Старая Империя! Эта женщина и впрямь решила, что Нови его любовница. Она постаралась для него сделать ее хорошенькой. А потом он подумал, а почему бы нет?

Нови придется предстать перед Столом Спикеров, и чем она будет привлекательней, тем легче он добьется своего.

На этой мысли его застиг сигнал от Первого Спикера. В ментальном обществе были обычны такие совпадения. Неофициально это называлось «Эффектом Совпадения». Если вы неопределенно подумали о ком-то, кто в это же время неопределенно подумал о вас, происходит взаимная нарастающая стимуляция мыслей, и за несколько секунд обе мысли становятся четкими и решительными, хоть и кажутся внезапными.

Эффект может заставить вздрогнуть даже тех, кто знает его механизм, особенно, если предшествующая мысль была расплывчатой и прошла мимо сознания.

— Я не смогу быть с вами сегодня вечером, Нови, — сказал Гендибал. — У меня ученая работа. Я отведу вас в вашу комнату и покажу вам, как пользоваться сигналами, если вам что-нибудь понадобится. Там есть несколько книг, и вы сможете поупражняться в чтении, Мы увидимся завтра.

Гендибал вежливо начал:

— Первый Спикер?

Шандес только кивнул. Он был мрачен и уже не казался моложе своих лет. Он выглядел как человек, который не пил, но готов выпить крепкого. Наконец он произнес:

— Я «вызвал» вас…

— Поскольку никакого посыльного не было, а был прямой «вызов», я решил, что это что-то важное.

— Важное. Ваш подопечный из Первого Сообщества, Тревиц…

— Да?

— Он не летит на Трантор.

Гендибал не удивился.

— Разве он должен был лететь на Трантор? По нашим сведениям, он вместе с профессором античной истории отправился разыскивать Землю.

— Да. Легендарную Первую Планету. Потому-то они и должны были прибыть на Трантор. Разве профессор знает, где находится Земля? А вы? А я? Существует или существовала ли она вообще? Они должны были посетить нашу Библиотеку, чтобы получить необходимую информацию, если только ее можно где-то получить. До сих пор я считал, что этот человек из Первого Сообщества появится здесь, и мы через него узнаем все, что можно узнать. А теперь чувствую, что ситуация стала критической.

— Именно поэтому ему и не позволили попасть сюда.

— Куда же он направляется?

— Как я вижу, это мы еще не выяснили.

— Вы не очень-то волнуетесь по этому поводу, — обиженно сказал Первый Спикер.

— Я не знаю, — ответил Гендибал, — но, может быть, все к лучшему. Вы хотели, чтобы он прилетел на Трантор и послужил нам источником информации. Не станет ли он источником более важной информации, если отправится, куда хочет? И будет делать все, что хочет? Конечно, при условии, что мы не потеряем его из виду.

— Этого недостаточно! Вы убедили меня в существовании нового врага, и я потерял покой. Хуже того, я убедил себя, что, если мы не возьмем под контроль Тревица, мы потеряем все. Я не могу избавиться от ощущения, что он — и только он — ключ.

— В любом случае мы не проиграем, — веско сказал Гендибал, — Мы могли проиграть, когда эти, пользуясь вашим выражением, анти-мулы копали под нас втайне. Но теперь мы знаем о них, мы больше не работаем вслепую. На следующем заседании Стола, если мы будем работать вместе, мы начнем контратаку.

— Я хотел вас видеть не из-за дела Тревица. Этот вопрос мы обсудили первым только потому, что он мне кажется моим личным поражением. Я проанализировал ситуацию и понял, что поставил самолюбие и досаду выше общей политики и был неправ. Я об этом сожалею. Но есть кое-что еще.

— Более серьезное, Первый Спикер?

— Более серьезное, Спикер Гендибал. — Первый Спикер вздохнул и побарабанил пальцами по столу. Гендибал терпеливо стоял перед столом и ждал.

Наконец Первый Спикер мягко, стараясь хоть тоном смягчить удар, произнес:

— На чрезвычайном заседании Стола, созванном по инициативе Спикера Деларми…

— Без вашего согласия, Первый Спикер?

— Для этого ей было достаточно голосов любых трех Спикеров. На этом заседании вы были подвергнуты импичменту, Спикер Гендибал. Вас обвиняют в том, что вы недостойны поста Спикера, вас должны судить. За три столетия это первый случай, когда принято решение об импичменте против Спи…

Гендибал перебил, стараясь подавить признаки гнева:

— Вы сами, конечно, не голосовали за мой импичмент.

— Я не голосовал, но я был один. Остальной Стол голосовал единогласно, и голоса были десять против одного за импичмент, для импичмента, как вы знаете, требуется восемь голосов, включая Первого Спикера, или десять без него.

— Но я не присутствовал.

— Вам бы не позволили голосовать.

— Я мог высказаться в свою защиту.

— На этой стадии не могли. Прецедентов мало, но они ясны. Вы будете защищаться на суде, который, естественно, состоится в ближайшее время.

Гендибал в раздумье склонил голову.

— Я не очень огорчен, Первый Спикер, — сказал он, — Я думаю, ваш первый импульс правилен. Дело Тревица важнее. Не отложите ли вы суд на этом основании?

Первый Спикер поднял руку.

— Я не виню вас за недооценку ситуации, Спикер. Импичмент такое редкое событие, что мне самому пришлось заглянуть в юридические справочники. Это вопрос первоочередной важности. Мы должны пренебречь всем остальным ради суда.

Гендибал опершись костяшками пальцев о стол, наклонился к Первому Спикеру.

— Это, наверно, несерьезно?

— Таков закон.

— Нельзя позволять закону становиться на пути борьбы с очевидной опасностью.

— Для Стола, Спикер Гендибал, очевидной опасностью являетесь вы…

— Heт, выслушайте меня. Закон в этом случае основывается на убеждении, что нет ничего опаснее возможности коррупции или злоупотребления властью со стороны Спикера. Но я ни в чем таком не виновен, Первый Спикер, и вы это знаете. Это вопрос личной мести Спикера Деларми. Если и есть здесь злоупотребление властью, то с ее стороны. Моя вина в том, что я не гнался за популярностью и обращал слишком мало внимания на дураков, проживших достаточно, чтобы состариться, но еще достаточно молодых, чтобы обладать властью!

— Подобно мне, Спикер? Гендибал вздохнул.

— Видите, я опять… Я не имел в виду вас, Первый Спикер… Ладно, давайте в таком случае устроим суд немедленно. Устроим его завтра. Даже лучше сегодня вечером. Давайте покончим с этим и перейдем к делу Тревица. Ждать нельзя.

— Спикер Гендибал, вы не понимаете ситуации. Импичменты в прошлом случались два раза. Ни один из них не привел к обвинительному заключению. Но вы будете осуждены! Вы не останетесь членом Стола, и у вас больше не будет голоса в политике. У вас не будет голоса даже на ежегодном заседании Ассамблеи.

— И вы ничего не сделаете, чтобы не допустить этого?

— Я не смогу. Меня забаллотируют единогласно. После этого мне придется подать в отставку, чего, как я думаю, хотят Спикеры.

— И Первым Спикером станет Деларми?

— Наиболее вероятно.

— Этого нельзя допустить!

— Да. Поэтому мне придется голосовать за ваше осуждение. Гендибал снова глубоко вздохнул.

— Все равно я требую немедленного суда.

— Разве вам не нужно время, чтобы подготовиться к защите?

— Какой защите? Они ничего не станут слушать! Немедленного суда!

— Суду нужно время, чтобы подготовить обвинительный материал.

— Нет у них никакого материала. Он им не нужен. В умах они меня уже осудили, а больше им ничего не требуется. Они предпочли бы осудить меня завтра, а не послезавтра, и даже не завтра, а сегодня вечером. Скажите это им!

Первый Спикер встал. Они смотрели друг на друга через стол.

— Куда вы спешите? — спросил Первый Спикер.

— Дело Тревица не ждет.

— Когда вас осудят, и я останусь один перед объединенным против меня Столом, чего вы достигнете?

И Гендибал сказал громким шепотом:

— Ничего. Не бойтесь. Несмотря ни на что, меня не осудят.