— Дочь Фергюса Тирска? Невеста моего сына? — взревел старший.

— Да, господин! — подтвердила Илена, когда ей наконец удалось немного унять рыдания. — И я принесла вам дурные вести.

— Мне, право, жаль, что мы встретились при таких необычных обстоятельствах, — сердечно произнес Крис, подавая ей руку. Однако улыбка тотчас застыла на его лице, а лоб собрался складками.

— А где же Элид?

— Мой сын Элид, почему его с вами нет? — Герцог взял руку Илены в свою.

Илена не знала, что ответить. Она только что пережила радость от встречи с герцогом, и вот теперь ей предстояло сообщить ему скорбную весть.

— Нет, господин, его с нами нет, — произнесла она, с трудом подбирая слова. — Простите меня… — Она перевела глаза на Криса. Тот по-прежнему смотрел на нее непонимающим взглядом. — Именно поэтому я и пришла сюда — чтобы сказать, что Элида больше нет в живых.

Воцарилась гнетущая тишина — такая тяжелая, что Илене показалось, она вот-вот будет раздавлена ее весом. Ей было жаль обоих, и отца, и сына. Нет, конечно, она все еще скорбела по Элиду, однако смогла смириться с его смертью, поскольку то был единственный для нее путь к отмщению. Ей становилось страшно при этой мысли, но куда страшнее было то, что Селимус устроил на нее охоту, выслеживал, преследовал по пятам. И он не остановится, пока не настигнет ее, это Илена знала точно. Но разве можно провести всю свою жизнь в бегах, тем более что Селимус ни за что не отступится? В свое время то же самое сказал Уил, когда Элид завел с ним разговор о бегстве. Так что лучше остановиться и, встретив врага лицом к лицу, сразиться с ним. Тех, кого нет, больше не вернуть, однако душевные муки можно облегчить хотя бы попыткой свергнуть кровожадного тирана. Отцу Элида и его брату еще предстоит до конца понять смысл ее слов, не говоря уже о том, что им пока неизвестны подробности убийства. Йериб в упор смотрел на нее, нахмурив брови.

— Нет в живых, говорите? — наконец переспросил он.

Илена безучастно кивнула, слезы иссякли, а с ними все чувства.

— Простите меня, — покачала она головой и понурилась. — Я могла бы вам рассказать многое, ваше сиятельство, но даже не знаю, с чего начать. Скажу одно — вы единственный, кто стоит между мною и моей смертью.

— Здесь не подходящее место для разговора, — произнес герцог и на минуту от горя закрыл глаза. — Я выслушаю ваш рассказ до конца, но не здесь. Если мы будем всю дорогу гнать лошадей галопом, то к ночи успеем в Тентердин.

Крис потянулся через стол и пожал Илене руку, чтобы хоть как-то взбодрить ее. В этом он был вторым Элидом — тот никогда не стеснялся выражать свои чувства ни жестом, ни словом. Илена не осмелилась посмотреть ему в глаза, опасаясь, что вновь расплачется.

— Тентердин — наше родовое гнездо. Там вы будете в безопасности, — шепнул он ей. — Ты умеешь ездить верхом? — обернулся Крис к послушнику.

Пил кивнул. Ему показалось, что взять дело в руки решил сын герцога, ибо его отец сидел окаменев и не проронив ни слова. Крис, положив ему на плечо руку, сам тем временем принялся раздавать распоряжения.

— Отлично. Идите на улицу и велите Парксу найти еще одну лошадь. Скажите, что таков мой приказ. Госпожа Илена поедет вместе со мной. Надеюсь, вы ничего не имеете против, госпожа?

— Я?.. Да-да, конечно, — пролепетала Илена. В глубине души ей было страшно ехать вместе с тем, кто являл собой точный до жути портрет ее покойного мужа.

Уил знал, что еще немного и загонит лошадь. Наконец он перевел кобылу из галопа в карьер, а затем и вообще перешел на рысь, давая животному немного остыть. Он не решился спешиться и продолжал ехать верхом, ласково поглаживая лошадку по шее. Та в ответ потряхивала гривой.

Вскоре он, как и ожидал, приблизился к небольшому ручью, который еще издали возвестил о себе веселым журчанием. Уил тотчас увел лошадь с дороги под шатер низко нависших ветвей и через некоторое время выехал на залитую солнцем поляну, где можно было передохнуть. Он спешился и подвел лошадь к воде. Животное тотчас жадно принялось пить. Уил по-прежнему переживал за Илену и был готов сию же минуту продолжить путь. Однако даже если король и выслал кого-то ему вдогонку, преследователи оставались далеко позади. Он лелеял надежду, что король обнаружит его исчезновение лишь утром, но даже и в этом случае вряд ли заподозрит что-то и потому никак не отреагирует на подобную спешку. Возможно, король с канцлером решат, что Лейен без промедления бросилась выполнять поручение. Нет, конечно, они наверняка сочтут странным, что она не простилась с королем, но, с другой стороны, неучтивость искупается рвением.

Нет, не Селимус и не Джессом представляют сейчас для него главную опасность, а Аремис. И снова Уил утешил себя тем, что опередил наемника на целую ночь и, возможно, даже утро. К тому времени, когда Аремис обнаружит, что Фарил исчезла, Уил уже покроет половину пути до Фелроти.

Успокоив себя этой мыслью, он позволил кобыле передохнуть: расседлал ее, подвесил торбу с овсом и даже слегка почистил ей бока. И лишь после этого сам опустился на землю рядом с толстым стволом какого-то дерева, где его тотчас сморил подкравшийся незаметно сон — в противном случае он бы гораздо раньше услышал цокот лошадиных копыт по дороге. Сжав в каждой руке по кинжалу, Уил вскочил и принял боевую позу. Донесшийся треск ломающихся веток мог означать только одно — сюда приближается верховой ездок. Уил понятия не имел, кто это может быть, однако тотчас решил, что будет сражаться до победного конца, и, пригнувшись ниже, приготовился нанести удар.

На поляну с ревом вылетел Аремис. Увидев, кто перед ним, Уил замешкался. Наемник воспользовался его растерянностью и, соскочив с коня, набросился на свою жертву и повалил на землю. Сцепившись в схватке, противники покатились но траве. Вскоре Аремис издал сдавленный стон и всем своим весом навалился на Уила. Он лежал на нем ничком несколько секунд, отчего Уил не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть.

— Не думал, что ты пустишь в ход нож, — произнес наконец Аремис, скатываясь на траву. По его рубашке растекалось пятно крови.

— Ты идиот! — крикнул в ответ Уил.

— Это точно, сам виноват, — ухмыльнулся наемник, но уже в следующее мгновение его лицо исказилось от боли, и он закрыл глаза. — Черт, больно, однако.

— Не двигайся, — приказал Уил и с помощью второго ножа разрезал рубашку. — Тебе еще крупно повезло, что это рука, а не твое сумасбродное сердце.

— А я-то думал, что ты всегда попадаешь в цель.

— Попадаю.

— Что помешало на этот раз?

— Прекрати пустые разговоры. Лучше расскажи мне, что ты здесь делаешь? — сердито произнес Уил, хотя уже и сам все понял. Он отрезал кусок ткани от собственной рубашки и, намочив его в ручье, промыл рану.

— Как что? Преследую тебя, — ответил Аремис с легким упреком в голосе. Несмотря на боль, прикосновения рук Фарил доставляли ему удовольствие. А как приятно было вновь заглянуть в загадочные кошачьи глаза! — Почему ты уехала без меня?

— Привыкла работать одна. Можно подумать, тебе это неизвестно.

— Даже если приказ короля требует, чтобы мы действовали вместе?

— Даже в таком случае. Он требует от нас чистой работы, так зачем мне нужен кто-то второй, кто может все испортить?

— С той единственной разницей, что ты не собираешься исполнять ничьи приказы. Угадал? — произнес Аремис, убирая от себя руку Фарил. — Расскажи-ка лучше мне всю правду.

— Правду о чем?! — вскричал Уил. Как он ненавидел в это мгновение свой визгливый женский голос и будто свалившегося с неба верзилу-наемника!

— О том, что в твои намерения не входит убивать Илену Тирск.

Уил выпрямился и отбросил в сторону окровавленный лоскут.

— Рана глубокая, надо будет наложить швы. Благодари судьбу, что не затронут крупный сосуд. Ты позволишь мне перевязать тебе рану?

— Будь так добра.

Уил наложил давящую повязку, чтобы остановить кровотечение, после чего перебинтовал рану оторванной от рубашки чистой полоской полотна.