Орион провел рукой по глазам. Ни пыли, ни влаги на лице не было, движение оказалось бессмысленным.

— Нет, Тамара. Не понимаю.

— Тебе грустно от того, что ты не понимаешь, да?

— Да… — тихо ответил индивид.

Девочка посмотрела в пол.

— Я бы очень хотела тебе помочь. Глеб говорит, что когда отдаешь что-то другому, то становишься сильнее. Если я буду отдавать тебе свой цветок, мой будет сильным, а твой нет. Потому что тебе некому отдавать свой.

Орион потерял всякую надежду формализовать высказывания Тамары. Пора было прекращать утомительную для рассудка беседу. Девочка будто угадала его мысль:

— Пойдем гулять! — она вскочила и потянула индивида за руку. — Пойдем! Не бойся, Глеб не обидится. Глеб умный. Когда он придет, вы подружитесь.

В коридоре навстречу Ориону и Тамаре попался главный генетик базы.

— О, да у вас новое поручение! Нянькой, стало быть, сделали? Ну-ну, действуйте, молодой человек, — он походя похлопал Ориона по плечу и отправился своей дорогой.

Из второго источника сознания выползла отчетливая мысль в словесной форме: все точно наоборот — не я с ней нянчусь, а она со мной.

Анна до сих пор не определилась, как действовать в сложившихся условиях. Дни проносились в суете, гора новых впечатлений не умещалась в голове и занимала сны кошмарными сюжетами. Опытный полигон, где тренировали Продуктов, вызвал такое отвращение, что смотреть на Филиппа, азартно обсуждавшего с генетиком проблемы каких-то препаратов, она не могла. Кое-как отговорившись, журналистка покинула ученых и едва ли не бегом поспешила в единственное спокойное место на базе — в оранжерею.

До конца стандартного рабочего дня оставалось четверть часа. Анна плюхнулась на скамейку и принялась растирать пальцами виски. Как возвышенные помыслы брата могли уживаться с отеческой любовью к потным жирным монстрам, она не понимала.

«А кто из местных знает о создании индивидов? — вдруг подумала Анна. — Генетик с похотливыми глазенками? Дотошный начальник биологов? Или его ассистентка в имидже «синего чулка»? Нет! Он скрывает свою настоящую цель! Никто кроме него и, может быть Стаса, не видел всех деталей головоломки! А это означает, что тайна отца все еще остается тайной!.. Только правительственные структуры имели материалы, которыми сейчас располагает Филипп. Получается, Игорь был прав. Правительство ищет новые формы для развития генной инженерии. Генетические мутанты — полезный побочный продукт, прикрытие. От Филиппа ждут другого… Ой, мамочки, куда же я влезаю?» Она вспомнила про господина Бурмистрова, про модемную передачу и почувствовала, как руки и ноги становятся ватными. Она самым натуральным образом содействовала «утечке» информации из правительственной секретной лаборатории. Вопрос — откуда она в действительности взяла файлы, во внимание не примут. «А рискнет ли редактор опубликовать мои материалы? — внезапно задумалась журналистка. — Игорю пригрозили, чуть только он углубился в запрещенную зону. Его тему закрыли… А как же я?» Неподалеку зазвенел голосок Тамары.

— Нет, тут тоже неправильно! Это растение — настоящее. И это настоящее. А все вместе — неправильные. Понимаешь, как люди в городе. Один хороший. Другой хороший. А вместе — неправильно… Не понимаешь?

Анна вытянула шею, чтобы посмотреть, с кем столь бойко беседует девочка. За листьями мелькнул черный стриженый затылок. Анна встала и… оказалась лицом к лицу с Григорием.

— Ты?… — журналистка задохнулась.

В голове пронеслось: неуклюжий воняющий верзила, едва не сбивший с ног, сказочное знакомство в сквере, пять прекрасных счастливых вечеров, нежный кулон, подаренный на прощание и неожиданная ловушка на дороге, которую не предполагал даже Глеб…

— Ты… Григорий, как ты мог?!

Глаза Анны утонули в потоке слез. Она развернулась и побежала прочь. Кадки с деревьями, кадки с цветами. Она металась по оранжерее в поисках выхода, и рыдала.

— Анна! Постой, Анна!

Орион выпустил руку Тамары и кинулся за девушкой.

Тамара склонила головку с косичками к плечу и умиротворенно улыбнулась.

— Раз цветочек, два цветочек, Нежный, хрупкий стебелечек.

Ты расти, расти, расти, Чтоб другой цветок спасти.

Девочка вприпрыжку побежала вглубь искусственного сада. Она ласкала растения и танцевала вокруг бонсаи в низких ваннах. Радость выплескивалась через край, и Тамара спела песенку ленивому фонтану, представив на минутку, что перед ней лесное озеро. Она запрыгала дальше, но за поворотом дорожки, натолкнулась на женщину в белом халате.

— Что ты тут делаешь? — удивленная, сотрудница базы окатила девочку ледяным взглядом.

— Я учусь делать хорошие дела! — гордо заявила Тамара. — Если я буду делать много добрых дел, земля разрешит мне стать взрослой, — она присмотрелась к женщине и отступила. — Тебе плохо?

— Нет, — узкие черные глаза остались непроницаемыми, но густые брови выгнулись изумленной дугой. — Ты сестра Филиппа?

Тамара отчаянно замотала головой.

— Я Тамара, сестра Глеба. А ты?

— Аза, — восточная красавица чуть заметно расслабилась и опустила плечи.

— А кто такой Филипп? Почему ты думаешь о нем плохо?

— Филипп — это страшный, плохой человек, детка.

— Человека можно простить. Я сегодня простила Ориона за то, что он ударил моего брата.

— Есть вещи, за которые прощать нельзя. Запомни это, пока ты дитя.

— А…

Но женщина с плохими мыслями отвернулась и скрылась в ответвлении аллеи, унося в измазанной садовым грунтом руке пучок шипастых зеленых листьев.

Баталия на бильярдном столе незаметно закончилась. Обернувшись на тишину за спиной, Стас обнаружил, что остался в комнате отдыха один. Нехотя поднявшись, он отправил в мусорный контейнер опустевший пластиковый стакан и медленно побрел к выходу. Воспоминание о стопке нерассмотренных документов, оставшихся на столе, вышибло всякое желание возвращаться в свою благоустроенную келью.

— Там в зале ваш помощник, кажется, решил угробиться штангой.

Стас вздрогнул от неожиданности. Санитара, выполнявшего по совместительству функции уборщика, он не заметил. «Помощник», «зал» и «штанга» в первый момент не связались в голове.

— Какой штангой? — машинально переспросил Стас.

— Обычной, какой еще, — пробасил санитар и включил моечную машину.

Тренажерный зал располагался сразу за комнатой отдыха, однако Стас успел развить такую скорость, что, затормозив на пороге, проехал на ногах по влажному полу не менее метра. Ритмический грохот эхом гудел во всех углах. Темп был предельный. Вес тоже, в чем он немедленно убедился, увидав количество колец, нанизанных на снаряд.

— Орион!

Индивид не отреагировал.

Стас решительно сдернул выключатель. Штанга замерла в фиксаторах.

— Слушай, малыш, ты что с собой делаешь? — он взял парня за плечи и с усилием привел в сидячее положение.

Застывшая маска на ничего не выражающем лице медленно расплавилась.

Стас убрал руку и лишь теперь заметил, что тело индивида залито потом. Он поискал глазами полотенце, такового поблизости не обнаружил и, подцепив скомканную рубашку, накинул на подопечного. Орион низко опустил голову.

— Что делают люди, когда им плохо? — глухо спросил он.

— Кто что умеет, — Стас присел рядом. — У кого не хватает духу посмотреть жизни в глаза, упиваются до чертиков и ловят кайф.

— Мой организм не подвержен действию наркотиков, — в реплике явственно прозвучало сожаление.

— Орион, ну-ка посмотри на меня, — Стас постарался придать голосу строгость. — Что случилось?

Индивид долго молчал.

— Я заставил Анну жестоко страдать, — еле слышно ответил он, наконец.

Стас облегченно вздохнул.

— Нашел из-за чего переживать! Эта мадам, по-моему, вообще не знает, что такое страдание. Два сапога пара. Что она, что наш драгоценный Филипп Алексеевич.

— Нет! Ты не понимаешь! — Орион вскочил. — Она сказала, что любит меня. Она думает, что я человек! А я предал ее! Приказали — исполнил. Я никто! Я просто манекен!