И армия на Восточном фронте стала наступать. То же будет и с нашей южной армией.

Я думаю, что в течение ближайших двух или трех недель мы этого перелома в настроении армии достигнем и начнем наступление. А начав, мы будем вести его быстро и решительно. Деникин зарвался. Захватив огромную территорию, он должен создать власть, чтобы удержать ее, а так как вся Россия разбилась на два лагеря, Деникин вынужден призывать к власти старых помещиков, бывших губернаторов и земских начальников, старых полицейских. Это – лучшая пропаганда против Деникина. Мы знаем, что сословная ненависть к дворянам просыпается на юге даже у кулаков. Для укрепления растянувшегося фронта Деникину недостаточно одной конницы, ему приходится прибегать к принудительной мобилизации рабочих и крестьян, и этим он подготовляет условия разложения своей армии. Я думаю, что еще осенью мы нанесем решительный удар Деникину. Я надеюсь, что на этот раз на половине дороги мы не остановимся, а прижмем Деникина прямо к Кавказскому хребту.

Азербайджан сейчас целиком на нашей стороне. В Баку – забастовка рабочих, и англичане спешат убраться оттуда по добру по здорову. Грузия, где господствуют меньшевики, находится сейчас в прямой войне с Деникиным. Когда мы подойдем к Кавказскому хребту, там будут за нас все.

Положение на Восточном фронте очень хорошее. После взятия Челябинска, мы будем продолжать идти дальше в Сибирь. Колчаку не удалось создать в Сибири никакой власти, – там хозяйничают отдельные отряды черносотенных бандитов. Вся Сибирь сейчас в огне рабочих и крестьянских восстаний, и все вернувшиеся оттуда, даже меньшевики, признают, что наша армия пройдет по Сибири триумфальным маршем. Под Иркутском нам придется встретиться с японскими войсками.[80] В Сибири их тысяч шестьдесят, но если представить себе сибирские пространства и сибирский железнодорожный путь, то это – совсем немного, не больше отдельной армии.

К тому же не нужно забывать, что Сибирь – богатый край, на который разевают пасть вместе с японскими и американские империалисты. Япония имеет там свои войска, Северная Америка – своего Колчака, который является в самом непосредственном смысле агентом американских капиталистов, ибо во время своего пребывания в Америке он получил мандат, подписанный американской биржей и правительством, и вернулся в Сибирь, как их комми-вояжер.

Сейчас положение в Европе таково, что о военном вмешательстве в дела России не может быть и речи; об этом ежедневно говорит нам американское радио.

На Западном фронте нам приходится иметь дело с мелкими отрядами туземного происхождения. Здесь у наших врагов нет тыла, где бы они могли мобилизовать и формировать свои пополнения.

Финляндия, вероятно, скоро выйдет из рядов наших противников. Та взбучка, которую мы ей дали в Олонии,[81] бесповоротно скомпрометировала генерала Маннергейма в глазах буржуазии, и финляндский сейм избрал президентом финляндской республики профессора Стольберга, сторонника невмешательства в русские дела. В Румынии против нас орудуют ничтожные банды, и если иногда они имеют успех, то только потому, что мы не придаем большого значения Западному фронту.

Разбив Деникина, мы в этот самый день разобьем и эстонских баронов, и польскую шляхту, и румынских бояр.

Численный наш перевес на Южном фронте налицо, в вооружении и снабжении мы превосходим противника, перелом в настроении армии подготовлен, через 2–3 недели мы начнем наступать на Деникина, разобьем его и тем создадим во мнении мировой буржуазии перелом в нашу пользу.

Правда, мировая буржуазия очень туга насчет понимания революции, но после неудачи с Калединым, Корниловым, Колчаком, Маннергеймом, Юденичем и Деникиным, и она должна понять, что давать деньги русской контрреволюции – невыгодная коммерческая операция.

Недавно один товарищ напомнил мне, что 8 августа исполняется год, как он ездит вместе со мной по фронтам.[82] Тогда только начинала формироваться наша Красная Армия, на Волге тогда восстали чехо-словаки, на севере англичане высадили десант, Украина была занята Германией, английские и французские консульства организовывали внутри страны восстания, – казалось, что вот-вот нас задавят.

Если бы тогда кто-нибудь спросил меня, победим ли мы, я бы ответил: В этом я не сомневаюсь, только боюсь, что победителями мы будем лет через тридцать, т.-е. победителями будем не мы, а второе поколение революционеров. Теперь, после крушения германского империализма, после того как мы разбили главного агента мирового империализма – Колчака и остановили Деникина, на тот же вопрос я бы ответил так: Я не сомневаюсь, что мы выйдем победителями и притом не дети наши, а мы сами, создатели первой в мире Советской Республики.

Пока у Колчака была более или менее крепкая армия, Япония могла считать, что ее дела в Сибири не плохи. Мы разбили Колчака и тем нанесли удар американцам. Без Колчака японские отряды ничто. Попытка Японии увеличить их численность приведет к обострению ее отношений с Америкой. Удар, нанесенный Колчаку, – острый клин, вбиваемый Красной Армией между Японией и Америкой. И я не удивлюсь, если завтра Америка пошлет к нам в Москву явного или тайного дипломата, который предложит нам союз против Японии. Разбив Колчака, мы этим самым, может быть, открываем ворота окружающей нас блокаде для американских товаров.

На Западе наше положение благоприятно. Неспособность Франции и Англии вести с нами войну выяснилась в полной мере.

Правда, та стачка, которая предполагалась 21 июля,[83] имела только частичный успех и полностью не прошла, но иного и быть не могло, ибо рабочие организации на Западе разрушены войной; старшее их крыло оказалось шовинистическим, а младшее – еще слишком слабо.

Но лозунг поддержки Советской России и Советской Венгрии, брошенный в этот день открыто, сможет в недалеком будущем объединить вокруг себя сотни тысяч рабочих. Вспомним, что попытки стачек германских рабочих во время Брестских переговоров имели только частичный успех, а между тем через несколько месяцев мы уже имели германскую революцию.

«Известия Пензенского Совета», 31 июля 1919 г.

Империалистические государства в течение десятилетий строили армии, а потом вступали в войну. Социалистическая Россия оказалась вынужденной вступить в войну, прежде чем она успела хотя бы только приступить серьезно к созданию армии. Этого не хотят понять кое-какие военные педанты, которые подвергают критике наши военные операции, не понимая, что в этих операциях нам приходится не столько применять уже готовую силу, сколько создавать ее.

Южный фронт пережил в основе те же стадии, что и Восточный, но в более широком масштабе: сперва отсутствие армии, отдельные слабые отряды; затем первая серьезная организация, крупные успехи, недостаток резервов, неудачи, отступление; новое героическое напряжение, сосредоточение сил и средств, перелом; новое решающее наступление.

Методы организации на юге были те же, что и на востоке. Недавно Советская Россия отметила годовщину создания 5-й армии.[84] Это первая наша армия, в основу которой были заложены методы регулярного строительства, соединяющие военную технику, военное знание с революционным духом коммунизма. Многие работники 5-й армии были затем переведены на юг, а потом снова из-под Воронежа переброшены под Уфу. Весенний кризис Восточного фронта вызван был в основе своей тем, что ткань армии износилась, прежде чем подоспели достаточные резервы. Точно такая же причина лежала в основе кризиса Южного фронта.

Разница, однако, в том, что кризис южных армий оказался несравненно продолжительнее. Причин тому две: во-первых, Деникин оказался более серьезным врагом, чем Колчак, – это сейчас уже не подлежит никакому сомнению; во-вторых, Восточный фронт был приблизительно однороден на всем своем протяжении, тогда как Южный фронт на крайнем правом фланге своем был обессиливаем украинской партизанщиной.