Но больше всего граф обрадовался найденной во дворе прекрасной металлической лопате. При ее помощи он мог вырыть себе убежище в лесу. Дом с выбитыми окнами и провалившейся крышей от холода спасти не мог, но мог послужить источником дров и строительного материала. Искать людей Косме отчего-то не хотелось. Где он, пока непонятно, а вышедшего из леса незнакомца местные жители могли и прибить, не разбираясь. Знал граф Косма на Сегеде места, где такое было в обычае.

Полки, брошенные Сумуром Первым перед его необъяснимым исчезновением в атаку на ставку Юрая, успеха не добились. Очень быстро они оказались в окружении, их рассекли на части и принялись методично истреблять. Некоторые командиры спасли своих людей, приказав сдаться, кое-кому удалось прорвать окружение и отступить. Гроссведуны короля проявили поразительную пассивность, заботясь больше о собственном спасении. Уже на следующий день, не дождавшись возвращения ни короля, ни верховного армейского колдуна, маршал гвардии приказал войскам отойти к Ка-Таладу. А вскоре к передовому разъезду герцогских войск подъехала кавалькада из десятка богато одетых всадников. Ни у одного из них не было оружия.

— Князь Улсатай, — представился их предводитель. — Возглавляю делегацию аристократических родов к Великому герцогу Юраю. Король Согури таинственно исчез, войска повинуются маршалу гвардии, который приказал им в бой не вступать. Необходимо обсудить церемонию их присяги Великому герцогу. Мы также подтверждаем, что дворянство королевства Согури без колебаний присягнет на верность Юраю и согласится признать его своим королем…

В сопровождении герцогских кавалеристов делегация отправилась в ставку Великого Герцога. Победа разом решила вопрос наследования титула. Иначе, как Великий герцог, Юрая больше не именовали. А с качкарского тракта докатилась весть — принцесса Белуанта уцелела в битве с войсками короля. Ее, обессиленную и замерзающую, подобрал на поле боя и вынес на себе серый байг Уфелд, еще до войны перешедший на сторону Великого герцога.

После приема делегации Великий герцог собрал свой совет.

— Итак, мне предлагают королевскую корону. Соглашаться? — он обвел внимательным взглядом советников и высших сановников.

— Соглашаться. Победитель диктует любые условия, — высказался маршал Уорт.

— Депутация привезла приглашение от многих знатных родов, но ведь не от всех. Остальные могут и не согласиться, и в королевстве вновь разразится война. Вряд ли гвардия Согури в таком случае встанет на нашу сторону… — заявил сенешаль южной границы.

Его поддержали. Влезать в чужую войну с измотанными войсками, не имея четкого представления, кто союзник, кто противник, воеводы справедливо опасались. Мелнок припомнил, что командир одного из продолжающих сопротивление полков, Темразик, принадлежит к одной из боковых ветвей правящей династии Согури. И если роды, призвавшие Юрая на трон, тем самым потеряли собственные права на королевский титул, род Темразика от своих прав не отказывался. Таким образом, отец отважного полководца становился куда более законным претендентом на трон, чем приглашенный Великий герцог.

— Сам этот отец, Акеолин, всего лишь захудалый граф, без денег, без связей, — рассказывал Мелнок. — А вот его сын, с момента оглашения письма депутации законный принц Согури, — он человек решительный, с гонором. При этом умен и неплохо образован. Акеолина поддержат прежде всего те, кто боится при переменах что-то потерять. Но поддержат его и те, кто связывает желаемые перемены с именем принца. Мне кажется, государь, пока Темразик не сложил оружия или не погиб от нелепой случайности, принимать корону Согури Вашему Высочеству не стоит.

К тому же изъявившие покорность Великому Герцогу фамилии владели землями либо на юге, в областях, уже занятых полками Юрая, либо в самом Ка-Таладе и его окрестностях. Их, эти земли, собственно говоря, можно было присоединить к герцогству. Вместе со столицей королевства. И не претендовать на корону. Пусть себе ей владеет Акеолин, и пусть себе строит новую столицу, где вздумает.

Точка зрения Мелнока вызвала нескрываемое одобрение. Итак, идти воевать за королевский титул для своего герцога рвались только некоторые, упоенные победой, кавалеристы. Гроссведуны, пехота, пограничная стража предпочитали закончить победоносную войну, захватив то, что уже было завоевано. На совете никто не представлял ополченцев, но было ясно и так, что тем вообще никакие захваты не нужны.

Вечером, когда я уже валился с ног от усталости, внезапно пришло ощущение чужого присутствия. Это было колдовство, дотоле мне здесь не встречавшее. Что-то похожее, вспомнил я, встречалось на Иоракау, да и на Тегле тоже. Неужели опять он, Предначертанный Враг? Странно. Его присутствия я ощущал довольно долго, но его образ всегда сливался с образом Сумура Первого. А после того, как тот погиб в схватке с Хитар, мне уже казалось, что в этом мире я его больше не встречу.

Я закрылся. Наложил несколько слоев маскировки, слил свой астральный образ с целым полком — да, я научился и такому, хотя не думаю, что Предначертанного Врага это сбило с толку — и сам осторожно прощупал незнакомца. Удивило меня то, что незнакомец мирно беседовал с Мелноком. Он, конечно, не был мне врагом и не питал коварных замыслов. Откинув полог палатки, я вышел под звездное небо, приказав охране за мной не ходить. В палатке Мелнока меня ждали.

Старик. В войлочных, по-моему, сапогах, изрядно стоптанных. Плащ гроссведуна, но вместо привычной шапочки — высокая затейливая шляпа. Не простой, стало быть, колдун. Именитый.

— Я Шедуан, Ваше высочество… — и поклон небрежный, как будто с Великим герцогом говорить для него — дело привычное.

А может, так оно и было. Во всяком случае, Шедуан заявил, что при нашем разговоре могут присутствовать только гроссведуны, и что речь пойдет о делах колдовских, обычным людям и непонятных и ненужных. Поскольку в палатке, кроме нас и хозяина было только двое моих гроссведунов, я пожал плечами. И предложил говорить, присев на свернутую валиком походную постель Мелнока. На единственную табуретку с хозяйским видом уселся Шедуан и пристально меня рассматривал.

Взор его был не просто взглядом любопытствующего старика, подолгу собирающегося с мыслями перед тем, как изречь обычную банальность. Шедуан вдумчиво, не скрываясь, изучал меня всеми доступными средствами. Я же, закрывшись заранее, лишь насмешливо улыбался в ответ. Как-то разом прошли сон и усталость.

— Ваше Высочество, Вам разве неинтересно, куда пропал король Согури? — спросил меня колдун, когда ему надоело играть в гляделки.

— Насколько я знаю, мой брат Сумур Первый пал в колдовском поединке где-то в северных лесах герцогства, — ответил я, и мои гроссведуны недоверчиво переглянулись.

Видно, Шедуан, в точности, как и я раньше, не счел нужным кому-либо об этом рассказывать.

— Тогда, Ваше Высочество, Вы должны знать и то, что Сумур Первый был неразумной, слабой частью Двойной Кошки, — продолжил колдун, и тут я изумленно на него посмотрел.

Этого я не знал. Никто мне не говорил, что Двойная Кошка в своем полном воплощении включает в себя обязательно двух человек. И один из них до самого последнего момента не знает, кем он на самом деле является, бездумно подчиняясь неожиданным непреодолимым желаниям.

— Нынешняя Двойная Кошка не такая, как предыдущие воплощения. Гроссведунам Согури удалось запереть сильную, сознательную ее часть в теле слабой, то есть короля. Судя по результату, это лишило могучего колдуна обычной проницательности и изворотливости. Сумур, он ведь особым умом не блистал…

Оборвав свой рассказ, Шедуан неожиданно спросил:

— А кто был противником Сумура, Ваше Высочество?

Вопрос мне очень не понравился, как и тот тон, которым он был задан. Когда-то мне пришлось намного заниматься гипнозом, и я знал, что противиться искушению бездумно ответить на столь внезапный вопрос мог только очень собранный и недоверчивый человек. Потому я и не ответил, сказав, что это был кто-то из ополчения, которым командовала Белуанта. Я сказал истинную правду и Шедуан, как я понимаю, это сразу оценил.