Книга вышла объемнее, чем я предполагала, но все равно многое осталось за ее пределами, помаячило и отстало. И вот что интересно: чем ближе к нашим дням, тем теснее обступали меня возможные сюжеты рассказов. Мирное время уступало, конечно, другим в драматизме ситуаций, но оно было нашим, моим временем, я не только лучше знала его подробности, я в какой-то мере отвечала за него.

…Возможно, кому-нибудь покажется, что я писала, как собирала камешки. Волны (просто волны или волны времени) их выбрасывали, а я собирала: разноцветные, разновеликие, разные сюжеты. Нет, на самом деле я была рудокопом. Кирка поднималась у меня над головой, а внутри что-то хекало, тогда я вонзала ее острый конец в землю. Кроме лет подготовительных, на эту работу ушли три последних года. В это время я не знала никакой другой жизни, только жизнь своих героев. Никаких других тревог, только тревогу: получится — не получится? И хоть до всего этого читателю нет дела, все-таки хочется сказать какие-то последние слова, помедлить с тем мигом, когда придется ставить точку.

1973–1977 гг.

Алушта — Переделкино