Немало я повозился, чтобы завладеть ею. Пригодились технические аналогии из моего недавнего белведского прошлого. Короче, я сотворил заклятие в форме цилиндрического контейнера, заполненного абсолютной пустотой. Нежити просто не на что было реагировать, после того, как она оказалась внутри. Зачем я это сделал? Во-первых, любопытно, во-вторых, она могла послужить оружием, да еще каким.

Моё лесное затворничество пора было заканчивать. Я, насколько мог, изучил местную природу, овладел минимумом знаний о политическом устройстве этого мира, словом, пора было переходить хоть к каким-то действиям. Завернув энергетический контейнер с плененной нежитью в куртку, я выбрался к большаку, где и залег в тени густого куста, наблюдая за дорогой. Никакого конкретного плана у меня еще не сложилось. Да это и хорошо. Как говаривал мой инструктор в диверсионной школе НКВД: "Лучший боец тот, который использует обстоятельства, а не создает их".

Внезапно пришедшая мысль заставила меня улыбнуться, а затем призадуматься. Дело в том, что в этом мире я еще не имел имени. Языковый строй здесь другой. А всё же, кто я, так сказать, по анкете? Кондрахин Юрий Николаевич, столько-то лет от роду. Вот-вот, сколько мне? Нет, я, конечно, помню дату своего рождения: 28 сентября 1914 года. Если считать мое личное время, то нынешней осенью мне суждено справить юбилейный тридцатый год. Зато мне достоверно известно, что на Земле уже шестьдесят какой-то год. Всё это мои странствия в сокрытых мирах, где время течет по своим законам

Страшно зачесалась борода. Конечно, преувеличиваю: какая там борода, просто неопрятная двухнедельная щетина. Совсем недавно, на Белведи, я чуть было не избавился навсегда от этого мужского достоинства. И хорошо сделал. В этом мире чуть ли не все аборигены одного со мной пола носят бороды и усы — кто чисто символические, а кто зарос по самый пояс, словно мой друг Ведмедь. Придется мучиться. А, может, со временем привыкну.

Мои длительные ленивые рассуждения прервались по причине появления на тракте весьма необычной парочки. Мужчина, на вид лет сорока с небольшим, в сером походном плаще и такого же цвета широких холщовых штанах, заправленных в короткие сапоги, шагал чуть впереди. За ним, приотстав шага на два, довольно споро семенила женщина в грязно-зеленом платье, со старушечьим платком на голове. Но для старухи она шагала чересчур бодро и упруго и спину держала прямой. Лишь когда они подошли поближе, я понял, что это особа очень и очень молода, почти девочка. Оставаясь наблюдателем в течение двух недель, я видел, что местные жители, особенно столь нежного возраста, гораздо разборчивее в своих нарядах. Эту же парочку я раньше не встречал. По всем признакам — не местные, а кто они и откуда, это я вот-вот выясню. Пока же я ничего не мог сказать про характер их взаимоотношений.

За эти дни я прилично освоился, даже язык выучил. Больше здесь мне нечего было заняться. Пребывание в деревне вовсе не прельщало. Обыкновенная деревня, обыкновенные люди. Не стой она на тракте, я бы давно уже отсюда перебрался куда-либо еще. Но лучший вариант для подобных путешествий — попутчик. От него и выведаешь кучу необходимых подробностей — тех мелочей, без знания которых невозможно влиться в их культуру. А, оставаясь наедине с человеком на недолгий срок, причем с человеком, которому ты до лампочки, не рискуешь прослыть идиотом. Он-то тебя таковым может счесть, зато не раззвонит об этом по всей округе.

Я оценил ауры путников. Мужчина излучал слабое пестрое сияние, равно как любой обычный человек, а вот его спутница… Аура девушки была не просто белой, а белоснежной, и распространялась далеко вокруг нее. Несомненно, что она обладала большим даром.

Пришла пора прислушаться к их мыслям. Мужчина был довольно напряжен, как будто чего-то боялся. При этом, по мере приближения к деревне, вроде как успокаивался. Изредка в его сознании проскальзывал образ неизвестного мне мужчины в шляпе с пером и пронзительным взглядом. Девушка же не думала ни о чем. Ее безмятежность просто сражала. Кажется, ее вовсе не заботил ни ее спутник, ни пеший переход, ни настоящее, ни будущее. На всякий случай я прочитал их имена — Уфелд и Хитар.

Они подошли к околице, и мне пришлось воспользоваться дальнослышанием, когда мужчина чуть замедлил шаг и повернулся к девушке.

— Здесь должно быть спокойно. Перекусим и двинемся дальше.

Значит, точно, не местные. Как раз то, что мне нужно.

Поднявшись и отряхнувшись, я подобрал сверток со своей добычей и двинулся следом.

Уфелд устал не физически, несмотря на долгий путь. К длительным переходам он привык — такова работа серого байга. Другое дело постоянное ожидание неприятностей. Когда начальник тайной канцелярии королевства всемогущий граф Косма вызвал его в начале лета, байг только что вернулся из непродолжительного похода на север — территорию, формально входящую в состав королевства, но фактически управляемое Великим герцогом. Он был рад новому заданию, ибо пребывание в Ка-Таладе, столице государства, для любого байга больше напоминало почетный домашний арест.

Новое задание оказалось довольно странное: отправиться в Качкар, отыскать девушку по имени Хитар и, насколько это возможно, скрытно доставить ее в Госку, главный город герцогства, где сдать Хитар с рук на руки гроссведуну мастеру Коробке, которого Уфелд знал лично. Что это за женщина, какие обязательства заставят ее последовать в дальний и опасный поход, байг не спрашивал. Понимал, что ответа всё равно не дождется. Что ж, чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

До маленькой деревеньки в Качкаре Уфелд добрался быстро и без каких-либо проблем. На землях Его Величества таиться не было необходимости, да и во владениях герцога тоже. Лишь остаток пути он пробирался скрытно. А вот особа, потребная графу Косме, ему не понравилась. Слишком молода, слишком недурна собой. На такую не грех польститься, тем более, что лихих людей хватало в любых землях. Уфелд недовольно велел девушке переодеться, что та безропотно и выполнила. Правда, теперь она здорово смахивала на деревенскую колдунью, что тоже не радовало. Слишком много селян к ведьмам относились, прямо говоря, отвратительно. Так что идти пришлось со всею осторожностью, избегая любых встреч. Заходили только в более-менее крупные поселения, где законы и порядок соблюдались хотя бы из-за боязни господской расправы.

Но, хвала Великим Белым, поход вот-вот завершится. Отсюда на Госку ведет прямой тракт, погода установилась сухая и теплая, да и места давно знакомые.

Уфелд потянул за массивное кованое кольцо, служившее ручкой, и отворил дверь в придорожный трактир.

В маленьком темном зальчике народу оказалось больше, чем достаточно. К счастью, почти тут же освободился столик в темном углу, и байг со спутницей тотчас заняли места.

Байг натренированным взглядом обшарил помещение, не привлекая ничьего внимания. Ничего опасного, публика как публика. Большинство — местные жители, двое, видимо, дворяне, хотя одеты непритязательно и сидят без оружия. Вряд ли кто из присутствующих, даже будучи под хмельком, польстится на Хитар в ее старушечьем наряде. И всё же Уфелд не ограничился простым наблюдением.

Из внутреннего кармана он бережно извлек мешочек их плотной ткани, отсыпал на ладонь щепоть голубого порошка и вдохнул его через левую ноздрю. Через минуту его глаза затуманились, зато теперь, как ни странно, он видел окружающее гораздо яснее. Ага! Те двое, что сидят за его спиной, вовсе не люди, а баскуты. Когда и как завладела ими черная нежить, неизвестно, но угрозы они сейчас не представляют.

Пока байг присматривался к баскутам, в трактир вошел новый посетитель — высокого роста молодой мужчина с тяжелым свертком под мышкой. Измененное сознание Уфелда без усилий проникло внутрь свертка. Он чуть не присвистнул вслух: под мышкой у молодого незнакомца находился лысый малинник, любое прикосновение к которому смертельно! Не иначе как гроссведун, успел подумать Уфелд, прежде чем мысли стали путаться.