— Бабушка Вейс? Бабушка Лас?

Лас снова вздохнула. Обернулась — Светлая. С хитрым выражением на лице.

— Я давно не сплю! Уже выспалась! Ой, какая прелесть… — девочка захлопала в ладоши. — Можно? Можно попробовать?

— Май, ты умеешь хранить тайны? — Лас обернулась. Никого вокруг — если сесть, то никто из замка не увидит среди живых изгородей. Но толку, ведь камеры всё равно смотрят сюда!

— Конечно! — глаза Светлой загорелись. Она заметила, как озираются «бабушки». — Здесь нет камер! — заверила девочка. — Здесь по-другому охраняют. В парке нет камер, не бойтесь!

— Эти плоды тебе нельзя, Май. Пока нельзя. Потом, когда придёт твоё время — можно есть оранжевые. Только оранжевые! — Светлая кивнула с серьёзным видом. — Вейс, кто попробует? Ты или я?

— Давай я! — Вейс уселась поудобнее на земле, вынула из волос шпильку.

— Сядь к ней спиной, — Лас показала, как. — Прикрой глаза и представь какую-нибудь ягоду или фрукт, который тебе когда-то очень понравился. Хорошо представь, ладно?

Получилась финиковая пальма. Небольшая, в рост Светлой. С неё удалось собрать чуть не полведра, по словам Вейс, плодов — те просто вырастали заново. А потом случилось странное — пальма высохла на глазах. Стала пустотелой и рассыпалась в порошок.

Лас и Вейс переглянулись. Оторвут мне голову, подумала Лас, и правильно сделают. Их же надо сначала на анализ отдать! Но Светлая, съев пару фиников, пришла в дикий восторг. Удалось уговорить больше пока не есть.

— …Ох, влетит нам, — проворчала Вейс. Финики кое-как удалось рассовать по карманам и складкам. Они шли по лабиринту, ещё два поворота — и будет вход в замок. — Ох, накажут, и поделом!

— Накажут, — согласилась Ареан, выходя им навстречу из-за поворота. — Май, как это понимать?

Светлая смотрела в глаза бабушки, только губы поджала.

— Теперь Тесан полагается наказание, — добавила Ареан вполголоса. — Что не уследила и позволила тебе бродить по замку одной. Ты забыла, что было вчера?

— Бабушка! Никого уже нет, никаких призраков!

— Выбирай, — Ареан нахмурилась. — Выбирай, кого из вас накажут. В следующий раз накажут обеих, а сейчас — выбирай.

— Меня, — тут же ответила Светлая.

Ареан кивнула.

— После завтрака займёшься уборкой. Занятий это не отменяет!

— Да, бабушка! — Майеринн подбежала к Ареан, прижалась к ней, обхватила. Из замка вышло двое охранников, встали по обе стороны от входа. Ареан потрепала Светлую по голове, улыбнулась.

— Сейчас заходишь в замок и — к себе, и никуда не сворачивать! Только попробуй убежать от стражи!

— Плохо спали? — Ареан посмотрела с сочувствием. — А… вижу, простите! — мандарин привёл Вейс в чувство, но блеск в глазах и запах «духов», пусть слабый, всё равно остались. — У вас среди вещей должны быть зелёные шапочки. Не забудьте надеть! Вейс! Что вы такое пьёте? Такая бодрая, мне даже завидно!

Лас и Вейс переглянулись и рассмеялись.

— Простите! — Лас поклонилась. Финики едва не высыпались из «карманов». — У нас есть патентованное средство. Поговорим после завтрака, хорошо?

— С вами не соскучишься, — вздохнул Хорёк, глядя на корзинку с финиками. — Вы сами-то их ели?

— Ели, — призналась Лас. То ли показалось, то ли на самом деле — от пары фиников пропал голод, за завтраком все трое — Вейс, Лас и Светлая едва притронулись к еде. — Раз она съела, то и мы должны были.

— Маленькие дети, — Хорёк снял шляпу, протёр платком лысину. — Сейчас займусь анализом. Лас, так мы летим в Страну Цветов? Что скажете?

— Летим, — твёрдо решила Лас. — У нас ещё один разговор есть, Стайен. И по поводу картины тоже. Но вначале заедем домой и в тот книжный — я ведь так и не появилась там, кормлю их завтраками.

— Вот, — Лас указала Вейс на место в книге. — Среди комментариев.

«Этот момент всегда вызывает трудности у переводчиков. Считается, что в первоначальном тексте Ведьма переходит в тело своего убийцы и в конце концов полностью подчиняет его себе. Указанные две строки можно перевести так: убей меня, если не боишься, что я из твоих страшных снов стану кошмаром наяву».

Вейс широко раскрыла глаза. Понимание проступило в них. Лас прижала палец ко рту, взглядом указала на Ареан. Та смотрела на мандарины и изумление не сходило с её лица.

— Один мандарин в день — и всё?!

— И всё, — подтвердила Лас. И снова вспомнила медуз. Мерзость какая… — Ни головной боли, ни боли в суставах… не знаю, что у вас, но мне этого хватало.

— У меня «болтунчик», — доверительно сообщила Ареан, держа плод перед лицом. — Всё остальное мелочь, привыкла, но это меня сводило в могилу. Как начну говорить о всякой глупости, не остановить.

— А я просто начинаю на всех огрызаться, — хмуро отметила Вейс. — А остальное мне даже нравится. Надеюсь, остальное не пройдёт так быстро.

И все три бабушки самым неприличным образом расхохотались.

— Пойду, присмотрю, — Ареан вытерла слёзы, поднялась. — Так семена у них всхожие?

— Ещё как, — заверила Лас. — Можете делать варенье, тоже помогает. Только не путать, какие женщинам, какие мужчинам!

— Это будет мой маленький секрет, — пообещала Ареан. — Боюсь, не все одобрили бы такой способ. Приятного вам дня!

— Лас, но ведь ты не веришь в это? Да? — поинтересовалась Вейс, понизив голос, когда за Ареан закрылась дверь. — Что она просто переселилась в тебя?

— Приступы злости, Вейс. У меня они начались почти сразу. И вот это, — Лас, не стесняясь камер, распустила пояс и показала живот. Видишь шрам?

— Прикройся! — Вейс не сразу обрела дар речи. — Видела! У тебя их два? Под сердцем и здесь?

— У меня они кругом. Появляются ненадолго и исчезают. Гроза рассказывала, что… ну, в общем, она иногда делала самой себе больно. Как будто без этого не могла жить.

— Давай уже прозвище, если имя нельзя говорить!

— Пусть будет Незнакомка. Так вот, она просто сидела и резала себя ножом. У неё почти все раны сразу же затягивались. И ничего не оставалось. Могла резать себе горло, живот, ноги и руки — часами. И лицо при этом было тоскливое. Как будто хочет умереть и не может.

Вейс поёжилась.

— Она больная! Я слышала про таких, ну у них ничего не затягивалось, но не могут не делать себе больно! Иначе не понимают, что живы!

— У меня началось что-то такое через несколько дней. Я даже придумала отговорку, что это просто умер кто-то из друзей или родственников. Когда я злюсь или тоскливо, появляются шрамы, а потом пропадают. Откуда это, по-твоему?

— И ты молчала?! Никому не говорила?

— Говорила, — Лас отвернулась.

Семьдесят три года назад

— Почти год молчать! — Странник всплеснула руками. — Ласточка, так нельзя! Зачем было выдумывать что попало, сказала бы сразу!

— Так она жива? — Лас посмотрела в глаза ей и Грозе. — Жива внутри меня?

Они переглянулись.

— Лас, — Гроза взяла её за руку. — Внутри каждого человека всегда живёт несколько… как бы сказать…

— Личностей, — предложила Странник, выключая аппаратуру. Лас потребовала, чтобы провели полное обследование.

— Личностей, — согласилась Гроза. — Лас, это самый старый мотив во всех сказках, мифах и так далее. Кто убьёт чудовище, сам становится этим чудовищем. Автор сказки не придумал ничего нового. Но случилось так, как было написано: Ведьму простили, изгнали в почётную ссылку, она потеряла всю силу и вернуться не может. Понимаешь? Случилось так, как написано в сказке! — Гроза потёрла лоб. — Это просто воспоминание. Но оно очень яркое, и живёт в тебе как личность. Тебе придётся научиться с этим жить.

— Раздвоение личности? Да?

— Нет, — Странник протянула Лас её тефан. — Другая, новая часть тебя самой. Ведёт себя по-другому, думает по-другому. Тебе нужно научиться быть с ней в мире. Ты теперь помнишь о ней больше, чем другие. Но ведь никто не бывает только злодеем.