Наши злобные речи повисают в воздухе, словно туман летним утром.

— А мне понравилось с вами ссориться, — говорю я.

— Мне тоже.

— Но вы же неправы.

— Да раздолбись ты конем!

— Сама долбись, стерва!

— Ты винишь меня во всем. — На глазах у Лены, этой ледяной женщины, выступают слезы. — За что? Почему все меня во всем обвиняют?

— Ты мать чудовища, вот почему.

Сегодня Кембрия, моя родина — это теплая цветущая планета, а раньше она представляла собой пустыню, покрытую ледниками, с повышенным содержанием кислорода в атмосфере. Ускоренное терраформирование растопило ледники, добавило к кислороду углекислый газ, и почвы стали невероятно плодородными. Теперь на Кембрии низкие холмы пересекаются сетью рек и озер; там нет морей и океанов, только пышная земная растительность.

Фабрики и заводы на Кембрии спрятаны под поверхностью планеты, в гигантских пещерах, где живут и трудятся рабы. Хозяева планеты — РД — живут наверху, на воздухе, среди зелени, а люди — в полумраке, при искусственном мерцающем свете. С ними я жил, с ними работал.

Труд был тяжел и требовал большого умения. Мы вручную создавали для РД резную деревянную мебель, шили одежду. Мы стали живым конвейером по сборке музыкальных проигрывателей, машин, самолетов, летающих скейтов, компьютеров и сотовых телефонов. Детали изготавливались высокоточными роботами, за которыми мы следили, но готовый продукт оказалось собирать дешевле нашими силами.

Мой отец работал в Поверхностной бригаде. Каждое утро они поднимались наверх, где занимались тем, что поддерживали идиллический вид планеты: ухаживали за садами, кормили диких животных, вкалывали на виноградниках (а виноградники на Кембрии просто огромные). Люди собирают виноград и по старинке выжимают из него сок ногами. Прочие выращивают оливки, яблоки, апельсины, картошку; некоторые — авокадо и кабачки. Создаются даже гибриды фруктов и овощей.

Есть в Поверхностных бригадах и люди особых профессий: повара, официанты, бармены. Они готовят великолепные блюда и прислуживают РД на частых пирах. Но даже эти избранники судьбы после рабочего дня спускаются домой — в пещеры, к семьям, в Подземную Кембрию, как они сами говорят.

Я не сказал бы, что моя жизнь под землей была ущербной. Наш дом построили сами вулканы — гигантские пещеры причудливой формы, простирающиеся внутри всей планеты. В них я рос и играл. Детей не забирали работать на поверхность, но мне было чем заняться со сверстниками: футбол, прятки… мы купались в подземных озёрах. Да если б мне дали право выбора: жить в пещере или на залитой солнцем поверхности, я выбрал бы первое. В своем доме я видел нечто скрытое, нечто Волшебное.

Я жил в достатке, с комфортом: еда, питье, вина, свои поля и фермы. Мы писали романы, поэмы, ставили спектакли. Но в то же время не занимались наукой. Собственную историю знали в усеченной версии. Где-то в далеком космосе Квантовые бакены связывали все человечество, а мы даже не верили, что люди давно расселились почти по всему космосу, и пределом развития считали РД — своих богов.

Однако я даже не представлял, кто же такие РД на самом деле… до своей первой Летней ярмарки:

Меня и мою сестренку Шеену в тот день взяли на поверхность. Мне было семнадцать лет, сестренке — шестнадцать; она — чудесный ребенок, а я — поджарый, привлекательный, дерзкий юноша. Мы гордились тем, что нас взяли на ярмарку.

Да, наверху нам, возможно, предстояло ублажать РД, но мы к тому времени уже давно потеряли девственность и потому не боялись. Нам лишь скорее хотелось увидеть поверхность, пережить новые впечатления.

До сих пор помню предвкушение чуда. Нам выдали темные очки, но солнце все равно чуть не ослепило нас. Потом, когда глаза привыкли к его свету, я даже сквозь темные стекла начал различать краски верхнего мира: зелень полей, деревьев, розовые и пурпурные цветы, голубые озера и реки…

Я увидел палаточный городок, лотки торговцев, аттракционы… На сценах выступали артисты, а на дощатом помосте показывал свое искусство метатель ножей. К нему выстроилась целая очередь добровольцев. Метатель выбрал женщину — та встала у стены, раскинув руки. Зазвучала барабанная дробь. Циркач выпрямился, снял с пояса нож… Зрители затаили дыхание, и он бросил нож. Серебристое лезвие вспороло воздух и вонзилось в деревянную стену справа от лица женщины. Второй нож вошел в стену слева от нее. Третий — пониже руки, четвертым срезал локон волос и пришпилил его к доске. Остальные ножи полетели с потрясающей скоростью, расщепляя дерево с ужасной силой и минуя плоть на какие-то сантиметры.

Я восхитился искусством метателя. Толпа аплодировала.

В воздухе пахло яблоками в тоффи и сидром. Меня распирало от радости. Я снял очки, проморгался и стал смотреть на мир открыто.

К нам подошел РД — удивительно высокий, мускулистый, с кожей серебристого оттенка. В его спокойствии ощущалась невероятная сила. Он забрал ножи у циркача и приготовился показать уже своё искусство метания.

Секунда — и шесть ножей вонзились в стену: три слева, три справа от шеи женщины, очень близко от кожи. Вздрогнув, женщина рассмеялась.

— Это все должны испытать! — крикнула она.

Но РД без передышки забрал у метателя новый комплект ножей и как ни в чем не бывало стал метать их в нее: в глаза, в груди. Пятый клинок вошел в широко раскрытый рот по самую рукоять. Последний, шестой нож РД подбросил высоко в воздух и, смеясь, пошел прочь. Секунд через пять оружие упало и вонзилось в землю.

Женщина была еще жива и слабо стонала. Ее освободили, уложили на землю рядом с помостом, где она наконец испустила дух. Никто не роптал — всем казалось естественным, что в разгар праздника убили молодую, красивую белокурую женщину.

Постепенно до меня дошло: это не мы пришли посмотреть на праздник. Мы лишь часть представления.

Я оцепенел. Не убийство поразило меня, а реакция толпы. Люди восприняли смерть подобной себе как нечто само собой разумеющееся, как… как отрыжку после сытного ужина.

До конца дня я увидел еще много ужасов: расчленение, изнасилование… Вкусы РД разнились — кому-то нравился секс, кому-то пытки и смертоубийство. Среди прочего секс представлялся благословением, хотя тоже не совсем безопасен. Один РД заставил меня делать ему минет: сунул мне в рот огроменный член. Я чуть не задохся!

Потом меня хотели заставить заниматься сексом с сестренкой. Бежать, драться, решил я, но Шеена отговорила, попросив смириться. Так лучше, сказала она. Хоть кто-то из нас мог спастись.

Но Шеена не выжила. Трахнуть сестру не получилось, и ее забили насмерть. Она успела только прошептать мне: «Удачи». Умирая, Шеена желала, чтобы я жил.

И мне повезло. Я был красив, но не очень; привлекателен, но не безупречен. Самых красивых и сексуальных моих приятелей в конце этого праздника длиною в неделю умертвили, расчленив. А я выжил, преисполненный ужаса, однако целый и невредимый.

Прошло несколько месяцев. Я думал: что, если поднять восстание? В пещерах жили миллионы и миллионы людей, а РД на

поверхности едва ли набралось бы пятьсот тысяч. Я размышлял, удастся ли свергнуть тиранов? Победить?

И я принялся изучать природу доминантной расы. Читал истории о восстаниях, каждое из которых РД легко подавили. Узнал, откуда пришли хозяева и откуда у них такие сила и власть.

Оказалось, существ, надругавшихся над моей сестрой и убивших ее, нельзя умертвить. А все потому, что эти мужчины и женщины не жили на Кембрии — они прилетели с Земли и с соседних с нею планет за многие миллионы миль от моего дома.

Существа, которых мой род почитал как богов, были всего лишь машинами — роботами с ограниченным уровнем интеллекта. А управляли ими люди с Земли. Сами РД — роботы-доппельгангеры — это проводники, их рецепторы идеально реагируют на внешние раздражители, передавая сигналы операторам, которые сидят себе на Земле, надев виртуальные шлемы и перчатки-манипуляторы, загрузив разум в тело робота.