- Допрыгалась, сука! – яростно выкрикнул здоровяк, в чьих руках тот кол был и поднял пронзенную вампиршу вверх, как привык поднимать на стог копны сена.

Дикий, отчаянный вопль издыхающей нежити был настолько пронзителен, что слышали его люди за много верст. Слышал его конечно и Воронов.

Бывший полковник уже почти достиг спасительного леса, когда предсмертный ментальный посыл подруги оставил его без кожи, пронзил, словно ударившая в позвоночник молния. Импульс был настолько силен, что сбил с ног.

«Влада!!» - ярчайшей вспышкой полыхнуло в мозгу.

«Влада!! Влада!!!» - беззвучно всхлипывал он, царапая холодную, влажную землю.

Оглушенный безграничным горем лежал он возле опушки до самого рассвета. Как ни велико было желание вернуться, отомстить ненавистным убийцам сейчас же, инстинкт самосохранения удержал Воронова от самоубийственного шага. Чутье подсказывало: сейчас не победить. Они СИЛЬНЫ. Даже ночью они сильнее его. Особенно тот, что стер одним движением всю красоту его любимой. Силен, фанатик. И постылый крест над холмом – жмет к земле, душит, лишает силы.

На второй вечер пребывания в Зареченске, опергруппа в полном составе собралась в мужской половине приежки. Кукушкин и Жанна собирали на стол скромный ужин – холодные консервы; бутерброды с колбасой, сыром; быстрого приготовления вермишель. Борецкий кипятил воду. Он выстроил на тумбочке целый ряд разнокалиберной стеклянной посуды и, по очереди, опускал в емкости кипятильник.

Костя, усталый, чумазый, но довольный, рассказывал, как ему удалось отремонтировать машину.

- …нашли у них в гараже бэушный диск – нормальный, походит еще. Поставили. Один я, конечно, не справился бы – хорошо Андрюха помог.

- Андрюха? – переспросил Вадим, заливая кипятком вермишель.

- Механик местный. Нормальный мужик.

Кукушкин кивнул.

- Ладно, давайте за стол.

Несколько минут все жевали молча. Потом Вадим, возвращаясь к главной теме, проговорил:

- Ну ладно, этот… э-э… Кравчук – допустим действительно больной. Тогда второй, получается, его использовал?

- Вот и я думаю, - кивнул Борецкий. – Второй – главный. Кто бы он ни был.

Костя, которому было известно лишь, что сегодня взяли одного из двух разыскиваемых в городе маньяков, спросил:

- Второй-то, говорят, поп?

Борецкий с Кукушкиным переглянулись. Потом Александр, нехотя, проговорил:

- Поп или не поп мы не знаем… Свидетельница одна видела, как с места преступления уезжал человек в облачении священника. Кравчук же утверждает, что имел дело с кем-то из приближенных самого Сатаны.

Борецкий повернулся к водителю. Костя смотрел на него во все глаза, даже жевать перестал. Майор продолжил:

- Первое, что приходит в голову – это плод его больного воображения. Но мы знаем, что Кравчук действовал не один. А стало быть, он или намеренно вводит следствие в заблуждение, или верит в то, что говорит.

- Сам-то ты как думаешь, Васильич? – вставил Кукушкин. – По ощущениям?

- Верит – это однозначно, - твердо сказал Александр. – И, скорее всего, это внушил ему подельник.

- Прямо артист какой-то! – воскликнул Вадим. – То он священник, то сатана. Скорее всего, тоже – сдвиг по фазе.

Капитан постучал указательным пальцем себе по виску.

- Ладно, поживем – увидим, - произнес Александр, помешивая ложечкой чай. И добавил вполголоса: – В этом городе, похоже, у многих с головой непорядок.

Жанна, обычно избегающая смотреть на Александра прямо, задержала на нем взгляд. Кукушкин хмыкнул. Борецкий посмотрел на товарищей испытующе и спросил:

- Обратили внимание, как мало людей на улицах? А вечером – вообще все будто вымерло вокруг. И это в конце мая. В хорошую погоду. Это нормально?

- Так боятся же люди, - подал голос Костя. – Чего тут особенного?

- Странно, что боятся все от мала до велика. Даже матерые менты боятся, и люди, которые в одиночку пятерых маньяков скрутить могут, тоже… странно себя ведут.

Говоря последние слова, Александр отвернулся. Он вспомнил вчерашнее поведение Владимира Михайловича – тренера по дзю-до – и нахмурился.

Жанна неуверенно произнесла:

- Когда я была у бабушки, она тоже вела себя очень странно… Сперва я даже подумала, что она от старости умом тронулась. Но… В общем она рассказала мне, что подобные вещи здесь уже происходили. Очень давно, сразу после революции. Она еще спросила, сколько нас приехало в командировку. И, когда я ответила, что трое, удивилась. Она сказала: «Милицейское начальство не понимает, что делает, что ли? Неужели никто не помнит?» И еще она сказала: «Саша-то – знает».

Щеки девушки, против ее воли, порозовели.

- Это когда ты позвонил и сказал, чтобы я осталась ночевать. Я переспросила: «ЧТО он знает?», и она ответила: «Знает, что ночью на улицу выходить нельзя»

Борецкий слушал очень внимательно. Едва девушка замолчала, он быстро спросил:

- Так что происходило-то, конкретно? После революции, я имею в виду.

Жанна замялась, потом проговорила:

- Я так поняла, что город терроризировала какая-то банда. И заправлял всем бывший помещик, граф. Чекисты справились с ним с большим трудом… Кстати, баба Маша сказала, что его дом был в селе Дмитриевском! И что он пил человеческую кровь.

- Погоди! – перебил Александр. – В Дмитриевском?! Так это там, где девушку в церкви повесили! Мы там вчера были, правильно?

Кукушкин кивнул.

- Так что же ты молчала?! – накинулся на девушку майор. – Надо было сразу, утром, сказать.

- Дело в том, что баба Маша все твердила про упырей да про вампиров, как они по ночам в жилье просились, да как выли… - сделала попытку оправдаться Жанна. – Я почему и подумала, что она умом тронулась. Да и вообще… Это же не может быть правдой?

- Не может, - согласился Александр. – Но что-то в этом есть. Во-первых: это как раз подтверждает – жители города ведут себя странно. Во-вторых… что там она говорила про чекистов?

- Сказала, чтобы справиться с бандой, чекисты прислали сюда целый полк. Да не обычный, а карательный. То ли ЧОЛ, то ли ЧОП…

- ЧОН, - поправил Борецкий. ЧОНы – части особого назначения, были такие. Ну, и чем дело закончилось?

- Баба Маша сказала, что справиться с упырями удалось только с Божьей помощью. Якобы командир этого ЧОНа принял в свои отряды священников. А до этого, будто бы, коммунисты использовали вампиров в собственных целях. И еще… - девушка замялась.

- Ну, что? Говори.

- Да она сказала, короче, что в город вернулось зло…

- Нда… - буркнул Борецкий.

Последнюю фразу Жанны он оставил без внимания. Информация о проводимой когда-то здесь операции ЧК – вот что поглотило его мысли. Ведь о том же самом говорил накануне вечером и подвозивший его Владимир Михайлович.

«Посмотри в документах ЧК двадцатых годов», - сказал Михалыч и добавил: «если коммуняки не уничтожили»

«Архивы!» – осенило Александра. – «Нужно обязательно поднять архивы»

Вслух он сказал:

- Ладно. Допиваем чай, и спать. Все устали, а завтра много работы. Утро, как говорится, вечера мудренее…

Утро следующего дня было туманным. Такого тумана Жанне видеть раньше не приходилось – плотная белесая дымка заволокла буквально все. Когда, поднявшись с постели, девушка посмотрела в окно, с высоты второго этажа она даже не увидела земли.

- Вы хоть видели, какой сегодня туманище? – первым делом спросила она мужчин, когда все собрались за утренним чаем.

- Угу, - кивнул с набитым ртом Кукушкин.

- Ничего, сейчас солнышко выше поднимется – разгонит эту хмарь, - проговорил Борецкий.

Прогноз Александра не сбылся. День выдался пасмурным и безветренным, и туман стал лишь жиже, но совсем не исчез. Даже в полдень.

Активность местной милиции, особенно по сравнению с позавчерашним днем, резко снизилась. Здание РУВД было полупустым. И на лицах всех сотрудников ясно читалась одинаковая нервозность и тревога. Все Зареченские милиционеры (те, что присутствовали на работе, по крайней мере) выглядели одновременно взвинченными и растерянными. Борецкий прослужил в органах почти двадцать лет, но впервые видел, чтобы молодые и ветераны, начальники и подчиненные выглядели настолько одинаково. Будто за одну ночь кто-то шлепнул каждого по лбу одной печатью. И еще одно роднило их в этот день – плохо скрываемый индивидуализм. Теперь каждый за себя – об этом не говорилось вслух, но этим дышала сама атмосфера.