Он поднял Серегила на руки, так, словно тот ничего не весил и уложил его на кровать. Под голову Серегилу он подложил подушку, одернул на коленях его одежду и убрал выбившуюся прядку волос с его лица, дразня притворной нежностью, в то время как глаза выдавали его беспокойство. Устроив Серегила так, как ему хотелось, он подтянул стул и сел возле него.

— Полагаю, тебе удобно, Хаба? Скажи, если что не так, — ликующая жестокость проступила сквозь маску благожелательности.

— Что за… отрава…

— О нет, это всего лишь один из настоев моего господина. Тебе, знаешь ли, дают его не впервые. Как тебе спится, с тех пор, как ты попал сюда? Твои сны теперь особенно ярки, не так ли?

Он вынул серебряный флакончик духов и вытащил пробку, взмахнув ею перед носом Серегила. Аромат цветов вандрили. Запах Азриель.

— Ублюд…

— Что такое? Говори же! — Илар отложил флакон в сторону, затем наклонился к нему и погладил Серегила по волосам и щеке. Потом склонился ещё ближе и поцеловал его взасос, проникая языком глубоко в рот.

Серегил попытался его укусить, и Илар отпрянул, отирая губы.

— Когда-то тебе нравилось, как я делал это, — теперь его пальцы заскользили вниз по голой руке Серегила и поперек груди, вызывая в нем невольную дрожь. Илар остановился, нащупав пальцами шрам на груди Серегила.

— Что это? Ах, да, ты же не можешь отвечать, — он обвел по контуру круглый шрам, затем посмотрел на укус дракона, разглядывая руку Серегила.

— Это самая впечатляющая отметина, какую я видел. Подумать только, сколько ты успел всего сделать с последней нашей встречи, чтоб получить такие интересные шрамы, — Илар снова погладил его по щеке:

— Я же был так терпелив все эти годы, и так долго ждал встречи с тобой, мой маленький Хаба. О, как же я наслаждался нашими с тобой вечерами в последнее время, но гораздо лучше, когда ты не спишь.

Серегил вспомнил те сны, что всё время снились ему, и о невидимом возлюбленном, прикасающемся к нему, заставляющем его испытывать боль в ответ на ласки. Если б он только мог, он заткнул бы ему глотку! Я знал бы, если бы он меня изнасиловал. Я знал бы. О, Иллиор…

— Когда ты спал, ты выглядел более юным, совсем как тот мальчик, которого я любил когда-то.

Серегил издал рык отвращения.

Ореховые глаза Илара стали на миг отчужденными.

— Думаю, это на самом деле было так. Я, безусловно, полюбил тебя, в конце концов. Как же трудно мне было выполнять задание, порученное кирнари Вирессы.

Он усмехнулся, увидев, как сузились глаза Серегила:

— Ты же не полагал, что он будет стоять в стороне и позволит твоему отцу добиться успеха, не так ли? Правда, тогда ты был всего лишь ребенком, и вряд ли задумывался о таких вещах.

Он снова погладил волосы Серегила.

— Однако теперь ты взрослый, ведь правда, и всё изменилось? Впрочем, твои прекрасные глаза всё те же, вот только не припомню в них столько ярости прежде когда ты смотрел на меня.

Ни с того ни с сего, он вдруг больно ударил Серегила по лицу:

— Из-за чего бы тебе сердиться? Сравнить ли всё это с тем, что случилось со мной? Тебе позволили жить. Тебе дали свободу!

Противная дрожь пробежала по коже Серегила.

— Ты… знал? — он едва справился с голосом, похожим на шелест.

— А ты знаешь, ведь это стало моим главным занятием: знать, где ты находишься, и насколько успешно идут твои дела. Бедный маленький изгнанник, да? Родственник Королевы! Лорд Серегил — великолепный дом, прекрасные друзья! И — свобода!

Он ударил Серегила снова, и Серегил почувствовал на языке солоновато-металлический привкус крови.

— Ты… сам… виноват….

— Я виноват? — Илар оторопело глянул на него:- Я вовсе не предполагал, что ты убьешь кого-либо! Тебя должны были поймать и этим подставить подножку твоему отцу. Расстроить его планы. Вот за что мне было заплачено. Но ты, маленькое чудовище, ты убил человека! А мне пришлось расплачиваться. Это был твой выбор, а я был проклят.

Серегил зажмурился, получив новый неожиданный удар. Он не верил ни слову, но ему было наплевать.

— Алек…?

— Ах да. Алек. Из Ауренена пришла весть, что ты вернулся, и что с тобой вместе прибыл хазадриелфейе.

Рука, ударившая его, скользнула вниз по животу Серегила, под покрывало, лаская вялый член Серегила через одежду.

— Итак? — Серегил был теперь даже рад, что лекарство сделало его нечувствительным к движениям этой руки.

Тонкая противная улыбочка вернулась на лицо Илара, когда тот, наконец, уселся и скрестил на груди руки.

— Так вы на самом деле ничего не знаете? И никто из кирнари лиасидры? Никто не помнит, почему Хазадриель собрала своих последователей и исчезла много лет тому назад? Но здесь, в Пленимаре, есть те, кто всё помнит.

Серегил, немало заинтригованный ждал, несмотря на свое недоверие. Но к его беспокойству, Илар лишь захихикал и поднялся.

— Хороших снов тебе, Хаба. Возможно, я приду к тебе снова этим вечером.

— Нет! Алек… — прохрипел Серегил, не в силах сдвинуть с места свое отвратительно непослушное тело.

— Он больше не твоя забота, не так ли? Ах да, знаешь, что это такое? — Илар сдвинул свой правый рукав и показал Серегилу нижнюю сторону предплечья.

Рабская метка была гладкой и едва заметной на бледной коже.

— Скоро её сведут совсем, потому что я стану свободным. Твой возлюбленный — вот цена моей свободы. И можешь представить, что взамен запросил я, если найду его для них.

Он сделал паузу, оставляя Серегила мучиться вопросом, кто такие эти "они"?

— Ценой, которую назначил я, маленький Хаба, был ты.

НА ДРУГОЙ ДЕНЬ после посещения Ихакобина Алека обычно оставляли в покое, так что он был и удивлен и одновременно доволен, когда в один из таких дней в дверях появился Кенир.

— Хочешь погуляем опять? — спросил он, улыбаясь.

Алек был так рад вновь оказаться на свежем воздухе, что и не подумал сопротивляться, когда один из охранников, ожидавших их, прикрепил цепь к его ошейнику.

И снова за ними следили те же четверо стражей. Алек решил, что оставлять их в покое даже при свете дня не входило в их обязанности. Всё это было не очень-то приятно, но всё же, он не мог сдержать радости от возможности вновь вырваться из стен камеры. Сегодня было чуть теплее, и он, когда они прогуливались по саду, наслаждался теплом солнечных лучей на своем лице, и плеском фонтана и криками чаек над головой.

Спустя какое-то время Кенир взял Алека за руку: так, словно это была самая естественная вещь на свете. Алек виновато покраснел, почувствовав нечто вроде разряда тока, прошедшего между ними, когда его руки коснулась теплая ладонь мужчины.

Что со мной творится? Неужели я настолько одинок?

Он попробовал осторожно высвободиться, не оскорбляя чувств Кенира, но тот очень грустно посмотрел на него и сказал:

— Не отталкивай меня, маленький брат. Мне тут так бесприюно.

Алек был слишком мягок сердцем, чтобы противостоять такому, и Кенир ответил ему благодарным взглядом.

Так они и шли некоторое время, а зватем Кенир вдруг выдавил из себя тяжкий вздох.

— Твой хмурый взгляд подсказывает мне, что есть некто, кому ты хранишь верность, это так? И что, она хороша собой?

Алек неопределенно пожал плечами.

— Нет? — Кенир понимающе улыбнулся: — Или может быть, это не 'она'?

— Я не хочу говорить об этом.

Кенир сделав вид, что и не собирался лезть к нему в душу, отвернулся.

— Что ж, храни свои секреты, — сказал он мягко: — Да и кто я такой для тебя, в конце концов, всего лишь мусор, испорченная вещица…

— Но это не так! — Алек схватил старшего товарища за плечо: — Я ценю твою дружбу, Кенир, и гораздо выше, чем ты думаешь!

Он сделал паузу, желая хоть как-то исправить ситуацию, но понимая, что не следует выкладывать всё, даже такому же рабу, как и он сам.

Кенир всё ещё не решался взглянуть ему в глаза: