Ну, а что же правоверные евреи? Какой вклад внесли они в противостояние иудаизма и христианства? До сих пор здесь рассматривались антииудаистские взгляды, привнесенные в христианство греками-гностиками, а также евреями-перебежчиками, занявшими крайние позиции. В чем суть антихристианства, утверждаемого правоверными иудеями? Многие христианские богословы были убеждены в том, что единственным настоящим и сильным врагом христианства является иудаизм. Не ислам и не язычество, а иудаизм, т. к. иудаизм отрицает основу христианства — веру в Христа Богочеловека. Отрицание Иисуса как Богочеловека рождало и рождает среди истово верующих христиан враждебное отношение к евреям-ортодоксам и евреям вообще и является краеугольным камнем религиозного антисемитизма.

После первой иудейской войны евреи-ортодоксы прокляли как предателей тройным проклятием евреев-христиан (назарян) за их неучастие в войне. Это проклятие вошло в молитвы иудеев и произносилось в синагогах утром, днем и вечером. Евреев-христиан обвиняли в отступничестве и подвергали преследованиям в тех местах, где сохранилась власть иудеев-ортодоксов. Мотивы преследования были смешанными — политическими и религиозными. Св. Иустин, обращаясь к римлянам писал: «Они обращаются с нами, как с врагами, как будто между нами война, убивают, мучают нас, когда могут, так же, как и вы сами делаете» (127). Женщин-евреек, желающих обратиться в христианство, побивают каменьями. Положение общин иудео-христаин — назарян и евионитов — было особенно незавидно. С одной стороны их преследовали евреи-ортодоксы, с другой — язычники всех толков. Они остались чужими по отношению к церквам Апостола Павла и даже были признаны ими впоследствии еретиками.

Жители Назарета Галилейского, а за ними и жители Иудеи не признавали божественного происхождения Иисуса. Отсюда его горькие слова: «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем» (Мк. 6:4). Во II веке до н. э. задолго до рождения Иисуса в Иудее произошла романтическая история, которая в другой стране, не в Иудее, посчиталась бы банальной и интересной лишь поэтам. Однако в стране, живущей по законам Торы, история любви дочери иудейского священика, которую звали Мариам бат-Бильга, к солдату селевкидской армии, нееврею, имела резонанс просто неслыханный, так как девушка, чтобы выйти замуж за своего героя, отреклась от веры предков. Во II веке новой эры эта давняя история неожиданно вспомнилась при обсуждении происхождения Иисуса в накаленной атмосфере синагог в форме, оскорбительной для его семьи. Обстановка ожесточенных споров делала такую сплетню практически неизбежной. Беспощадный к христианству Цельс не преминул вставить сплетню о внебрачном рождении Иисуса в свое «Правдивое слово», датируемое 177–178 гг. (187). Намеки на эту историю, правда мало вразумительные, имеются в виде приписки в оксфордской рукописи талмудического трактата Sanhedrin (Санг. 65б).

Талмуд, как расширенное устное толкование библейских законоположений, складывался в течение нескольких веков — от IV века до н. э. до IV века н. э. Ученые книжники, прежде всего фарисеи, стремились толкованием Торы соорудить ограду вокруг Закона для утверждения еврейской обособленности и детализации обрядов. Первое редактирование устных положений было выполнено в 210 г. н. э. Иегудой-га-Наси и получило название Мишны, что означает приблизительно «изустные поучения», «воспроизведение знаемого наизусть». Вскоре Мишна сама стала предметом толкований со стороны амораев (евр. — разъяснителей), составивших сборник толкований Мишны, называемый Гемарой. Мишна и Гемара в совокупности и составляют Талмуд. Поскольку толкование Закона происходило одновременно в Вавилоне и Иерусалиме, то различают два Талмуда — палестинский (Талмуд Иерушалим) и вавилонский (Талмуд Бавли). Любое издание Талмуда, согласно обычаю, должно содержать 5894 страницы. Как видно из объема, Талмуд есть воистину грандиозное произведение, включающее с литературной обработкой и детализацией полный кодекс религиозных, гражданских, уголовных и этических норм. Здесь не место для обсуждения Талмуда в целом, поэтому отметим лишь некоторые интересующие нас аспекты.

Талмуд проповедует бедность как добродетель. «Турний Руфий спросил однажды равви Акибу: „Если Бог ваш любит бедных, то почему Он не доставляет им пропитание?“ Равви Акиба ответил: „Это для того, чтобы богачи милостыней спаслись от адских мук“» (Баба Батра, 10а). «Равви Иошуа говорил: „Бедный, принимая подаяние, оказывает своему благодетелю большую услугу, чем последний оказывает бедному“» (Вайнкра рабба, 34).

Несмотря на такое отношение к бедности, иудаизм, как и выросшие из него христианство и ислам, плохо подавлял общечеловеческий порок стяжательства. Евреи раньше других народов научились тонкому искусству обращения с деньгами и впервые прославились как банкиры и коммерсанты в Испании при вестготтах. И дело здесь даже не в особых талантах еврейских банкиров, а в неумении варваров вести хозяйственные дела страны, в презрении церкви и аристократии к науке о деньгах, в непонимании значения ссудного процента. В VIII–IX веках еврейские банкиры вели сделки и даже оказывали влияние на политику поздней династии Тан в Китае, Каролингов во Франции, Оттонов в Германии, Аббасидов в Персии, правителей Хазарии (81).

Богатство банкиров — всегда тайна за семью печатями, окутанная слухами и легендами, порождающими новые слухи и легенды, попадающие в конце концов в литературу и научные трактаты. Еврейские ростовщики типа Гобсека стали дежурными персонажами классической литературы. Попытка марксистов, в общем справедливая, применить классовый подход и отделить бедных от богатых в случае еврейского этноса успеха не принесла, как, впрочем, и пропаганда бедности в Талмуде. Штамп в сознании о том, что все евреи умные, коварные и жестокие ростовщики, сопровождал их веками, порождая экономический антисемитизм.

Отношение Талмуда к христианам-назарянам, которых называли минимами или минами, т. е. еретиками, было резко враждебным. К христианам церквей, созданных Павлом, это, по-видимому, прямого отношения не имело, т. к. авторы текстов об их существовании скорее всего не догадывались. Вот примеры. «Для того Адам создан один… чтобы мины не говорили: „много властей на небе“» (Мишна, Санг. IV, 5). «Человек создан последним. А для чего он создан последним? Чтобы мины не говорили, будто он был соучастником Его (Бога) в творении» (Тосефта, Санг. VIII). «Мясо, находившееся в руках язычника, разрешено к пользованию, в руках мина — запрещено… Убоина минов — идоложертвенное, их хлеб — хлеб самаритянина, их вино вино возлияния, от их урожая не берется десятина, их книги — колдовские книги, их дети — незаконнорожденные. Им не продают и у них не берут, не берут у них жен и не дают им, их детей не обучают ремеслу, у них не лечатся…» (Тосефта, Хул. II, 20–21). Полный остракизм. Против минов составлялись молитвы.

«Сказал равви Гамалиил мудрецам: „Есть ли человек, кто сумел бы составить молитву против минов?“ Встал Самуиил Малый и составил ее. В следующем году он ее забыл; он смотрел два и три часа, но никто его не отозвал (с амвона). Почему же его не отозвали? Ведь равви Иегуда от имени равви сказал: „Ошибся в любой молитве — его не отзывают; ошибся в молитве против минов — отзывают: есть опасение, может быть, он сам мин?“ Самуиил Малый — другое дело; ведь он сам ее составил, и надеялись, что он вспомнит» (Берахот, 28б — 28а).

Ряд текстов Талмуда содержит очень краткую информацию о суде над Иисусом, обвиненным в подстрекательстве народа, в ереси и чародействе (Тосефта, Санг. XII, Санг. 67а). Вот отрывок о сцене казни, имеющийся в древних рукописях, но изъятый из позднейших изданий. «Накануне Пасхи повесили Иисуса. И за 40 дней был объявлен клич, что его должны побить камнями за то, что он занимался колдовством: кто может сказать что-либо в его защиту, пусть придет и скажет. Но не нашли ничего в его защиту, и его повесили накануне Пасхи». Сказал Ула: «Допустим, он был бы бунтовщиком, тогда можно искать (поводов для) защиты; но ведь он подстрекатель (к ереси), а Тора говорит: „Не жалей и не покрывай его“. Иисус другое дело; он был близок к царскому двору» (Санг. 43а).