— Где ты сейчас, Ромен? — прошептала королева Бриавеля, глядя на темнеющие вдали деревья, мечтая о том, чтобы увидеть возлюбленного еще один, пусть даже последний раз. Откуда ей было знать, что пока она сокрушенно вздыхала, возлюбленный находился всего в нескольких милях от стен ее замка.

Откуда ей было знать, что гораздо раньше, чем допускало ее воображение, она вновь увидит Корелди, а их уста вновь сольются в поцелуе.

Вид у Лайрика был хмурый. Внутри все кипело от злости — надо же, допустить такую оплошность. Королева намеренно предоставила Корелди возможность начать новую жизнь где-нибудь в далеких краях, а ведь ей ничего не стоило приговорить его к смерти. Между ними наверняка существовало нечто вроде дружбы, если не больше — по крайней мере так подсказывал ему внутренний голос. Что ж, это не вина ее величества. Да и какая женщина устоит перед таким обаятельным кавалером?

Из леса, защищавшего королевский замок с севера, показался отряд бриавельской гвардии. Лайрик перевел взгляд налево — в телеге, завернутое в мешковину, лежало бездыханное тело человека, с которым он был едва знаком, но которого называл своим другом. Он тотчас почувствовал, как накатывает на него волна вины и скорби, и, мучимый дурными предчувствиями, повернул в сторону замка.

Они прибыли к знаменитому Веррилскому мосту, на котором запечатленные в мраморе правители прошедших эпох выстроились гордой шеренгой, указывая гостям путь в замок. Лайрик взмахнул рукой, давая знак страже, несшей дозор у ворот, — несмотря на утренний туман, та наверняка заметила подошедших к замку товарищей. Лайрик надеялся, что ворота подняты. Он поморщился: надо будет заняться обеспечением мер безопасности, чтобы в замок не могла проникнуть ни одна живая душа, за исключением тех, кому такое право пожаловано официально. После внезапной гибели короля Валора были приняты самые строгие меры предосторожности, но с тех, увы, народ в очередной раз потерял бдительность. А зря. Тем более что где-то неподалеку бродит на свободе наемный убийца. Кто знает, чего еще можно ждать? Ее величество нуждается в надежной защите.

Оказавшись во дворе замка, он передал поводья конюху и приказал перенести тело Корелди в часовню и подготовить к погребению. Как и его солдаты, Лайрик валился с ног от усталости. Он провел в седле всю ночь — хотелось доставить тело назад в замок до наступления дня, чтобы тому было поменьше свидетелей, а следовательно, меньше досужих разговоров. Ведь если тела нет, кто докажет, что имело место заказное убийство? День-два поговорят, а потом, глядишь, и забудут. После того как смоют кровь и уберут все следы случившегося, женщины из «Запретного плода» будут и дальше принимать в той же комнате желающих вкусить продажной любви. При мысли об этом Лайрик брезгливо поморщился. Бедный Корелди. Не повезло парню, крупно не повезло.

Он вздохнул — впереди несколько трудных часов. Упрямая королева, конечно, потребует, чтобы ей дали взглянуть на тело своими глазами. Лайрик печально покачал головой — что тут поделаешь? Тем более что Валентина любит вставать рано. Так что лучше не тянуть, а пойти прямо к ней с докладом, и чем раньше будет покончено с этим кошмаром, тем лучше.

Генерал приказал доложить о себе Креллю, королевскому канцлеру, бывшему в услужении еще у покойного короля. Крелль выделялся среди королевских советников невозмутимым спокойствием и благоразумием, чем и расположил к себе Лайрика. Интересно, а спит ли он когда-нибудь? Со стороны могло показаться, что канцлер бодрствует в любое время дня и ночи.

— Могу ли я спросить, насколько срочным является ваше донесение? — поинтересовался Крелль, передвигая бумаги на другой конец стола. — Вы не находите, что час для аудиенции несколько странный?

Лайрик согласно кивнул.

— Случилось непредвиденное. Надо поставить в известность ее величество.

— Должен ли я понимать, что вы принесли дурные вести? — уточнил Крелль. По лицу генерала он уже успел догадаться, что разговор предстоит не из легких.

— Боюсь, что да. Корелди мертв.

Канцлер оторвал взгляд от сложенных аккуратными стопками документов, над которыми трудился ежедневно, сортируя их по мере важности и срочности, чтобы королева была в курсе всех событий в подвластных ей владениях. Вместе с тем он понимал, что Валентина — молодая женщина со всеми присущими ее возрасту желаниями и потребностями, а потому снимал с нее большую часть тяжкого бремени государственных дел, чтобы облегчить ей вхождение в роль владычицы королевства. Канцлер мягко, но вместе с тем умело направлял ее, доходчиво разъяснял наиболее запутанные дела — словом, поступал так, как наверняка поступал бы, будь он жив, ее отец. Как управляющему делами королевства ему не было цены — на такого всегда можно положиться, такой в любой ситуации не теряет благоразумия. Увы, сейчас от знаменитого спокойствия не осталось и следа, на лице его читался неподдельный ужас… Лайрик не сомневался, что на языке у канцлера уже вертится вопрос, а не ошибся ли он, однако в последний момент Крелль сдержался.

В любом случае Лайрик на него ответил.

— Я распорядился положить тело в часовне. Думаю, ее величество захочет проститься с ним.

— Согласен, вряд ли кто смог бы отговорить ее не делать этого.

С этими словами Крелль вышел из-за стола.

— Плохие новости, генерал, и мне печально их слышать. И пусть Корелди был выдворен из королевства, он принес Бриавелю немалую пользу, и, кроме того…

Лайрик предположил, что канцлер хотел бы добавить, что Корелди сделал немало доброго и для Валентины, однако Крелль придержал язык и вместо комментария попросил подождать, пока он уладит с ее величеством вопрос об аудиенции. Канцлер вышел, оставив генерала наедине с тягостными думами.

Когда ему наконец велели пройти в кабинет ее величества, он тотчас понял, что Валентина всю ночь не сомкнула глаз. Ее взгляд был потухшим, под глазами залегли темные круги, сами глаза запали. Лицо — осунувшееся и бледное, как полотно. Он снопа с досадой подумал о том, что именно ему выпало принести скорбную весть, хотя канцлер наверняка уже подготовил ее к худшему.

На Валентине был атласный халат — судя по всему, она пришла к нему прямо из опочивальни, не позаботившись о том, чтобы переодеться в подобающий королеве наряд. Впрочем, Валентина никогда не отличалась приверженностью ритуалу. Лайрик знал ее с самого рождения, и она привыкла относиться к нему как к доброму дядюшке. Это ее отношение не изменилось даже тогда, когда она стала королевой. От Лайрика не скрылось, что она старается встретить его, раннего гостя, улыбкой — вероятно, в надежде на добрую весть.

— Рада вашему возвращению, генерал, — произнесла Валентина с королевским достоинством. Она величаво пересекла комнату и взяла его руки, тотчас превратившись из ее величества в молодую женщину, которую он знал еще ребенком. — Прошу вас, развейте мои тревоги, — умоляющим тоном произнесла Валентина. — Скажите, что все прошло гладко.

Лайрик вопросительно посмотрел на Крелля — тот зашел в кабинет вслед за Валентиной со стопкой бумаг в руках. Канцлер едва заметно покачал головой, и Лайрик моментально ощутил тяжесть свалившейся на него ноши. К горлу подступил комок. Впрочем, канцлера можно понять — тот свято следовал придворному протоколу. Долг Лайрика как командующего королевской гвардией сообщить ее величеству трагическое известие.

Валентина вглядывалась в его лицо; на губах ее продолжала играть растерянная улыбка.

— В чем дело? — не выдержала она. — Канцлер сообщил, что у вас для меня имеется неотложное известие. Как я предполагаю, вы прибыли доложить, что Ромен Корелди без всяких происшествий пересек государственную границу. Я бы хотела знать, какую именно, — добавила она поспешно.

Лайрик печально посмотрел ей в глаза.

— Давайте присядем, ваше величество.

— Разумеется, как я сама не додумалась вам предложить! Вы наверняка провели всю ночь в седле, чтобы как можно раньше обо всем мне рассказать. — С этими словами она указала ему на одно из мягких кресел. — Прошу вас.