– Кстати, ведь в договоре не сказано, что вампиры не могут вернуться, – вдруг сказал Гугис. – Вот перейдете через границу, а потом возвращайтесь обратно. Нечего вам другие миры баламутить.

– Ох уж этот зюкакайский формализм, – усмехнулся Влард. – Но там сказано, что вампиры уходят навсегда. Мы не можем нарушить договор, подписанный кровью.

– Это я уже понял, у вас с этим крайне серьезно. Дайте-ка договор еще раз почитать, – попросил Гугис.

На балкон выбежал зюкакай и протянул сверток с печатью.

– Я уже не помню, когда его диктовал, – хмурясь и шевеля губами, Гугис развернул желтую, обгрызенную кем-то бумаженцию. Фрякинс, встав на цыпочки, заглядывал ему через плечо.

– Вампе… ры есле нар ушат да гавор далжны по кинуть и уй ти на… – демиург запнулся, – там слово нехорошее написано. Но это не «навсегда». Хоть убейте, не помню, когда я это диктовал.

– Писалось явно с чувством, автор не стеснялся в выражениях, – заметил Фрякинс, ткнув в договор толстым пальцем.

– И что? – В голосе Гугиса послышалось раздражение. – Это Куридан писал, кстати. Он у нас все государственные документы во Фрире писал раньше под мою диктовку, пока я его не уволил.

– Ну, выход есть, – нашелся Фрякинс. – Если мы назовем какой-нибудь городок или деревню неподалеку от Бигрина этим э-э-э… словом, то вампиры уйдут туда и будут там жить. Формально мы договор не нарушим и вампиры не нарушат. Будет деревенька под названием… ну, не буду произносить вслух, и будут там жить наши дорогие кровопийчики. Потом найдем повод, кто-нибудь совершит подвиг, и мы переименуем сие поселение в более благозвучное, хе-хе…

Гугис подумал, закатив глаза к небу, потом скосил глаза на Френду, стоявшую под балконом, заметил ее утвердительный кивок и махнул рукой жестом милостивого хозяина:

– Решено.

По толпе вампиров прошел смешок, будто вздох облегчения.

– Молодец, Куридан, – засмеялся Гин. – И безграмотность иногда может принести пользу, надо же.

– Кажется, мы никуда не уходим, а, братцы-вампирцы? – послышался из толпы вампиров зычный голос Вурделло. – А вы все тут тоже, чуть не выставили нас не поймешь куда. А кто развалит Фрюблин? А кто будет помогать убираться в Шкафруме? Молька одна не справится, без меня по крайней мере.

В день перед праздником суматоха достигла последней стадии. Бигрин напоминал жужжащий улей, и громче всех жужжал Вурделло, успевая попробовать все блюда и влезть во все дела и приготовления.

– Все готово к празднику? – носился в толпе шишиг-повар Фрякинс. – Фрюблин почти отстроен, но туда мы пойдем после официальной части в Бигрине. Вурделло, уйди с глаз моих долой!

Фрякинс, споткнувшись о Вурделло, выскочил на улицу, откуда послышались визг и вопли, вероятно, он наступил на бельевую тютю.

Гугис, наводя у себя порядок, вытирал остатки пыли в своем особняке, вполголоса ругаясь на кого-то. Пыль все равно лезла из всех щелей и не собиралась исчезать – верояно, невидимый пыльный двойник все еще находился в доме. Пыльная чихимора усиленно помогала Гугису с уборкой, расчихивая пыль по углам. Со стороны можно было подумать, что из окон особняка валит дым. Неофициальные слухи, бродившие по Фриру, упорно утверждали, что Гугис провел несколько последних недель в темном мире с вонючими порнохвостами. Автор слуха остался инкогнито, несмотря на обещание Гугиса найти его и надрать тому серый полосатый хвост.

– Ну что вы тут варите, какой компот, зачем шампанское льете в суп, почему торт хихикает… – хватался за голову Фрякинс, пробегая по огромной кухне, где за длинными столами готовились кушанья к празднику. – Где эта женщина с котлетами, чем она занята?

– Гарбарета Гардибальдовна готовит в отдельной кухне, но туда лучше не ходить, – предупредил Гин, кивнув на дверь с табличкой: «Осторожно, злое котлето».

Из-за двери раздавалось пение, от которого завяли бы уши даже у котомонстра.

Кстати, котомонстров практически невозможно было отогнать от кухни: под любыми предлогами они проникали туда, таская отбивные, бифштексы, куриные окорочка и даже пироги. Только котомонстру Фуркису, как герою, Гин мэрским указом разрешил находиться на кухне и следить за всеми передвижениями продуктов, блюд и поваров.

– Великому герою, победившему в битве, можно пробовать все блюда, – подобострастно кланяясь, протягивал ему блюдо с котлетами шишигский повар в колпаке.

– Какая битва? – в недоумении спрашивал Фуркис, осторожно трогая перевязанную бинтами башку. – Я всего две котлеты украл, так эта ненормальная баба чуть всю голову не разбила своей сковородищей… Это безобразие! А для кого она тогда жарит свои поганые котлеты, для кого?? Нет, спасибо, я котлеты не буду…

– Куриного бульончику попей, – с приторной улыбкой пододвигал к нему кружку антивампир, – и вспомни, кисонька, хорошая серая кисонька, куда ты дел тот конвертик, который в моем шкафу нашел…

Фуркис только вздыхал и пил бульон, нервно дергая усами.

За какие-то неведомые заслуги Гин, новоиспеченный мэр Бигрина, подарил Саше маленький двухэтажный домик на площади Теней, напротив особняка Гугиса Мастерсона. Домик был с сиреневой черепичной крышей, балкончиком и большой просторной гостиной на втором этаже. Сашины друзья окрестили его «Сандихаус», и с первого же дня стало понятно, что в этом доме Саша вряд ли будет отдыхать в тишине.

«Я спрячусь у тебя до праздника», – всего за какойто час она услышала эту фразу от Молли, Фуркиса, Брю и Свинелло. Каждый прятался от своих проблем: Фуркис – от антивампира, который порядком достал его в поисках своих сбережений, Брю – за компанию с Фуркисом, Свинелло – от желающих взять у него автограф. Молли, так той вообще жилось в последние дни непросто – ее вспоминали во всех уголках Фрира: шкафрумские жители весьма неохотно возвращались в Шкафрум, доставляя неприятности кому только можно. Бисерные фени пробирались в кровати и заплетали волосы девушек-шишиг в косички, вплетая туда бисер. Коробочные прятуны доводили зюкакайев до истерики, прячась в так любимых зюкакайями коробочках, и выскакивали оттуда в самый неожиданный момент… А уж что вытворяли остальные!

Гугис требовал от шкафной вампирши срочно чтонибудь предпринять, но напрасно – запихать всех обратно не было никакой возможности. Все сбежавшие от проблем, а именно – Молли, Свинелло, Брю и Фуркис – удобно устроились вместе с хозяйкой дома на втором этаже Сандихауса, на большом диване, попивая горячий пунш и делясь друг с другом переживаниями и советами, как надо прятаться от желающих их разыскать.

– Степанидиус не собирается обратно в Монстриловку? – дрожащим голосом спрашивал Фуркис. – Я его конверт где-то выронил, теперь боюсь, ведь превратит меня в кого-нибудь…

– Да, дядя может, когда хочет, – поддержал Брюквард. – Предлагаю пойти и поискать.

– Сходим весной, – зевнула Молли. – До весны Степаныч подождет.

– Моооллиии! – с улицы раздался истеричный крик Гугиса. – У меня в тапке что-то сипит, срочно подойди! Мо-о-олли!!

В окно гостиной было видно, как в доме напротив Гугис, стоя в одном тапке, орет с балкона, сложив руки рупором.

– Хороший у тебя дом, Санди, только слишком близко от Гуга, – заметила Молли. – Или окна надо плотно закрывать.

– Раз уж все хорошо закончилось, открой нам тайну, серое дружище… – попросил Брю.

– Какую тайну? – насторожился Фуркис. – Опять про антивампирский клад? Не помню ничего, хвостом клянусь!

– Неее… скажи-ка нам, что вы с Фирфиром сделали в Шкафруме, когда пробежали через него, из-за чего там такая заваруха случилась.

– Ах, это… – Фуркис важно повел лапой. – Да ничего не делали такого, что я, совсем без мозгов, чтобы глупости делать? Хотели повеселить Молли, она придет домой – а там написано на стене: «Молли – дура». И все…

– Паааадъемм!!! – раздался из-под дивана яростный писк.

Оттуда вынырнуло маленькое тряпичное существо и принялось наскакивать на котомонстра.

– Да что ж это такое… – заворчал Фуркис. – Да заткнет ли кто-нибудь эту бельевую тютю. Это же невозможно…