– Сейчас, минутку, Молли… – прохрюкал кабан в пиджаке, косясь на квартирную хозяйку. – Сосредоточиться не могу, Фуркис чихает, сбивает меня…

Котообразный, назвавший себя котомонстром, шмыгнул носом и промямлил что-то о насморке и подгоревших усах.

– А что это за место? Квартира, я так понимаю? Старый фонд, куча антресолей и все такое? – осведомилась остроухая Молли, проигнорировав бормотание котомонстра.

Тут вторженцы дружно огляделись и наконец-то заметили Сашу, выглядывавшую в одном тапке из-за двери.

– Здрасьте! А я думал, в таких местах водятся только большие шумные женщины, – заметил кабан-свинохам, прищурив малюсенькие глазки и склонив голову набок. – А есть и простое население. Еще и в виде девушек, надо же, надо же. В одном тапке. Вам не скучно тут жить? Меня Хрюгог зовут, но можно и просто Хрю, а вас?

– Хватит, уматываем, – остановил его паренек и прокашлялся. – Э-э-э… Уважаемое квартиронаселение. Извинения приносим. Кому следует, тот понесет эту… Как ее… Все время забываю это слово… Ах, да. Ответственность…

Котообразный состроил виноватую рожу и сделал нечто вроде реверанса.

Саша хотела было что-то ответить, но все фразы вылетели из головы, поэтому она открыла рот и снова его закрыла, поджав бестапковую ногу, да и квартирная хозяйка, видимо, тоже впала в ступор и пыхтела, как бульдог, с трудом переваривая происходящее.

Незнакомцы уже начали пятиться обратно к стенному шкафу, хотя, как они собираются покинуть квартиру, оставалось совершенно непонятным. И тут котомонстр, впав в игривость, ляпнул фразу, которая оказалась роковой во всей этой истории и перевернула дальнейшую Сашину судьбу:

– А пошли, выпьем с нами пива, сестренка.

– Простите, но я вас не знаю, к тому же… – начала было растерянно Саша.

Однако квартирная хозяйка, найдя достойного виновника происходящего, очнулась и, грубо схватив Сашу за руку, завопила ей в самое ухо:

– Так вот оно что! Решила родственничков пристроить в квартиру, да? Посреди ночи черт-те что приехало и вешалку уронило??! Я когда тебе сдавала комнату, что говорила – никаких гостей!!! Теперь выметайся отсюда, и чтоб духу твоего и этих твоих родственников тут не было!

– Сами мы не местные, – подмигнув Саше, загнусавил котомонстр, – документы пропали, квартиру пропили, у меня тяжелый пароксизм хвоста на нервной почве…

Он поперхнулся, заметив взгляд Молли.

– Я их впервые в жизни вижу! – растерянно оправдывалась Саша, едва не плача и пытаясь вырваться из лап разъяренной хозяйки. – Нет у меня здесь никаких родственников! Гарбарета Гардибальдовна, у меня же вперед уплачено! Как вы можете меня выгонять, да еще посреди ночи?

– Вон отсюда!!! Налетчики!!! Здесь приличная квартира! Я вам покажу, как хулиганить! А еще ловко прикидывалась приличной девушкой! – визжала и толкала Сашу в сторону входной двери хозяйка, попутно пытаясь лягнуть увесистой ногой кота с глупой рожей. Тот уворачивался, размахивая лапами, и требовал Гаагского суда над произволом.

– Всего-навсего уронили вешалку и выкурили ковер, а сразу надо биться в истерике, Табурета Крендебобельна, это нервы, нервы! – возмущался котообразный, сморкаясь в хозяйскую шубу.

Квартирная хозяйка уставилась на него, остолбенев от такой наглости, а потом перевела ошалевший взгляд на место, где лежала ее гордость – красная ковровая дорожка. Теперь дорожка походила на ломоть сыра, который героически спас от голодной смерти десяток мышей.

– Ковер!!! – захрипела она. – Что вы сделали с ковром!

– С ковром? Я его курю. Вот не могу просто так видеть ковры, природа, знаете ли, – спокойно ответила Молли, выпустив изо рта колечки красного дыма.

Повисла тишина. Квартирная хозяйка медленно покрылась багровыми пятнами. Потом кот с глупой рожей хихикнул, и зря.

Дальнейшее Саша помнила очень смутно. Крик стоял страшный. Мелькали хвосты и ноги, хлопали двери, пока не раздался треск, и какая-то невероятная сила с грохотом выбила кусок стены в прихожей. Разъяренная рука грубо схватила Сашу за шиворот и потащила вниз по лестнице. Саше почудилось, что вторая такая же рука где-то рядом тащит за шкирку котомонстра. Уже после того, как пинками квартирной хозяйки незваные гости были выставлены на улицу, раздался визг, а следом звук мокрой сковородки, поставленной на раскаленную конфорку.

– Укусил, бес поганый! – вопила хозяйка. – Укусил, нечисть, за руку!

– Тьфу, пакость, – шипел и отплевывался котяра, кубарем скатившись с крыльца. – Хоть снегом заедай, это еще кто из нас нечисть! Такое амбре по носу?? Каким мылом ты руки моешь?? Прошлогодним хозяйственным???

Дверь дома захлопнулась, слышно было, как с той стороны ее торопливо закрыли на все замки, зато распахнулось окно кухни – по-видимому, хозяйка решила продолжить военные действия на безопасной территории.

– Я вам покажу амбре! – орала она, высунувшись в окно по пояс. – Бандюги!!! Ковер мой испоганили!

Здесь приличная квартира! Понаехали, родственнички! Понаехали, лимитчики!!

– Ты оскорбляй, да знай меру! – возмутился кото-монстр, отчаянно размахивая лапами. – Лимитчиком меня еще ни в одном мире никто не смел обзывать!!! Тьфу на тебя! Жлобища квартирная!!! Написаю под дверь, будешь знать!

Свинохам Хрюгог сидел посреди улицы на корточках и, согнувшись вдвое, стонал от смеха, утирая слезы копытом.

– Табуре… ой, Гарбарета Канделябровна, то есть… Пожалуйста, отдайте хотя бы мою одежду, я же замерзну! – выкрикнула Саша, переведя дыхание.

Квартирная хозяйка какое-то время продолжала неразборчиво визжать, а потом из окна кухни полетели куртка, шарф и ботинки, после чего окно с грохотом захлопнулось, так, что зазвенели стекла, и оглушенная Саша с облегчением подумала, что вопли и драка, наконец, закончились. Гарбарета Гардибальдовна, видимо, отправилась пить успокоительное, а затем ляжет спать, чтобы с утра приступить к поискам новой квартирантки.

Машинально натянув на себя курточку, Саша села на ступеньку крыльца и попыталась осознать произошедшее, попутно зашнуровывая ботинки.

«А ведь это катастрофа, – пронеслось у нее в голове. – На улице. Ночью. В метель».

Впрочем, кое в чем ей повезло: поскольку с наступлением осени комната сильно промерзала по ночам, на Саше оказались предусмотрительно надетые теплая фланелевая пижама и свитер. Впрочем, все остальные вещи, а также деньги и документы остались в комнате. А вокруг веселились ночные гости, изображая в цвете и звуке схватку котомонстра с квартирной хозяйкой.

– А вот ничего смешного, – сварливо ворчал котяра. – Ненавижу, когда меня за шкирку хватают, как будто я не котомонстр, а какой-нибудь хомяк…

– Ты, Фуркис, не хомяк, а дурак… Тем же путем, что пришли, теперь обратно и не уйти будет. Ни одного шкафа поблизости нет и не предвидится. – Яркоглазый паренек критически посмотрел по сторонам. – Молли, а ведь плохо дело.

– Молодец, Гин, заметил наконец-то, – язвительно ответила ему Молли и, обернувшись к Саше, спросила: – Как тебя звать-то?

– С-саша.

– Мне не выговорить, – Молли снова закурила, кажется, сообразив, что в произошедшее оказался втянут случайный человек. – Вот ведь влипли в историю. Фуркис, котяра наш, всех незнакомцев сестренками и братишками называет, у каких-то димок или васек в вашем мире набрался, он впечатлительный, сволочь.

– Кто вы такие-то? – дрожащим голосом спросила Саша, старательно обматывая шарф вокруг шеи и отогревая замерзающие пальцы. – И что мне теперь делать, ночью, на улице? Вы что – ненормальные? Я ж вижу, что это не маски, это чертовщина какая-то…

Котомонстр Фуркис снова собрался хихикнуть, но передумал.

– В этом городе так трудно было подыскать и снять приличную комнату. – Глаза Саши наполнились слезами. – И куда мне теперь деваться? Ну, если ошиблись квартирой – посидели бы тихо до утра на кухне, может, хозяйка вас бы и не заметила, кот бы писал в горшок с геранью…

– Я не писаю в горшки с геранью! – возмутился котомонстр. – Сами писайте в горшки с геранью, если хотите. А я не писаю… Я еще не спятил окончательно. Как-то раз, помню, с кактусом…