Тот ответил Уилу робкой улыбкой:

— Мне помог мой четвероногий друг.

Уил отвел взгляд и, заметив лежащего возле кровати Нейва, слабо улыбнулся. Пес понимающе посмотрел на него своими умными темными глазами и гавкнул.

— Спасибо, Нейв, что спас меня. Я чуть было не расстался с жизнью, Если бы не ты… — Уил поежился, с содроганием вспомнив холодные воды Темной реки, и вновь повернулся к мальчику. — Я рад, что он стал твоим верным другом. А где Элизиус?

— Готовит еду, — усмехнулся Финч. — Скажу тебе, повар из него никудышный.

Уил покачал головой.

— По-моему, я так и не успел его разглядеть.

Лицо Финча приняло серьезное выражение.

— Это точно, не успел. Он… видишь ли… у него… необычная внешность.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Увидишь сам, — раздался откуда-то голос Элизиуса.

Уил подумал, что внешность его нового знакомого — насмешка Шарра над родом человеческим. Это было существо, похожее на тех, кого возил по землям разных королевств передвижной цирк, «Паноптикум мастера Йенсина». В этом сборище уродов нашлось место и человеку-великану, и безобразной женщине, и мальчишке без лица, и тому подобным созданиям. Однако Элизиус превзошел их всех и оказался столь ужасен, что ему, пожалуй, следовало бы умереть сразу после появления на свет.

— Надеюсь, теперь тебе понятно, почему я живу в Глухомани, — продолжил Элизиус, нарушив неловкое молчание, воцарившееся с его приходом.

— Уил! — шепотом предостерег друга Финч.

— Я… я представлял вас несколько другим, — признался Уил, осторожно подбирая слова.

— Так же, как и я тебя, — признался в свою очередь Элизиус, и его и без того уродливое лицо исказила кривая усмешка. — От моего друга я слышал, что ты когда-то была наемным убийцей по имени Фарил из Кумба.

Голова у него была огромная, непропорционально большая для миниатюрного коротконогого тела. Не меньшее удивление вызывали и несообразно длинные руки. Уилу вспомнилось, как когда-то он сам страшно стеснялся собственной внешности, некрасивого, усыпанного веснушками лица и рыжих волос. Сейчас же ему сделалось стыдно за то, как несправедливо относился он к самому себе. Элизиус был невообразимо уродлив и мог напугать кого угодно. Огромный скошенный вниз лоб. Массивный безобразный нос. Когда он улыбнулся, губы его широко растянулись, открыв взгляду огромные лошадиные зубы. В довершение ко всему лицо покрывали крупные бородавки, на каждом глазу — по бельму. Темные прямые волосы небрежно зачесаны назад и схвачены на затылке в хвост. Единственной привлекательной чертой этого существа был голос, теплый и проникновенный — тот самый голос, что помог ему избавиться от ужаса перед ледяными водами Темной реки.

— Знаешь, невежливо таращиться на людей, — заметил Элизиус.

— Я… извини, — ответил Уил, недоумевая, откуда слепой мог знать, что его разглядывают.

Элизиус взял в свою огромную лапищу тонкие пальцы Илены.

— Нет, Уил, если кому и следовало бы извиниться, то только мне. Ведь ты натерпелся страданий из-за моей прихоти.

До присутствующих дошел истинный смысл сказанного, и вновь возникло неловкое молчание. Что ни говори, именно Элизиус был виноват в том, что Уил переселился в тело своей сестры, а до того успел побывать в обличье Корелди и Фарил.

Уил сделал глубокий вдох. Увы, теперь все это в прошлом, а прошлого не воротишь. Даже Элизиус, и тот не смог бы вернуть к жизни этих людей. Так что сейчас для него самое главное — спасти Валентину и ее королевство, а заодно сдержать обещание, данное Элспит, и найти Лотрина. Его собственная жизнь в данный момент мало что для него значила.

— Расскажи мне о себе… пожалуйста, — попросил Уил.

— Сначала поедим. Садись за стол. Как себя чувствуешь?

— Это ты меня усыпил?

— Я. После всего того, что ты пережил, твое тело нуждалось в отдыхе, Ты спал так долго, что я даже стал беспокоиться. Сейчас уже глубокая ночь.

Финч отвел Уила к столу.

— Повар из меня неважнецкий, — признался Элизиус, ковыляя на коротеньких ножках вслед за мальчиком. Такого уродца не увидишь даже в страшном сне.

— Я уже наслышан об этом, — признался Уил и улыбнулся застенчивой улыбкой Илены — на всякий случай, если Элизиус вдруг возьмет и обидится.

— Неблагодарный мальчишка, — проворчал тот. — Ты только попробуй мой пирог с начинкой из дичи и рыбы, он очень даже неплох.

Уил украдкой обернулся через плечо, но Финч лишь пожал плечами.

Вопреки ожиданиям, пирог оказался вполне сносным. Уил жадно съел свой кусок, а когда Элизиус предложил несколько ломтей сыра, то с удовольствием проглотил и их.

— От купания в холодной воде у тебя, как я вижу, разыгрался аппетит, — пошутил Элизиус, наблюдая за тем, с каким с удовольствием Уил поглощает его угощение.

Уил довольно улыбнулся. Крепкий сон, сытная пища и добродушие окружающих сделали свое дело — он наконец воспрял духом.

— Я наелся. Больше в меня ни крошки не влезет. Илена не простит, если я допущу, чтобы она растолстела.

Его шутка наверняка задела Элизиуса, которому в очередной раз ему напомнили, на ком лежит вина за переселение Уила в новое тело.

— Мне следует кое-что объяснить тебе, Уил, — произнес он, потянувшись к жбану с элем.

— Начни с самого начала, — попросил его гость, пригубив из своей кружки. — Я хочу знать все.

Элизиус вздохнул, устроился поудобнее в кресле и начал свой рассказ.

Валентина сидела за поздним ужином в обществе гостей из Моргравии, двух наиболее доверенных советников, командующего армией Лайрика и канцлера Крелля.

Новоявленный герцог Фелроти уже успел — по крайней мере внешне — оправиться от известия о гибели его семьи. Лицо его, еще недавно искаженное горем, излучало спокойствие. Лишь Элспит, знавшая, каким он был раньше, понимала, что теперь перед ней совершенно иной человек. Боль никогда не покинет его сердце, даже если он и будет в силу воспитания скрывать свое горе от окружающих. Элспит по собственному опыту знала, что за улыбками и бодрым голосом — а Крис был просто мастер перевоплощения — затаилась боль утраты близких людей. Что ж, еще один повод ненавидеть короля Селимуса. И все же для бриавельцев, которым только предстояло узнать, что представляет собой молодой герцог Фелроти, его ум, мужество и решительность служили наглядным свидетельством того, что перед ними сын славных родителей.

Разговором за ужином ловко управлял канцлер Крелль. Он по возможности избегал касаться темы предстоящего замужества королевы, хотя именно она занимала в данный момент умы участников трапезы. Все видели, что Валентину терзают страхи и сомнения — особенно моргравийцы, для которых ее решение несмотря ни на что выйти замуж за Селимуса явилось настоящим потрясением. Крелль был вынужден поговорить наедине с гостьей из Йентро, которая громче других выражала свое несогласие, дабы растолковать ей, в каком сложном положении оказалась королева Валентина. Элспит выслушала его, хотя и не стала скрывать своего отношения к предполагаемому союзу. Креллю стоило немалых трудов убедить вспыльчивую девчонку, что она не имеет права вмешиваться в столь тонкий вопрос, как брак между двумя монархами, даже если ей и жаль свою новую подругу.

Ужин был устроен по замыслу канцлера. После появления в столице двух моргравийцев, общаться с королевой становилось все труднее и труднее. Крелль решил, что легкий ужин в покоях Валентины поможет немного разрядить обстановку. За непринужденной беседой они с Лайриком сумеют втолковать гостям, насколько важен для Бриавеля долгожданный мир с соседями. Канцлер также надеялся выяснить, когда моргравийцы собираются возвращаться на родину. Для него это было крайне важно, ведь пока гости остаются рядом с Валентиной, своими разговорами они будут только мешать скорейшему достижению мира.

От внимания Крелля не ускользнуло, что молодой послушник держится особняком, предпочитая проводить все свое время в обществе отца Парина. Возможно, Пил пожелает остаться в Бриавеле. Что ж, это вряд ли нарушит его замыслы, решил канцлер.