делаю, — подумалось вдруг, — почему приходится отказывать в крове тому, кто дороже собственной жизни? Почему этот проклятый мир, Империя имеет над нами такую власть — разлучить, разметать, отнять…. Почему?

Вздохнув, Да-Деган, снова потрепал огненные пряди волос, улыбнувшись, посмотрел в глаза.

— Улетай, соколенок, — добавил Да-Деган грустно. — Если ты покинешь Раст-Танхам и осядешь в Лиге, я смогу быть спокоен, хоть за тебя спокоен. Обещаешь?

Рокше легонько кивнул, нехотя соглашаясь с доводами разума.

— Хорошо, — ответил негромко. — Только и ты обещай…. Береги себя, Аретт. Я не знаю, что ты замыслил, но что бы это ни было, это, наверное, только тебе и по силам.

Обернувшись, юноша быстро пошел к порогу. Подойдя к окну, Да-Деган смотрел как, уходя, Рокше посмотрел на окна дома и быстро, больше не оглядываясь, поспешил прочь.

Закрыв глаза, он на несколько секунд прислонился лбом к прохладному стеклу, словно заклинание мысленно повторяя «все будет, все еще будет!

Потом, быстрым шагом подойдя к столу, достал лист бумаги.

«Довожу до сведения моего господина, что не далее как сегодня вечером в Амалгире видели Ареттара. Хоть сам я склонен допустить, что это чей-то умелый розыгрыш, тем не менее, должен заметить, что личность певца подтвердили некоторые известные на Раст-Танхам и Рэне люди, репутация которых не позволяет мне сделать однозначный вывод».

Усмехнувшись, Да-Деган поставил ниже дату и роспись, и, запечатав письмо, вызвал Иланта.

— Утром на Эрмэ отправляется один из кораблей моей Гильдии. К старту это должно быть у капитана.

Илант скупо кивнул и ушел. А Да-Деган легонько рассмеявшись, потер руки.

«Что ж, — подумал он. — Лучшего повода выманить Императора из своей норы и столкнуть его с Корхидой долго не представится. И будь я проклят, если на эту приманку Хозяин не клюнет!

Утренняя прохлада втекала в комнату через открытое окно. Ветер играл с портьерами, трепал золотистые кисти подхватов. Ветер нес ароматы цветущего сада на своих широких крыльях. Запах роз, жасмина, потревоженной зелени, аромат ночной свежести смешивался с отголосками запахов моря. Проснувшиеся птицы, словно нехотя выводили свои трели.

Да-Деган лениво потянулся в своей постели. Не было никакого желания покидать роскошное ложе, подниматься и вновь погружаться в дела. Эта ночь, была, пожалуй, самой счастливой и спокойной за год или два. В эту ночь ему не докучали кошмары, а снились светлые сны.

Вспомнилась родина — дикий мир, почти позабытый, стертый множеством иных воспоминаний, вспомнилось, как он с ватагой таких же отчаянных и юных мальчишек носился под проливным дождем, как ловил рыбу в реке. Вспомнилось светлое лицо матери и взгляд отца. Все то, чего не было давно, так давно с ним в этом мире. Все отняла Империя. Чертова Эрмэ!

Вспомнив об Эрмэ, он поморщился, и, откинув одеяло, поднялся на ноги и накинул на плечи халат. Да даст ли ему когда-нибудь хоть каплю покоя эта проклятая Империя, или до конца жизни придется терять душевное равновесие, натыкаясь на воспоминания?

Поджав губы, он подошел к окну, посмотрев на мир, залитый ливнем золотого рассвета. Втянув ноздрями утреннюю прохладу, прикрыл глаза, впитывая свет каждой клеточкой тела.

Под прикосновениями легкого тепла лицо расслабилось, став спокойным и умиротворенным и та же благодать коснулась души. Он словно парил над миром, сливаясь с ним, жадно впитывая все звуки, все краски.

— Блаженствуешь? — раздался негромкий голос за спиной, заставив вздрогнуть.

Обернувшись, Да-Деган заметил в кресле сухопарую фигуру воина. Таганага меланхолично перебирал в руках ниточку четок.

— Кто тебе дал право врываться в этот дом? — спросил Да-Деган, нахмурившись.

Таганага подвинул уголки губ к ухмылке, нарисовав на лице жутенький оскал. Четки полетели в сторону.

— Я пришел предупредить, — ответил воин неожиданно ровным голосом. — Фориэ Арима землю роет! Нет, сведения ее заинтересовали, но и самого певца ей найти очень хочется. И дамочка не успокоится.

— Шайтан с ней!

— А еще, — усмехнулся Таганага, — господин Ордо, как обычно, не сумел не поделиться с Энкеле Корхидой сведениями о том, что Ареттар где-то на Рэне.

Да-Деган внезапно расхохотался. Отерев тыльной стороной ладони слезы, выступившие на глазах, он только устало покачал головой.

— И? — спросил Дагги заинтересовано.

— Я проследил за ним, — ответил воин, — он писал, а на рассвете отправил письмо с кем-то из своих людей.

— Ты даже знаешь с кем?

— Но это не важно, — оборвал его воин. — Важно другое. Письмо адресовано Локите. Ты представляешь, что будет, если эта ведьма подвергнет твоего дружка Вера повторному допросу? Он не тот весьма смазливый молодой человек, который заговаривал ей зубы, умело переключаясь с расспросов на баловство в постели. И сейчас этот номер не пройдет! Если она доберется до Вероэса, считай, твоя песенка спета! Или, что более вероятно, петь тебе придется в золотой клетке.