Всемогущий Шарр услышал ее молитвы — тропинка, по которой Элспит шла последние два дня, вывела на настоящую дорогу, торную и широкую. Две кибитки — судя по всему, они путешествовали вместе — едва не наехали на нее, когда она, выскочив почти на середину дороги, отчаянно замахала руками в надежде, что те остановятся. Кибитки остановились, правда, при этом сама Элспит едва не попала под копыта испуганных лошадей.

— Эй, смотри куда идешь! — раздался чей-то возмущенный голос.

В это мгновение усталость и голод взяли свое — Элспит потеряла сознание. Когда же она снова пришла в себя, то обнаружила, что лежит под навесом кибитки, а на нее устремлены взгляды детских глаз.

— Проснулась! — радостно воскликнул один из детей.

Рядом с ними возникла женщина — судя по всему, мать этого выводка.

— Тебе лучше? — поинтересовалась она.

Элспит нашла в себе силы кивнуть.

— Простите меня.

— Ты нас всех так перепугала! — сказала женщина и сдержанно улыбнулась. — Меня зовут Руфь. А это моя семья.

С этими словами она обернулась к кучеру и крикнула:

— Хэм, она очнулась! Останови лошадей!

Дети тоже робко заулыбались, но вскоре потеряли к незнакомке всякий интерес.

Кибитка остановилась, и Элспит попробовала приподняться.

— Спасибо вам за вашу доброту.

На этот раз Руфь улыбнулась шире.

— Вставай, пора подкрепиться.

При упоминании о пище в животе Элспит раздалось урчание. Руфь пристально посмотрела на нее.

— Тебе это не помешает, — сказала она и нахмурилась.

Как приятно вновь оказаться в обществе спутников. Уже одни их веселые голоса развеяли страх, а тут еще и бурная деятельность — надо развести костер, нагреть воду, вынуть из сумок провиант. Угощение было скромным, хлеб и немного мяса, но даже оно показалось Элспит настоящим пиршеством.

— Ешь! — строго приказала Руфь. — И давно ты без еды?

— Несколько дней, — призналась Элспит. — А вам-то самим хватит?

— Нам всегда хватает, — ответила Руфь.

Начали подходить мужчины. Оказалось, что это две семьи. У второй женщины дети были постарше — два мальчика-подростка. Им уже доверяли сидеть впереди на козлах вместе с отцом.

Хэм, муж Руфь, назвал свое имя первым, а потом представил всех остальных. Элспит кивнула и улыбнулась каждому.

— Еще раз прошу извинить за то, что я вас напугала. Просто давно не видела людей, а так хочется хотя бы перекинуться с кем-то парой слов.

— Что ж, в таком случае пока будешь есть, мы расскажем о себе, — произнесла Руфь, заботливым взглядом предлагая девушке отрезать себе еще один ломтик окорока. — Мы всегда стараемся основательно подкрепиться в это время суток, — добавила она.

Элспит последовала ее совету. Пока она ела, Руфь рассказала, что обе семьи из Бриавеля — торговцы, держащие путь домой после удачной поездки в Моргравию.

— А чем вы торгуете? — поинтересовалась она с набитым ртом. На ее вопрос ответил один из мальчишек.

— Вообще-то мы пчеловоды. Торгуем медом.

Сбитая с толку, Элспит растерялась.

— А разве в Моргравии нет своего меда?

Все вокруг рассмеялись — по всей видимости, она не первая задала им такой вопрос.

— Почему же, есть. А вот таких пчел, как наши, нет, — пояснил парнишка. — Наши — особенные, потому что не скрещивались с другими видами. Это так называемая магурианская пчела, ее родина — крошечный островок возле юго-восточной оконечности Бриавеля.

— Да, но каким образом вы не даете своим пчелам скрещиваться с другими видами? — с неподдельным интересом спросила Элспит.

Надо сказать, что ее живой интерес произвел на пасечников впечатление. На сей раз ответил отец семейства.

— В нашей семье производством меда занимаются вот уже несколько поколений. Я третий сын. И денег, которые я зарабатывал в Магурии, едва хватило бы на самое необходимое. Вот я и решил, как только стал старше годами, перебраться в Бриавель. В общем, оставил родное гнездо и поселился на материке, — попыхивая трубкой, повел он рассказ о своих юных годах. — Там влюбился в хорошенькую бриавельскую девушку. Но я терпеть не мог местный мед. Куда больше мне по душе наш, магурианский, золотистый, настоянный ароматами клевера и лаванды.

При этих словах его жена улыбнулась. Он же продолжил свой рассказ:

— Я не стал просить отца одолжить мне пчел. Вместо этого я попросил у него кусочек сот.

— Готова поспорить, что и они пришли бриавельцам но вкусу! — воскликнула Элспит. Ее увлекла эта история с пчелами.

— Помогло то, что наш дорогой король Валор, упокой всемогущий Шарр его душу, как-то раз, проезжая через наши края, отведал их, — негромко добавила жена пчеловода.

— То есть вы поставляете мед самой королеве? — изумилась Элспит.

В ответ на ее вопрос сын пчеловода произнес:

— Ей самой! Она ест наш мед каждый день, потому что считает его полезным для здоровья.

— Да, я слышала, что королева у вас красавица, — согласилась Элспит.

Парнишка до ушей залился краской.

— Она красивее всех на свете! Таких красавиц, как она, больше нигде нет!

— В таком случае, — лукаво улыбнулась Элспит, — может, и мне стоит отведать вашего меда? Глядишь, и я узнаю секрет королевской красоты.

Ее новые знакомые весело расхохотались. По кругу снова пошла еда и чай.

— А вы? Расскажите мне о вашей семье, — обратились Элспит к Руфь.

— Пусть уж лучше Хэм, — сказала та и кивнула на мужа, а сама принялась убирать остатки трапезы.

Хэму ничего другого не оставалось, как начать рассказ.

— Наша семья — виноградари и виноделы. Но выращиваем мы не всякий сорт. Наши лозы дают знаменитый, прихваченный морозцем виноград, его снимают поздней осенью, когда уже чувствуется дыхание зимы. Ягоды хотя и мелкие, но очень сладкие. Из них получается превосходное вино.

— Которое, как я понимаю, ценят даже коронованные особы, — сделала вывод Элспит, чем вновь рассмешила оба семейства.

— В том числе, и твоего королевства, — лукаво заметил Хэм. Он успел проникнуться симпатией к новой попутчице. — Недавно мы поставили наше вино ко двору короля Селимуса, для чего нам и потребовалось совершить путешествие в северные края. Это первое вино моего сына, и скажу честно, вкус получился на редкость изысканный, — произнес он, с гордостью поглядывая на парня. Тот лишь смущенно пожал плечами. — Ну-ну, нечего краснеть, как красна девица. Ты у нас в роду самый тонкий ценитель.

— Значит, бриавельские вина и мед теперь можно купить и в Моргравии? — уточнила Элспит. Все дружно закивали головами.

— Как приятно, однако, это слышать! — со всей серьезностью произнесла она. — Торговля побеждает политику.

И вновь Хэм кивнул в знак согласия.

— Верно, но лишь потому, что и вино, и мед снискали любовь со стороны коронованных особ.

Руфь вздохнула.

— Нам будет гораздо легче, когда Селимус и Валентина поженятся — тогда мы сможем свободно пересекать границы. Глядишь, одной заботой меньше.

— Думаете, это произойдет? — спросила ее Элспит, а про себя вспомнила Уила.

— К тому идет дело, — ответил пчеловод и пыхнул трубкой. — Это единственный путь к процветанию обоих королевств. Ведь войны если к чему и привели, то лишь к тому, что каждое государство вынуждено идти на поклон к производителям товаров у соседа. Так что если наши властители поженятся, мы сможем забыть про войны, а у наших детей появится надежда на лучшее будущее.

Все вокруг дружно выразили свое согласие, и лишь Элспит стало грустно за своего друга. Уил любит Валентину, но, похоже, ее долг перед королевством перевешивал любые нежные чувства.

— Вы сказали, что живете в южном Бриавеле. А в столицу вы хотя бы изредка наезжаете? — поинтересовалась Элспит, угощаясь фруктами.

Хэм кивнул.

— Как без этого! Мы с моим старшим сыном частенько наведываемся туда. Кстати, мы с ним вдвоем были там совсем недавно.

— Тогда можно задать вам один вопрос? Вы случайно ничего не слышали об одном галантном кавалере по имени Ромен Корелди? Дело в том, что мы с ним знакомы, и когда я в последний раз видела его, он держал путь в Веррил. До меня дошли слухи, будто между ним и королем Селимусом произошло что-то вроде дуэли. Это верно? Мне все правильно рассказали?