– Но девчонка теперь будет надеяться на моего сына…

– А я ей скажу, что вовремя раскрыла его мерзкую натуру: маменькин сынок и постоянно у нее под пятой. В академии еле держится, перспективы никакой, сто восемьдесят кило лишнего веса и физиономия дебила. Она будет счастлива избежать такого знакомства. Я ее спасу от него. Лично. И не возражай. Она достойна лучшей участи. Твой сын – тоже. Только не говори ему, что я о нем сейчас наплела… Экспромт! – Наталья с удовольствием отхлебнула кофе. – Как же хорошо дома! Может, бросим работу, откроем свое детективное агентство и… будем сидеть на шее у мужей? Фиг, кто к нам обратится.

Велочка позвонила около двух часов дня. Наталья, открыв дверь своим ключом и не прекращая разговора по радиотелефону, влетела ко мне на всех парусах, пронеслась в комнату, а потом с маху сиганула на диван, посмотрев на меня выразительным взглядом и похлопав ладонью по креслу. Этот жест был мне известен, как Деньке безмолвная команда «место!». Из Наташкиных речей я уловила почти все содержание беседы. Выяснилось, что бедняжке Велочке ради получения требуемых нами сведений пришлось с температурой сбегать на работу. Сбегать – поскольку проживает она рядом с сыскным агентством, в том самом доме, куда я сломя голову неслась прятаться. Чтобы не вызвать подозрения у начальства и окружающих, пришлось сказать, что случайно оставила в столе выписанные врачом рецепты. Для убедительности девушка на обратном пути помахала рецептами из Натальиной больницы у поста охраны. Насколько я поняла, адреса двух клиентов «Купавы» она добыла виртуозно – пригласив на обратном пути на обед одного из водителей дизайнерской фирмы, невзрачного паренька, даже в самых фантастических помыслах не допускающего возможности, что на него может обратить внимание такая богиня, как Эвелина. Водитель Гарик занимался доставкой по месту назначения грунта, камней для альпийских горок и оборудования, в том числе для бассейнов. Иногда использовался на черновой работе. К техническому монтажу и перевозке людей не привлекался. Заработок имел значительно меньший, чем у других работников, но стабильный. К недостаткам Гарика можно было отнести его косноязычность, а посему – молчаливость и принцип невмешательства в любой, даже дружеский треп коллег. Но это неожиданно обернулось для него благом. Его приводили в пример как образец достойного поведения работника «Купавы».

Велочка, спустившись с небес и легкой поступью возвращаясь домой, простуженным хриплым голосом мимоходом пожалела Гарика, вынужденного на морозе торчать то в машине, то у машины. Потом пожалела себя – еле приплелась за рецептами, а вот в аптеку уже не дойдет. Рецепты уныло повисли в руке, обтянутой дорогой кожаной перчаткой. Ошалевший от чудесного видения и тонкого аромата Велочкиных духов, Гарик молча протянул руку и взял рецепты. Девушка благодарно улыбнулась и мгновенно сморщилась от боли в горле. Гарика сочувственно перекосило. Богиня шепотом сообщила код и адрес и обещала накормить благодетеля божественным обедом. Несмотря на температуру! Гарик пошел пятнами и уставился на свои стоптанные рабочие сапоги. Велочка, дабы не привлекать постороннего внимания и не довести парня до инфаркта, быстро пошла домой. Час назад Гарик привез лекарство и заботливо накормил секретаршу, лежащую на диване под шерстяным пледом, божественным обедом, приготовленным ее мамой. Самому ему от обеда ничего не досталось. На десерт он привез коробку пирожных – удивительно, но самых любимых Эвелиной.

Превозмогая боль в горле, Велочка попыталась вести с гостем диалог. Надо сказать, что определенных сдвигов она добилась, – охрипла окончательно, зато Гарик стал участвовать в разговоре двумя словами: «угу» и «нет». Этого было недостаточно. С досады на гостя и зря потраченное время она всплакнула. В глазах Гарика заплескалось море отчаяния, и он опять уставился на свои ноги в шерстяных носках. Домашних тапочек для гостя не нашлось – мужская нога еще ни разу с момента рождения Велочки не наследила по чистому паркету. Отец дочерью не интересовался – у него была своя семья. Со знакомыми мужчинами Велочка предпочитала встречаться помимо дома. Ее почему-то поразил вид шерстяных носков Гарика – чистые, белые и без дырок. От чувства великой жалости к больной он, сам того не ожидая, осторожно погладил ее по голове. От этого жеста слезы у секретарши хлынули Ниагарским водопадом. Гарик окончательно перепугался. Хриплым шепотом, прерываемым бурными рыданиями, Велочка поведала, что лучше умереть, чем жить такой жизнью: пожалеть ее некому, на улице нудная зима, лето далеко, а если бы и было не за горами, все равно от этого не легче. Дачи нет. У мамы не хватает здоровья сидеть в городском пекле. Да и у самой Велочки аллергия на городскую пыль… И тут случилось чудо. Великий немой – заговорил!

«У меня есть, – произнес он голосом таким же хриплым, как у Велочки, и опять испугался. Она от удивления замолчала и, хлюпнув носом, прекратила рыдать. – Есть у меня… дача… да… – проскрипел дальше Гарик. – Недалеко… Сорок километров… Родители живут с семьей сестры – дети там. У зятя своя дача…»

Через пятнадцать минут Велочка неожиданно для себя дала согласие стать женой Гарика. Решающее значение сыграли его белые шерстяные носки. Одновременно надумали с весны приступить к отделке пустующей дачи и прилегающего участка в двенадцать соток по последнему слову дизайна. Своими руками и за свой счет. Вот тут-то и родились адреса нескольких собственников коттеджей, воспользовавшихся услугами фирмы «Купава». Правда, Гарик предупредил, что полагался исключительно на свой вкус, и Эвелине надо самой посмотреть на результат творческого труда «купавинцев». Но очень осторожно. Это – коммерческая тайна! Сейчас же смотреть не на что – идут работы по отделке зимних садов в крытых оранжереях. Не так давно он возил строительный материал в Парфеново. Местечко, расположенное рядом с подмосковным городом Видное, – почти рядом с Москвой. Какой-то крутой бизнесмен по фамилии Ростовцев решил к Новому году выполнить каприз любимой жены.

Наташка тщательно уточняла адреса клиентов дизайнерской фирмы, а я с ее слов так же тщательно записывала. Далее разговор пошел о времени подачи заявки для регистрации брака, и я занялась своими делами, перестав слушать обрывки разговора, затянувшегося почти на час.

Жуткая мысль пришла в голову в тот момент, когда засыпала ингредиенты в хлебопечку, решив сделать тесто для беляшей. Я бросила мерный стаканчик и понеслась в большую комнату, где Наташка продолжала треп о предстоящей свадьбе. Исполнив перед ней замысловатый танец с кривляниями, ужимками и физическим воздействием на подругу мини-толчками в плечо, наконец обратила на себя внимание. Она перестала отпихивать хозяйку квартиры, как досадную помеху, и, вопросительно изогнув брови, уставилась на меня взглядом поверх очков, бросив в трубку:

– Вела, подожди секунду. Тут твоя несостоявшаяся свекровь от злости бесится, узнав, что ты решила выйти замуж за другого. Ясное дело, теперь ее сын-дебил так и будет на ее шее сидеть – не удалось сбагрить… – И, зажав рукой телефонную трубку, она прошипела: – Ну что еще?

– Пусть ни в коем случае не афиширует свои отношения с Гариком! Мало ли что может произойти? И до свадьбы не доживет!

Взгляд подруги посуровел. Очевидно, моя физиономия красноречиво говорила о серьезности предостережения. Она рукой сделала жест, означающий: поняла – не дура.

– Извини, дорогая, – продолжила Наталья ворковать в трубку. – Еле успокоила психопатку. Но считаю необходимым дать тебе один совет: не торопись сообщать всем о принятом решении и демонстрировать окружающим близкие отношения с Гариком. Народ злой. Начнут издеваться – ведь у него, как я поняла, сложилась не очень приятная репутация человека недалекого… Я прекрасно понимаю, что он начитан и образован, но ведь у него на груди не висит институтский красный диплом. Послушай доброго совета – повремени с оглаской. За три месяца успеешь во всем и со всеми разобраться. Мы тоже… Почему «мы»? Разве я так сказала? «Мы» тут совсем ни при чем. Это я, наверное, машинально, к слову. Свои, понимаешь, проблемы…