Рабочие, солдаты и матросы, заполнившие зал, переглядываются. Им близки и понятны эти слова. Козловский выступает как грозный обвинитель царского суда, обличитель буржуазии. Он развернёт свою речь так, что она вызовет бурную реакцию зала, и позже Петр Стучка скажет о блистательном выступлении юриста-большевика: «Защита была просто демонстрацией и агитацией перед рабочими, переполнившими зал заседания суда. Мы решили вести защиту не по своду законов, а по Марксу».

От имени революции Козловский объявляет ниспровергнутым царский свод законов. «…Во время революции, — заявляет он, — происходит насильственный переход власти от одного класса к другому. Когда перезреют и рухнут старые общественные отношения, рухнут также и законы, охраняющие эти отношения.

Тогда начинается процесс формирования новых законов… который вырастает из изменившихся общественных отношений… С этой точки зрения ссылаться во время революции на старый «законный порядок» является по меньшей мере нелогичным. Старый законный порядок относится к прошедшей общественной эпохе и уже не вернется никогда, поскольку не могут вернуться старые общественные отношения.

Под этим углом зрения не может быть и речи во время революции о «законном порядке», поскольку сама революция с точки зрения закона является наибольшим беззаконием. И не смехотворно ли теперь ссылаться на «законный порядок» и старый, омертвевший кодекс… Отбросьте же, господа, взывание к «закону», «законному порядку»!..»

Следуя Марксу, бывший учёник виленский гимназии, прошедший через горнило революционной борьбы, показал и доказал, что буржуазное Временное правительство, привязывая новые общественные отношения к ненавистному «законному порядку», имеет своей целью сохранение господства буржуазии над народом, а эта цель насквозь контрреволюционна.

Речь Козловского на процессе длилась около двадцати минут. Он высказал мысль, ради которой большевики пошли на процесс: победивший народ полностью разрушит старую государственно-правовую организацию угнетения рабочего класса, создаст новый правовой порядок, отвечающий интересам широких народных масс.

Цель процесса была достигнута. Даже буржуазные газеты вынуждены были широко осветить выступление адвоката большевиков, ибо интерес к процессу был в высшей степени велик. Речь Козловского способствовала распространению революционных идей ленинской партии.

Разумеется, Чиотосердов выполнил заказ своих хозяев и через десять минут после завершения судебного заседания вынес решение выселить из дворца Кшесинской Петроградский комитет большевиков и другие революционные организации. При этом Чистосердов откровенно и нагло сослался на царский судебный кодекс.

Но суд, действовавший на основании царских законов, уже был бессилен. В Петрограде разразилась буря протестов. Десятки заводов, воинских частей, революционные матросы на митингах заявили, что не допустят врагов контрреволюции в резиденцию большевиков. Появившегося было во дворце судебного исполнителя с позором изгнали рабочие. Всё чаще приходили в Петроградский комитет делегации от кораблей и воинских частей с заявлениями от матросов и солдат, что те в любой момент готовы поступить в полное распоряжение партии большевиков.

Вдобавок к военной силе броневиков и пулеметчиков в распоряжение ЦК поступила сила революционного Кронштадтского флота.

Контрреволюция не унималась. Во дворец ворвалась группа провокаторов, проникла в помещение редакции «Солдатской правды», облила керосином груду газет. Пожар был погашен.

У особняка Кшесинской. 1917 год.

Кшесинская снова помчалась к своему покровителю Керенскому. К дворцу прибыл вооружённый отряд Временного правительства, имевший задание действовать силой. Рабочие вызвали на помощь солдат Первого пулемётного, Московского и Гренадёрского полков. Гарнизон Петропавловской крепости предупредил, что если Керенский посмеет осуществить свою угрозу, то крепость ответит орудийными залпами.

Отряд, подосланный Керенским и компанией, отступил.

Дворец на Кронверкском проспекте остался цитаделью большевиков. Часто приезжал туда Владимир Ильич Ленин, не раз выступал перед рабочими. 16 июня во дворце открылась Всероссийская конференция фронтовых и тыловых военных организаций РСДРП(б) с участием Ленина. Как магнит, эта цитадель притягивала к себе петроградских рабочих, солдат и матросов. Они приходили туда с развёрнутыми знамёнами, на которых были начертаны слова: «Вся власть Советам!».

Но уже приближался июль 1917 года. Контрреволюция готовила яростное наступление на рабочий класс и его большевистскую партию. В 12 часов ночи с 5 на 6 июля по распоряжению штаба Петроградского военного округа во дворце Кшесинской были выключены телефоны. На рассвете должен был начаться погром.

Петроградский комитет большевиков и Военная большевистская организация оставили дворец, чтобы через пять месяцев водрузить на нем знамя Советов. Теперь уже навсегда.

Возможно, дорогой читатель, ты спросишь, как сложилась дальнейшая судьба большевика Мечислава Козловского? И что стало с дворцом царской фаворитки балерины Матильды Кшесинской?

В июльские дни 1917 года разъяренная толпа черносотенцев на одной из улиц Петрограда пыталась линчевать Козловского. Временное правительство бросило большевика в тюрьму, и сто дней он находился за решеткой.

Потом пришел Октябрь, и Мечислав Козловский снова в гуще политических событий. После пролетарской революции он стал выдающимся теоретиком и строителем советской юстиции. Потом партия поставила его на пост председателя Малого Совнаркома, где он работал под непосредственным руководством Владимира Ильича.

Мечислав Юльевич Козловский прожил досадно мало: тяжкий недуг оборвал его жизнь в 1927 году.

Его друг и соратник Петр Стучка писал в «Правде» об ушедшем борце-коммунисте: «Он остался тем же выдержанным революционным марксистом, каким он был в первые дни революции 1917 г., в дни Апрельских тезисов т. Ленина, в дни июльские и октябрьские!»

Прошло почти полвека после описанных событий 1917 года. В парижскую Гранд-Опера прибыла на гастроли прославленная балетная труппа из Советского Союза. Французская столица бурно принимала советских артистов.

В один из вечеров, после того как смолкли овации, из зала за кулисы медленно прошла очень старая женщина. Она то и дело останавливалась, будто не решаясь подойти к тем, кого так горячо принимал Париж.

Наконец она все же подошла к артистам, долго молчала, не в силах вымолвить слова. Потом назвала себя:

— Я Кшесинская.

На эту девяностолетнюю старуху смотрели, вспоминали нечто далеко ушедшее, давно забытое. Она сказала, что пришла сюда, за кулисы, выразить свой восторг блистательному искусству новой России.

Несколько лет назад Кшесинская, навсегда изгнанная восставшим народом в ту бурную весну 1917 года, умерла во Франции.

А на бывшем Кронверкском проспекте Ленинграда, как и десятилетия назад, стоит великолепный дворец. Построенный на народные деньги, он всё же стал достоянием народа. Там уже давно находится Государственный музей революции. На фасаде его высечены слова: «Октябрьская революция открыла новую эпоху всемирной истории».