К этому времени количество рабочих, занятых в промышленности, сельском хозяйстве и торговле, не превышало 9 млн. человек. Рабочих в строгом смысле слова, т. е. сконцентрированных постоянно в промышленном производстве, было около 3 миллионов (38). Оценка Ленина в 67,5 млн. человек, включающая полупролетариев деревни, сейчас признана завышенной. Эксплуатация рабочих была жестокой. Рабочий день длился 12–14 часов. Заработки были нищенскими. Существовала система штрафов. Техника безопасности практически отсутствовала. Условия быта были ужасны. Формы трудового законодательства находились в зачаточном состоянии, да и те не соблюдались. В мае-июне 1896 г. забастовали 35 тысяч текстильщиков Петербурга. Они требовали: сокращения рабочего дня, повышения заработной платы, отмены штрафов и открытия школ для рабочих. 14 июня 1897 г. правительство издало закон, ограничивающий рабочий день 11,5 часами и обязавший предпринимателей соблюдать воскресенье как нерабочий день. Этот закон соблюдался не везде и плохо.

Поскольку волнения рабочих беспокоили прежде всего полицию, то начальник одного из отделов Департамента полиции С. Зубатов предложил В. Кн. Сергею Александровичу создать официально на заводах Москвы профсоюзы «для поддержания равновесия среди классов, злобно друг на друга посматривающих». «Для равновесия (в качестве противоядия) с чувствующей себя гордо и поступающей нахально буржуазией нам надо прикармливать рабочих, убивая тем самым двух зайцев: укрощая буржуазию и идеологов и располагая к себе рабочих и крестьян» (271). Под покровительством министра внутренних дел Плеве и Зубатова были созданы профсоюзы, проведены демонстрации в поддержку царя, встречи с Плеве и т. д. В итоге появились законы: о выборе «рабочих старшин» в конфликтные комиссии, об оказании медицинской помощи лицам, получившим инвалидность, о выплате половины заработка в течение отпуска по болезни. Зубатовские профсоюзы быстро восстановили против себя промышленников, на чьи плечи было возложено дополнительное финансовое бремя. Кроме того, они привили рабочим зачатки организованности, чем вскоре воспользовались революционеры. В 1903 г. из-за жестоких столкновений с полицией, породившей эти профсоюзы, они были распущены, а сам Зубатов подал прошение об отставке. Благодаря независимости от администрации зубатовские профсоюзы были эффективнее советских профсоюзов — «школы коммунизма».

Положение крестьян к 1900 г. характеризовалось малоземельем, долгами помещикам за выкупленную после реформы 1861 г. землю, низкой культурой земледелия и, соответственно, низкими урожаями. Средний надел крестьянской земли к 1900 г. составлял примерно 2–4 десятины. Урожайность была наинизшей в Европе: 5–6 центнеров с га. Налоги, за счет которых развивалась промышленность, тяжелым бременем давили крестьянство, обрекая его на нищету. К этому следует добавить мелочную опеку общины, устанавливающей правила перераспределения земли в связи с изменением числа едоков в крестьянских семьях, сроки сельских работ, порядок чередования культур. Крестьянская община коллективно отвечала за выплату налогов, выкупных платежей отдельных членов общины, разрешала или запрещала крестьянину получать паспорт в случае, когда он отправлялся на заработки в город. Община большинством в 2/3 голосов решала вопрос о выделении крестьянину в полную собственность земельного участка. Таким образом община поддерживала некоторое среднее состояние своих членов, не позволяя впасть в крайнюю нищету и не давая особенно разбогатеть. Общинное владение землей исходило из религиозно-философского взгляда на то, что земля дана Богом, как воздух и вода, а потому не должна находиться в частной собственности. Владение ею помещиками есть нарушение Божеских замыслов, и, следовательно, рано или поздно она должна быть перераспределена в пользу всех. Кроме того, считалось, что общинное землепользование оберегает крестьянина от него самого, от его слабости к вину, от вероятной возможности того, что он пропьет землю и она попадет в руки инородцев, например, евреев. С профилактической целью евреям было запрещено владеть землей в пределах Российской Империи. Сторонником общинного землепользования был гр. Л. Н. Толстой. В противовес ему Витте замечал: «Горе той стране, которая не воспитала в населении чувства законности и собственности, а, напротив, насаждала разного рода коллективное владение». Спустя сто лет общество так и не пришло к единому взгляду на эту проблему, придерживаясь в каждой стране своих традиций. В первой по уражайности сельскохозяйственной державе мира — Голландии земля арендуется фермером у государства с правом наследования и может быть отобрана в случае ее нерационального использования. Общинное владение землей сейчас имеет место в Израиле (кибуцы), частично в Китае.

Советские историки, описывая общественные движения этого периода, всегда зацикливались на радикальных кружках типа «Народной воли», неонародничества или марксистских группках, представляя их лучом света в темном царстве. Фактически же влияние их до революции 1905 г., когда, собственно, появились первые контакты революционеров с рабочими, было ничтожным. Идеология основной массы русского народа и высших кругов ограничивалась православной религией, причем в умеренном звучании, и верой в доброго, справедливого царя. Такой идеологии соответствовала триединая формула, выдвинутая Союзом русского народа в 1905 г.: «Самодержавие, православие, народность». Церковь управлялась Святейшим Синодом, полностью подчиненным царю. Монархи защищали церковь от конкуренции с другими конфессиями, что приводило к застою и потере отдельными иерархами морального авторитета. Значительная часть интеллигенции к началу XX века утратила интерес к религии вообще. Негативные образы священников у Толстого в «Воскресении» и у Лескова в «Полунощниках», по-видимому, соответствовали таким настроениям. Патриархальный монархизм не имел и не нуждался в дополнительных опорах типа монархической партии. Поскольку церковных патриархов в России со времен царя Петра I не было, то вся устойчивость политической системы определялась только самодержавным монархом. Устранение привычной большинству русского народа монархии означало бы катаклизм вселенского масштаба, потрясение основ и смуту.

Это хорошо понимали умеренные либералы в земствах. Поэтому они занимались конкретными делами — боролись с бездействием бюрократии, с политикой Витте, изучали аграрные проблемы, помогали голодающим, подавали прошения на имя царя по различным вопросам, которые, чаще всего, отвергались. В 1902 г. состоялось совещание земских деятелей для обсуждения: нужд промышленности и сельского хозяйства, равенства в гражданских правах, развития образования, свободы прессы, расширения прав земств, создания совещательного совета земцев при Государе. Приближалось время, когда русская интеллигенция становилась «третьей силой», создавая профессиональные и культурные ассоциации демократической направленности: Комитет по развитию культуры, Вольное экономическое общество, Московское правовое общество и др. Постепенно создавалась легальная цепь политических организаций умеренных и не очень умеренных либералов. Либералы были противниками насилия и сторонниками конституционных реформ. Созданный за границей П. Б. Струве, а затем распространивший с 1904 г. свою деятельность на Россию «Союз освобождения» включал известных ученых — историка П. Н. Милюкова, философов С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, деятелей земств и юристов.

Либералам противостояли по своему духу и методам группы социалистической направленности: социал-демократы, социалисты-революционеры и анархисты, превратившиеся в партии к 1905 г. Первые две группы исповедовали марксизм, хотя и в разных вариантах. Бациллы марксизма были завезены в Россию из Европы Плехановым Г. В. и Струве П. Б. в 90-х годах XIX века. Экономическая наука в приложении к устройству государства и общества с незапамятных времен интересовала людей. В бесчисленном ряду ученых этой отрасли знаний следует отметить Аристотеля, Ксенофонта, А. Смита, Д. Рикардо, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна, П. Прудона, М. А. Бакунина. К. Маркс, помимо экономических расчетов, предложил рассматривать исторический процесс как борьбу классов. Классификация была заманчиво простой: рабовладельцы и рабы, феодалы и крепостные, буржуазия и пролетариат. Поскольку рабовладельцы и феодалы ушли в небытие, то, очевидно, пролетариат должен стать могильщиком буржуазии. Классификация не оперировала личностью, отдельным индивидуумом. Пусть там Ламарк и Кювье громоздят друг на друга свои виды, семейства, отряды, классы и т. д. С человеческим родом можно обойтись попроще! Поскольку класс буржуазии в исторической перспективе все равно исчезнет, то нет смысла уточнять границы этого множества. После Октябрьского переворота 1917 г. большевики приступят к планомерному уничтожению буржуазии, последовательно включая в этот класс: императорскую семью, вооруженные силы, полицию, правящую элиту, культурный класс, аристократию низов — зажиточных крестьян, квалифицированных рабочих, казаков, любые прочие группы населения, признаваемые по какому-либо признаку опасными.