Брюховецкий не дремал под шум Польских неустройств; в начале года отправил Киевского Полковника Василия Дворецкого в Москву, и просил присылки вспомогательного войска. Ему отказали по причине дурного содержания людей военных в Малороссии. Гетман оскорбился этими толками, писал к Окольничему Хитрово письмо от второго Марта, доказывал несправедливость обвинения, изъявлял сожаление о том, что за все военные подвиги не удостоился от Государя получить ни одного милостивого слова; жаловался на приемы своих послов, на Ромодановского, который не захотел преследовать с ним Чарнецкого, и тем допустил усилиться Полякам за Днепром. Действительно, Гетманские чиновники, приезжавшие в Москву с знаменами и литаврами неприятельскими, были принимаемы от иных Бояр с величайшим презрением.

По предстательствам ли Хитрова, по собственному ли внушению, Царь приказал Князю Льву идти в Киев с одним отрядом, с другим Воеводе Протасьеву к Брюховецкому. И в Марте же месяце военные действия открылись в окрестностях Киева.

Отдельные битвы под Торговицею, Ольшаною и Лисянкою были удачны для нас; 4 Апреля Глуховский Полковник Гамалея овладел Корсунем и взял в плен Тимофея Носача, Судью Криховецкого, бывшего Корсунского Полковника Улеска, и Наказного Гетмана Тетерина; Канев тоже не устоял против козаков, но здесь лишились они Полковника Брацлавского Ивана Сербина. Наконец, соединясь с тысячью Калмыками, Брюховецкий, имея пятнадцать тысяч козаков, выступил против Яблоновского, напал на него под Гребенками, обратил в бегство, и захватил весь обоз; Яблоновский возвратился в Польшу; Брюховецкий окружил Белу Церковь, простоял несколько времени, и, уступив храброму сопротивлению гарнизона, снял осаду, распустил войска.

До сих пор дела Украйны шли довольно счастливо; победа была более на нашей стороне; междоусобия были почти прекращены; но явился Дорошенко, и домашние неустройства прибавились к войне с врагами внешними; простой Чигиринский козак, рядовой при старом Хмельницком, Полковник при Юрие, передавшийся в 1660 году Королю, потом Войсковый Асаул под знаменами Тетери—Петр Дорошенко, обольстил Татар подарками, Магнатов обещаниями и выступил на поприще жизни исторической, славной, но наполненной злодеяниями. В тоже время явились в Малороссии Гетманы Самозванцы: Опара, Царик и Децик. С помощью друга своего, Хана Крымского Дорошенко схватил Опару и Царика и представил к Королю; Король приказал освободить из Мариенбурга Митрополита Тукалского и Юрия Хмельницкого, отравил туда Опару, а Царик был казнен под Радомском, как два раза пойманный в мятежах и не раскаявшийся. Скоро и Опару постигла та же участь. Но Децик успел пройти в Полесье и причинить там многие опустошения, пока наконец его поймали и посадили в Нежинскую тюрьму, где он и кончил жизнь. Староста Белоцерковский Стахурский много содействовал к усмирению этих мятежников. Дорошенко через посла своего Яска Кулгака отзывался о нем с величайшими похвалами. Вместе с тем он просил Короля, чтоб сам поспешил прибытием в Украйну для ее совершенного успокоения и очищения от врагов; напоминая, чтоб и Донатива Татарам была скорее выслана в Каменец, иначе Хан не в силах будет не допустить своих войск до впадений и опустошений границ Королевства.

Тукальский и Юрий, также по ходатайству Дорошенка освобожденные, возвратились на родину; Дорошенко уверял, что эта мера кротости и милосердия послужит к успокоению Украйны и удержит ее жителей в повиновении, в доброжелательстве Королю и Республике. Тукальский поселился в Киеве; Король назначил Митрополитом Винницкого. Юрий удалился в свой Мошнинский монастырь питая намерение заменить со временем клобук Великокняжескою короною.

В Польше продолжалась междоусобная война, произведенная Любомирским; Король принужден был из Украйны вызвать войска для защиты собственной; Варшава была наполнена недовольными, буря политическая созрела вполне. Сейм, созванный для окончания дела Любомирского, для обсуждения средств успокоить Украйну и удовлетворить войско жалованьем, этот Сейм не состоялся? — он был уничтожен Павлом Мясковским; не утешительны надежды были для Польши; в будущем ей угрожали печальные последствия необузданности Магнатов, тем более, что срок перемирия с Москвою приближался к окончанию, и что Татары, не получив дани, готовились к нападению. Недовольные Малороссияне не хотели передаться Туркам, но эта мысль уже зародилась в умах Дорошенка и его сподвижников; об этом думал и Юрий в своей монастырской келье. Король, видя беду неминучую, созвал Сенатскую Раду; собрали все, что могли из чрезвычайных податей и из остатков казны, и употребили на войско, чтоб поощрить его к понесению предстоящих воинских трудов; но все это составляло только часть следуемого жалованья.

Разстроенное здоровье Гетмана Потоцкого не позволяло ему предводительствовать армиею; Кастелян Незабитовский отказался от звания главнокомандующего; Маховский сделан был Рейментарием и получил повеление вести Хоругви из-под Крупы на Украйну; там все города и селы, кроме Белой Церкви, где стоял Стахурский с гарнизоном, возстали на Поляков. Маховский хотел основать свою главную квартиру в Ставищах; но видя упорство жителей, получив известие о впадении Крымцев с Нурадином, обошел Ставище и стал лагерем при Брагилове, чтоб отдохнуть и найти для войска безопасное местоположение. Дорошенко, собрав 20,000 козаков, соединился с Крымцами, которых было сорок тысяч. Козаки дышали злобою и местью против Польского военачальника; они его знали как беззаконного судью и убийцу Виговского; у него Поляков было только шесть тысяч, Татары, начали окружать эту горсть, козаки напали в тыл, Маховский почти бегом отступал к Ладыжину; уже подходил к Батогу, где недавно погиб Гетман Калиновский, вдруг козаки и Татары нагнали его; мало кто из Поляков избегнул смерти или плена; Маховский попался в руки победителям и отведен был в Крым.

Надобно было Польше принять меры деятельные. К неготовности Москвы заключит постоянный мир с Польшею, ко впадению Татар в границы Республики, новое несчастье постигло Варшавский кабинет: Турки объявили ему войну. Слабое здоровье и дряхлость Короля, смерть Королевы, гибель войска, находившегося под начальством Маховского, приближали к разрушению государство. В тесных обстоятельствах Король назначил Коронным Гетманом Собеского. Новый Гетман начал собирать войска под Скваржовым; кавалерию поставил в поле; пехоту разместил ближних местечках и селениях; орудия, запасы аммуницию свез в лагерь, начертал план похода, известил о нем гарнизоны Корсунский, Чигириский и Белоцерковский и двинулся к нам.

На пути узнал он о переправе через Днестр восьмидесяти тысяч Татар; они разделились на три части: одна осталась при Ягельницах, друая пошла Черным Шляхом на Волынь, третья отправилась к Снятину. По этим сведениям Собеский поспешил в Каменец, снабдил его фуражем и провиантом, и усилил гарнизон пятистами человек под начальством Квасноборского; а сам предпринял перерезать Татарам путь. С ним только было двенадцать тысяч воинов, когда он подошел к Подгайцам и расположился лагрем. Послав кавалерийские отряды с приказанием добыть языка, укрепив стан шанцами, отправив отряд Станислава Конецпольского в Тарнополь, Яблоновского к Злочову, Сенявского Бржезаны, Сельницкого на дорогу во Львов, Модржевского к Полесью, заперся в лагере, чтобы дожидаться Татар.

Таковы были происшествия и приготовления к войне в Украйне западной; обратим внимание на происшествия в восточной. То, которое нам ныне предстоит, заслуживает особенного размышления. Оно перед глазами каждого читателя, несколько дальновидного, вполне развернет картину тогдашней Малороссии, вполне выявит характер, ум и честь Гетмана Брюховецкого. Упредив двумя годами описание происшествий на западе, я имел ввиду не прерывать разсказа о последнем подвиге Брюховецкого. Мы возвращаемся к тысяча шест сот шестьдесят пятому году.