— Вы готовы, Янов? — спросил Тревиц.

— Пелорат поднял голову от книги, которую просматривал.

— Вы имеете в виду, к Прыжку, старина?

— Да. К гиперпространственному Прыжку!

Пелорат проглотил комок в горле.

— Вы уверены, что мы ничего не почувствуем? Я знаю, что глупо бояться, но только подумаю о том, что меня превратят в бестелесные тахионы, которых никто никогда не видел и не регистрировал…

— Послушайте, Янов, это вещь устоявшаяся. Честное слово! Прыжок используется уже двадцать две тысячи лет, как вы же сами мне объясняли, и я никогда не слышал ни об одной катастрофе в гиперпространстве. Мы, конечно, можем выйти из гиперпространства в неудобном месте, но тогда несчастный случай произойдет в обычном пространстве, когда мы не будем состоять из тахионов.

— Довольно слабое утешение.

— Да, но этого не случится! Сказать по правде, я хотел проделать Прыжок, не сообщая вам. Но потом почувствовал, что будет лучше, если вы пройдете через это сознательно и убедитесь, что никакой опасности нет. Тогда вы перестанете нервничать.

— Что ж, — с сомнением сказал Пелорат, — я думаю, вы правы, но, честно говоря, не тороплюсь.

— Уверяю вас…

— Нет, нет, старина, я с вами во всем согласен, просто… вы читали «Сантерестилла Матта?»

— Да, конечно, я грамотный.

— Безусловно. Безусловно. Я не должен был спрашивать. Вы его помните?

— Амнезией я тоже не страдаю.

— Похоже, у меня талант оскорблять. Я только хочу сказать, что все время вспоминаю сцены, где Сантерестилл и его друг Бан убежали с Планеты-17 и заблудились в космосе. Я думаю о завораживающих сценах, где они среди звезд, лениво движущихся в глубокой тишине, в неизменности… Никогда, знаете ли, не верил в это. Я любил эти сцены, они меня трогали, но по-настоящему я не верил. Но теперь, когда я привык к тому, что нахожусь в космосе, и сам переживаю это, я знаю — глупо, но мне не хочется терять это ощущение. Как будто я сам Сантерестилл…

— А я Бан, — терпение Тревица готово было лопнуть.

— В некотором роде. Здесь ничего нет, только тусклые звездочки, да наше солнце, которое должно уменьшаться, но мы этого не видим. И Галактика сохраняет свой туманный свет, не меняясь. Космос молчит, и ничто не отвлекает меня…

— Кроме меня.

— Кроме вас… Но, Голан, дорогой, беседы с вами о Земле и о предыстории тоже доставили мне удовольствие. И я не хочу, чтобы это закончилось.

— Не закончится. Во всяком случае, не сразу. Вы же не думаете, что после Прыжка мы сразу очутимся на поверхности планеты. Мы будем по-прежнему в космосе, а Прыжок вообще не займет ощутимого времени. До того, как мы попадем на поверхность какой-нибудь планеты, может пройти добрая неделя, так что успокойтесь.

— Под планетой вы, конечно, не имеете в виду Гею? Вряд ли мы окажемся около Геи, когда выйдем из Прыжка.

— Я знаю, Янов, но мы окажемся в нужном секторе, если ваша информация верна. Если же нет, что ж…

Пелорат нахмурился и покачал головой.

— Даже если мы выйдем в нужном секторе, как мы найдем Гею, не зная ее координат?

— Предположим, Янов, что вы на Терминусе и вам надо попасть в город Аргирополь. Но вы не знаете, где он находится, знаете только, что он где-то на перешейке. Что вы будете делать, когда доберетесь до перешейка?

Некоторое время Пелорат выжидал, предполагая, что от него требуется ужасно хитрый ответ, потом сдался.

— Думаю, я бы кого-нибудь спросил.

— Именно! Что же еще можно сделать? Итак, вы готовы?

Пелорат вскочил, его маловыразительное лицо стало, насколько для него возможно, озабоченным.

— Что я должен делать? Сидеть? Стоять? Что?

— Время и пространство, Янов, вам ничего не нужно делать. Просто идемте в мою каюту, я буду сидеть за компьютером, а вы сидите или стойте, или кувыркайтесь через голову — делайте все, что хотите Я вам советую сесть перед обзорным экраном и смотреть. Наверняка будет интересно. Идем!

Они прошли по короткому коридору в каюту Тревица, и он уселся за компьютер.

— А не хотите ли вы сами, Янов? — неожиданно спросил он. — Я назову вам цифры, а вам только надо будет думать их. Все остальное сделает компьютер.

— Нет, спасибо, — возразил Пелорат. — Компьютер почему-то плохо работает со мной. Я знаю, вы скажете, что мне надо больше практиковаться, но я не верю этому. В вашем разуме, Голан, есть что-то…

— Не говорите глупостей!

— Нет, нет. Похоже, что компьютер точно соответствует вам. Когда вы подключаетесь, вы с ним как будто одно целое. А когда подключаюсь я, участвуют два объекта — Янов Пелорат и компьютер. Это не одно и то же.

— Нелепость, — сказал Тревиц. Но он почувствовал смутное удовольствие и нежно погладил кончиками пальцев упоры для рук.

— Так что я лучше посмотрю. Я хочу сказать, что предпочел бы вообще обойтись без этого, но раз это неизбежно, я лучше посмотрю.

И Пелорат нетерпеливо остановил взгляд на обзорном экране, на туманной Галактике с редкой пылью тусклых звезд на переднем плане.

— Дайте мне знать, когда это случится, — сказал Пелорат и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Тревиц улыбнулся. Он положил руки на упоры и почувствовал ментальное объединение. С каждым разом оно наступало все легче и интимнее. И как бы он ни смеялся над утверждениями Пелората, он действительно это ощущал. Казалось, ему не нужно думать сознательно о координатах, и компьютер знает, чего он хочет, без сформулированного приказа. Он сам извлекал информацию из мозга Тревица.

Но Тревиц «приказал» ему и запросил двухминутную готовность перед Прыжком.

— Порядок, Янов. У нас еще две минуты. Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотрите на обзорный экран.

Пелорат смотрел, сжав губы и затаив дыхание. Тревиц негромко говорил:

— Пятнадцать… десять… пять… четыре… три… два… один… ноль.

Они не почувствовали никакого движения только вид на экране переменился. Звездное поле отчетливо уплотнилось, а Галактика исчезла.

Пелорат вздрогнул и сказал:

— Произошло?

— Что произошло? Вы вздрогнули, но это ваша вина. Признайтесь, вы ничего не почувствовали.

— Признаюсь.

— Тогда это было оно. В прошлом, когда гиперпространственные путешествия были новыми (во всяком случае, согласно описаниям), было странное внутреннее ощущение. А некоторые люди испытывали тошноту или головокружение. Может быть, это был психогенный эффект. С накоплением опыта и улучшением оборудования эти явления исчезли. С таким компьютером, как наш, любой эффект ниже порога нашего восприятия. Во всяком случае, я так считаю.

— Я тоже должен это признать. Где мы, Голан?

— Мы сделали только первый шаг. Это район Калгана. До Сейшельского сектора нам еще далеко, и, прежде чем двигаться дальше, я должен проверить точность этого Прыжка.

— Еще вот что меня беспокоит. Куда делась Галактика?

— Она вокруг нас, Янов. Мы в нее порядочно углубились. Если мы наведем экран на ее более удаленные части, то увидим ее как светящуюся полосу через все небо.

— Млечный Путь! — радостно воскликнул Пелорат. — Его описывает в своем небе почти каждая планета, но мы-то на Терминусе его не видим. Покажите же мне его, старина!

Обзорный экран спанорамировал по вертикали, при этом казалось, будто звездное поле проплывало по нему вверх, затем появилось плотное жемчужное свечение, почти заполнившее поле зрения. Компьютер отследил его по горизонтали до разреженного края, затем вернул на экран первоначальный вид.

— В направлении центра Галактики Млечный Путь плотнее, — сказал Тревиц. — Но из-за темных туманностей в спиральных рукавах он не такой плотный и яркий, каким мог быть. Нечто подобное видно с большинства обитаемых планет.

— И с Земли?

— Какая разница? Вид Млечного Пути не может служить опознавательной характеристикой.