1 Мтваре — по-грузински «луна». Снова ожидание… Ждала тебя, как чабаны в горах Ждут после непогоды прояснены?. То я была луною в облаках, То темной тучей, то летучей тенью… «Нет…» — говорили губы мне, но тут Немедля сердце их опровергало. Как чабаны отару берегут, Так нашу близость я оберегала. Мысль о тебе я трепетно несла, Как первую фиалку в день погожий… Не зная ни покоя и ни сна, На ожиданье я была похожа. Даря тебе апрель, с небес дождем Стремительным пришла я к травам ранним — Их напоить, и разбудить твой дом, И оживить твой сад и виноградник… Не пожелала я с собой нести Ни подозренья, ни свои невзгоды. Я — верность, ожиданье во плоти, Весна — я побеждаю непогоду! Дождь — превратиться я могу в слезу, Слезою на реснице дрогнуть чистой. В конце концов сквозь ветер и грозу Твое дыханье до меня домчится! И, наконец-то, после всех тревог, От всяких звуков отключась, сквозь тишь я Твое дыханье слышу лишь, твой вздох, Всю радость бытия в себя вместивший. И вот, когда мы вновь наедине И слушаешь меня ты — весь вниманье,— Вновь ожиданье зреет в тишине. Вновь ожиданье… Снова — ожиданье… Перевела с грузинского Е. НИКОЛАЕВСКАЯ. ГЕННАДИЙ ЛЫСЕНКО * Листва осенняя редела, как список роты на войне. Я видел поле без предела, я слышал время в тишине. И оставались в стороне такие ужасы и страхи, как гром, как пятна на луне, и ближе собственной рубахи ночное небо было мне. * Ночью филин глухо ухал,— не к добру наверняка, к злым догадкам, к темным слухам, так, как лебедь к белым мухам в сентябре. Ну, а пока солнце лепит облака кучевые, как из теста, и не к месту грустный лад; незабудки—чья невеста уронила этот взгляд? Я смотрю, как смотрят в детстве: дым колдует над избой или снова по соседству чей-то табор кочевой? Воздух с пухом. В горле сухо. Синь. Жара. Ни ветерка. Только песня бьется в ухе, словно медная серьга. * Когда и я из детства выбыл туда, где должен кто-нибудь таскать мешки, ворочать глыбы, лома рихтовочные гнуть, ровняя искривленный путь, я не забыл, как пахли шпалы золой скитальческих костров и как к себе я был суров, когда уменья не хватало!.. * Была распутицы пора, плыла щепа, ботва, кора… И я кружил на утлой лодке по разгулявшейся воде, не понимая, в чем и где мои потери и находки. Но вышло, что они в одном, а суть предмета в промежутке да в том, что после незабудки цветут и лодка кверху дном валяется на солнцепёке — реальная, без подоплеки. ЭДУАРД ПУЗЫРЕВ Ярмарка совхозная — колгота чуть свет. Жёсткими полозьями разлинован снег. У машин обтаяно желтое сенцо, как лото, расставлены бочки огурцов. Облачком обросшие, виснут голоса. Чёрными матрешками — гири на весах! — Кому лучок: полметра стручок. Хрусткий, сладкий — только что с грядки! — Подходите, девочки, есть чулки-сеточки: забредайте в них парней, как ершистых окуней! — Не жалейте денег на хороший веник! — Молодой человек приятной наружности, три метра в окружности, бери рюкзак, не дыми рассеянно — станешь стройнее ансамбля Моисеева! — Ягода дивная, самая винная. Раз возьмешь — семь раз придешь! В сутолоке праздничной — широко словам. Снег хрустит подарочно, будто целлофан. Все покупки вежливо кутает сама по-сибирски снежная Русская Зима! |
