Хлою обуревали сомнения, что случалось с ней крайне редко. Но сегодня было о чем беспокоиться. Столько решений необходимо принять! Слишком много даже для женщины, не привыкшей пасовать перед трудностями.

Выходя у дома из машины, Хлоя оглядела себя и обнаружила, что даже не удосужилась переодеться! На ней по-прежнему был спортивный костюм Томаса. Интересно, заметил ли отец? Нет, он, конечно, не преминул бы упрекнуть дочь… прежде чем придушить.

– Хлоя!

Услышав знакомый голос с чувственными нотками, так хорошо ей знакомыми, Хлоя обернулась. Томас грелся на неярком полуденном солнышке, присев на поребрик тротуара.

– Что ты тут делаешь?

– Ты забрала мой автомобиль, забыла? – отозвался Томас, кивнув в сторону "ягуара".

Обнаружив, что крошечная автостоянка пуста, Хлоя удивленно осведомилась:

– Как же ты сюда добрался?

Томас встал и шагнул ближе. Солнечные лучи заиграли в его темных очках.

– На такси.

Ветер развевал длинное пальто, ерошил его темные густые волосы. Когда Томас снял очки, выяснилось, что, хотя взгляд его и оставался серьезным, он не был ни озабоченным, ни настороженным. Значит, вовсе не зол, как Хлое показалось вначале.

– А откуда ты узнал, где я буду?

Он вдруг оказался так близко, что Хлое пришлось откинуть голову. Темно-синие глаза медленно скользили по ее лицу, телу – до самых носков домашних туфель и обратно. К тому времени, когда их взгляды снова встретились, напряжение между Хлоей и Томасом заметно возросло.

– Где ты раздобыла эти шлепанцы?

– В "Домашней выпечке". Они всегда стоят в моем кабинете. Было бы странно расхаживать в спортивном костюме и туфлях на высоких каблуках, не находишь?

При намеке на прошедшую ночь Томас заметно помрачнел. Внешнее спокойствие куда-то испарилось.

– Откуда ты узнал, где меня искать? – настойчиво переспросила ока.

– Считай, что мне повезло.

– Вот как?

Он даже не побрился. Пробившаяся щетина придавала ему зловещий вид. Смертельно опасный человек… И такой неотразимый! Господи, почему при виде Томаса у нее душа в пятки уходит?

– Ну… я… – Он рывком притянул ее к себе. – Не могу ни о чем думать, пока не сделаю этого.

– О чем ты?

Но он уже впился в ее губы жгучим, пламенным, упоительным поцелуем, от которого земля под ногами покачнулась. Хлоя, почти теряя сознание, прижалась к нему, чувствуя, что тает, растворяется в этом пламени. Сердце выбивало бешеную дробь.

Но тут Томас внезапно отстранился. Хлоя, спотыкаясь, отступила и уставилась на него.

– Вот это да!

– Именно, – согласился он, однако выглядел при этом не таким потрясенным, как Хлоя. – Сильная, однако, штука. Крепче виски.

Сердце, казалось, вот-вот выскочит на волю, и, чтобы немного успокоиться, Хлоя прижала руки к груди.

– Что это на тебя нашло?

– Не знаю, – пробормотал Томас смущенно. В этот момент у него был настолько несчастный вид, что Хлоя немедленно прониклась к нему жалостью. Ей было легко понять и распознать, что происходит между ними, ведь сама она росла, окруженная любовью и добротой. В отличие от Томаса.

Она в который раз вспомнила то давнее прощание в роще и внутренне сжалась. Тогда лицо Томаса украшал багровый синяк, а в глазах был океан горечи – это чудовище, его отец, зверски избивал мальчика. Нет, он так и не узнал, как прекрасна может быть любовь.

Должно быть, ему очень трудно и страшно испытывать даже малую часть того, что чувствует она. Терпение, напомнила себе Хлоя. Терпение и нежность.

– Может, попробуем еще раз? – предложила она. – Всего один поцелуй, чтобы определить, куда он нас заведет. Хочешь?

– Только чтобы посмотреть, куда он нас заведет? – сухо осведомился Томас, хотя ей показалось, что глаза его смешливо блеснули.

– Угу. – Хлоя облизала губы и заметила, с какой жадностью Томас смотрит на ее рот, – Только чтобы посмотреть.

– Мы оба прекрасно знаем, что случается, стоит нам оказаться на расстоянии пятидесяти футов друг от друга.

Господи, что делает с ней этот глубокий бархатный голос! У Хлои мгновенно пересохло во рту.

– И что же случается?

Томас тихонько провел пальцем по ее щеке, и желудок Хлои свело от волнения.

– Мы жаждем друг друга, Худышка. Стоит мне увидеть тебя – и я весь в огне. И чем ближе ты ко мне, тем сильнее этот огонь. Потом мы целуемся, и…

Он стиснул зубы и покачал головой, не переставая, однако, бережно гладить ее лицо.

– А дальше?

– Я становлюсь похожим на наркомана, у которого началась ломка. Чувствую, что должен получить тебя, чего бы это ни стоило. Знаю, что умру, если не добьюсь этого. А когда заставляю себя оторваться от тебя, терплю муки ада… – Он отпрянул и, выругавшись, сунул руки в карманы. – Черт, стоит лишь заговорить об этом…

– Но это же прекрасно.

Томас пронзил ее настороженным взглядом.

– Мне пора.

– Значит, ничего не изменилось, – пробормотала Хлоя, отворачиваясь.

– Что? – нетерпеливо переспросил Томас, не давая ей уйти. – Я не расслышал, что ты сказала?

– Ничего… – Как может он после такого поцелуя отказываться от всего, что было между ними? – Почему ты пришел?

Томас вздохнул и, нахмурившись, оглядел убогий дом, где она жила.

– Я хочу подняться к тебе. Всего на минуту, – сухо сообщил он, видя, как встрепенулась Хлоя. – Мне просто нужно проверить, насколько холодно в комнатах.

– Очень мило, что ты обо мне беспокоишься, – спокойно ответила она, расправляя плечи знакомым горделивым жестом, неизменно трогавшим Томаса. – Но я могу затопить камин. – Она зябко обхватила себя руками, напоминая, что стоит на холоде в одном спортивном костюме. – Так что не стоит тревожиться.

– Черт возьми, как тут не тревожиться! – взорвался Томас. – Мне что, ждать, пока ты окоченеешь?

– Я же сказала, разведу огонь в камине.

– Ну а я хочу подняться наверх, – угрюмо настаивал Томас.

Он так и не смог найти мастера, который согласился бы починить отопление сегодня. А это означало, что не видать ему покоя целые сутки, а то и двое. Так что он не уйдет, пока не узнает, достаточно ли тепло в ее квартире. Если нет, предстоит еще одна бессонная ночь. Снова лежать в постели, представляя, как совсем близко, всего в нескольких ярдах вниз по коридору тревожно мечется во сне Хлоя. Прошлой ночью Томас не отрывал взгляда от циферблата часов, терзаясь воображаемыми восхитительными, бесстыдными, грешными видениями. Он представлял теплое и мягкое податливое тело, раскинувшееся на простынях, густые волосы, разметавшиеся по подушке. И аромат, чудесное легкое благоухание, наполняющее комнату…

Еще одна такая ночь прикончит его.

– Я поднимусь.

– Ясно, – кивнула Хлоя, вручая ему ключи от машины. – Прости, что не успела вернуть «ягуар» до того, как ты уехал из дома. Извини, не хотела тебя затруднять.

Так вежливо, так отчужденно… Что произошло с милой, доброй, веселой Хлоей? С той, которая, самозабвенно откинув голову, выкрикивала его имя и исступленно сжимала его ногами, чтобы поглубже вобрать в себя? Которая смотрела на него нежным любящим взглядом и заставляла его смеяться и грустить.

Исчезла, оставив взамен себя неузнаваемо спокойную, словно замороженную Хлою. Неужели он всему причина?

– Ты вовсе не затрудняешь меня, – пробормотал Томас.

– Неправда.

Томас с трудом подавил обиду и раздражение.

– Но ведь я сам дал тебе ключи, – заметил он, неожиданно для себя и Хлои сжимая ее руку.

– Пойдем.

Не успели они подняться на площадку второго этажа, как дверь квартиры Торнтона приоткрылась. Хлоя на мгновение замерла, но тут же потянула Томаса за угол и прижалась к стене.

– Что ты делаешь?

– Шшш, – прошипела она. – Не нужно, чтобы он тебя видел.

Торнтон широко распахнул дверь. Хлоя затаила дыхание, ее прозрачные зеленые глаза умоляли Томаса молчать. Томас стоял совсем близко, чувствуя, как напряжена Хлоя, как сильно волнуется. Ему казалось также, что он ощущает жар, исходящий от ее тела, но, может, это лишь игра воображения? Как же трудно вынести ее близость!