Моральная и техническая неподготовленность России, географическое удаление от театра военных действий, блестящая разведка Японии и вялая стратегия ген. Куропаткина — вот слагаемые неудач России в той войне. Единственным стимулом, питающим патриотизм армии, была оскорбленная народная гордость из-за предательского нападения японцев. Армия воевала хоть и без подъема, но проявляя мужество и выполняя свой долг до конца. Сражения этой войны известны. На море: вблизи Порт-Артура 31 марта 1904 г., в Китайском море 14 августа 1904 г., в Цусимском проливе 14–15 мая 1905 г. В последнем сражении погибла большая часть русской эскадры, семь месяцев следовавшей к месту своей гибели из Балтики. Раненый адмирал Рождественский был взят в плен. На суше: сдача бар. Стесселем Порт-Артура 20 декабря 1904 г., поражение под Вафангоу, Ляояном и, наконец, под Мукденом 25–27 февраля 1905 г.

«Маленькой победоносной войны», по выражению Плеве, не получилось. Военные действия приняли вялотекущий характер. Силы Японии были на пределе, тогда как Россия наращивала свою мощь. Последний бой 1 июля под Санвэйзоем был уже в пользу русских. Япония через посредничество президента США Т. Рузвельта предложила России переговоры. Царь согласился. Переговоры в Портсмуте возглавил премьер-министр Витте. Мир был необходим и Японии, и России в связи с начавшейся революцией. Мирный договор был подписан 23 августа 1905 г. По договору Япония отторгла от России Квантунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, южную ветку КВЖД и половину о. Сахалин. Витте получил от Царя титул графа, а от остряков уточнение: «граф Полусахалинский». Результаты неудачной войны вызвали уныние и недовольство либералов и яростную, злобную критику со стороны революционеров.

Япония, воодушевленная победой, продолжала усиленно культивировать боевой дух нации и через «завещание Танаки» в 1927 г. шла к Перл-Харбору — американскому Порт-Артуру. Доклад Танаки императору Японии гласил: «Согласно завету Мейджи, наш первый шаг должен был заключаться в завоевании Формозы, второй — в аннексии Кореи. Теперь должен быть сделан третий шаг, заключающийся в завоевании Маньчжурии, Монголии и Китая. Когда это будет сделано, у наших ног вся остальная Азия. Раса Ямато сможет тогда перейти к завоеванию мира».

Русские войска из Маньчжурии возвращались в бурлящую Россию. Их путь лежал по Сибирской магистрали, управляемой самозванными «забастовочными комитетами», устранившими военное и гражданское начальство дорог, через самозванные республики — Иркутскую, Красноярскую, Читинскую и др. Россия погружалась в хаос.

Выстрел Карповича открыл сезон охоты на людей, который продлился несколько лет. Россия прочно заняла место первой террористической державы мира. Террор разделил общество на тех, кто им возмущался, таких было, по-видимому, большинство, тех, кто был к нему равнодушен, и тех, кто ему аплодировал. В то время к революционному террору прибегала, в основном, партия эсеров. Террор был индивидуальным. Вопрос о жертве предварительно обсуждался либо в ЦК партии эсеров, либо решался боевой организацией самостоятельно. Многие террористические акты происходили спонтанно и совершались террористами-одиночками, а затем уже в прокламациях либо в партийной газете указывалось, что такой-то убит по решению ЦК партии эсеров. Руководители партии отрицали эволюционный путь развития России. «В борьбе обретешь ты право свое!» — таков был девиз эсеров. Бороться главным оружием — словом считалось неэффективным и медленным. Взрывы бомб должны были пробудить надежды и поднять народ на борьбу с самодержавием. Поэтому террор направлялся на видных администраторов — министров, губернаторов, символизирующих устойчивость царского режима. Жертвами террора становились военные — генералы, адмиралы, офицеры армии и полиции. Жертвами становились также случайные люди — посетители приемных, прислуга, прохожие и люди, убитые по ошибке.

Судя по письмам и воспоминаниям террористов, они считали свою борьбу святым и благородным делом, шли на нее без страха и упрека, а на эшафот — с гордо поднятой головой. Прокурор, присутствовавший при повешении группы Карла Трауберга, говорил Герасимову, начальнику Петербургского охранного отделения: «Как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких просьб, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои!» Герасимов добавляет: «Они в этом отношении не были исключением: все террористы умирали с большим мужеством и достоинством. Особенно женщины… Героизм этой молодежи, надо признать, привлекал к ней симпатии в обществе» (64). З. Коноплянникова, убившая ген. Мина, взошла на эшафот, декламируя строки Пушкина:

Террористы России трогательно декламировали Пушкина, террористы Франции — Ронсара, Испании — Лорку, исламисты — суры Корана. Несмотря на различие текстов, их всех роднил довольно распространенный вид нравственного уродства — презрение к жизни, глубокое невежество и неумение работать.

Вот неполный список жертв покушений в 1902–1907 гг.: министры внутренних дел Сипягин Д. С., фон Плеве В. К.; генерал-губернаторы и градоначальники — уфимский Богданович Н. М., харьковский кн. Оболенский И. М., виленский фон Валь В. В., московский Козлов А. А., петербургский фон дер Лауниц В. Ф., московский гр. Шувалов П. А., финляндский Бобриков Г. И., саратовский Сахаров В. В., черниговский Хвостов; главный военный прокурор Павлов, командир лейб-гвардии Семеновского полка Мин Г. А., командующий Черноморским флотом адмирал Чухнин, комендант Севастопольской крепости генерал Неплюев, начальники охранных отделений — петербургского Карпов, нижегородского Грешнер и другие.

Убит был В. Кн. Сергей Александрович. Было спланировано, но не осуществлено несколько покушений на Николая II. Согласно первому замыслу он должен был быть убит на балу Леонтьевой Т. А., душевнобольной дочерью якутского генерал-губернатора. Авторами замысла были Леонтьева Т. А. и Швейцер М. И., не имевший на то санкции своего ЦК. Убийство не состоялось из-за отмены бала. По второму замыслу, санкционированному ЦК, убийство Царя должно было произойти при Высочайшем смотре крейсера «Рюрик». Однако у матросов Авдеева и Каптеловича, подрядившихся на это дело, в решительную минуту не поднялась рука. Третье дело — дело Наумова-Синявского-Никитенко с самого начала «просвечивалось» лично Герасимовым А. В., и закончилось арестом, судом и казнью главных участников. 3 сентября 1907 г. ЦК партии эсеров отрекся от цареубийц.

Планировались, но не были осуществлены убийства великих князей Владимира Александровича, Николая Николаевича, Сергея Михайловича. «Повезло» также премьер-министру Столыпину П. А., министрам юстиции Акимову М. Г. и Щегловитову И. Г., министру внутренних дел Дурново П. Н., градоначальникам: Петербурга — Трепову Д. Ф., Москвы — Дубасову Ф. В. и Рейнботу, губернаторам Клейгельсу и Унтербергеру, полицейскому генералу Новицкому, шефу иностранной агентуры Охранного отделения Рачковскому П. И. и Победоносцеву К. П. В этих случаях покушения не удались из-за работы провокатуры или внутренних неурядиц боевиков или удались «частично», т. е. погибли другие люди, но сам объект покушения убит не был (случай Столыпина П. А., 1906, 1907 гг.). Были периоды, когда Царь, великие князья и высшие сановники России из-за угрозы терактов не выезжали из своих домов, находясь под добровольным домашним арестом, а если выезжали, то лишь с одобрения начальника Охранного отделения. Террор влиял даже на дипломатический ритуал. Визит английского короля Эдуарда VII едва не был отменен из-за привычки короля свободно гулять по улицам старой, доброй Англии, посещать театры, балет, заводы и верфи. Решено было встречу перенести в Ревель и устроить ее на плаву, на яхтах «Штандарт» и «Виктория и Альберт». Террористы и здесь планировали покушение на Царя во время его переезда поездом из Петербурга в Ревель. Оно было расстроено благодаря Азефу, лучшему из агентов политической полиции России.