– Мне нада и нескем подрацца! – выдал котомонстр Фуркис, увесисто плюхнувшись в кучу листьев. – Вот просто нескем!

– Да что ж это такое! – в сердцах воскликнула Саша. – Опять ты! Кто тебя сюда звал? Почему ты всегда все портишь, особенно мне?!

– Я серо-монстро… я ико – монстре. я кото-монстро! – запел Фуркис. – Мягррр…. Все котлеты в Фрире мои, тыц-тыц-тыц… А вот подрацца нескем… Пашли наровуем катлет, сестренка! – Он хлопнул лапой по Сашиному плечу, при этом зацепившись за куртку когтем.

– Отцепись от меня! – Саша пыталась вырваться. – Вот только этого мне не хватало еще…

В таком состоянии Саша еще не видела Фуркиса никогда, да и, наверное, никто во Фрире не видел. Шерсть его стояла дыбом, уши, свернутые в трубочки, смотрели в разные стороны, а глаза приняли сложную геометрическую форму.

– Пааашле гуль… лять! Я сегодня угощаа! – продолжал выступать котомонстр, дергая лапой, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь рулить хвостом. – Мы придем иа… иа… тберем все котлеты! Кот-лета! Иф ю ол май майнд! Йа ик самый лучшей кота монстро фриррррр…. Йааахаааа!

Раздался хлопок, и Фуркис, взмахнув лапами, снова нырнул в свой кошачий тайный ход, но на этот раз прихватив с собой Сашу, которой так и не удалось освободиться от вцепившегося в нее кошачьего когтя.

Тайный ход вполне мог бы сойти за кошачьи американские горки, только там аттракцион в конце концов останавливался, а здесь конца и края ему было не видно.

Если свинские ходы были розовыми и счастливыми, то кошачьи – сплошь полосатыми, мохнатыми и крайне скандальными. В нос летели клочья шерсти, и, что раздражало больше всего, со всех сторон раздавался истеричный мяв. Возможно, что это кошачье пространство, древнее и тайное, не всегда было таким, а становилось подобным лишь в моменты попадания в него небезызвестного котомонстра.

А сейчас Фуркису явно требовалось устроить дебош. И хотя пролетавшие мимо котомонстры шарахались, он все равно умудрялся кого-то толкнуть или подставить подножку.

– Идити атсюда, я вас не люблю! – надрывался котомонстр, размахивая конечностями. – Завистники! Кыш фее тут, пролетаит Фуркисс!

Наконец толпа разъяренных котомонстров, очевидно передумав отправляться по своим делам, развернулась и, как рой разозленных мохнатых пчел, ринулась по пятам за Фуркисом.

– Ой, ничего себе… – ахнула от ужаса Саша, оглянувшись назад и увидев налитые кровью глаза, растопыренные когти и выгнутые кошачьи спины.

– Йа кото монстро, йо, тыц-тыц! Йа пацифист икот а все казлы! Свино тьфу термосо бацц! Даганю и в лоп какдам! Кот лето кото лето тыц-тыц!!! Все за мну йахаааа-ха-ха! – Фуркис продолжал исполнять свою нелепую песню, набирая скорость и вкручиваясь, как штопор, на бешеной скорости в полосатое пространство, увлекая за собой и Сашу.

– Ах ты, паршивый недокоток! – раздавался за их спинами возмущенный кошачий ор. – А ну-ка, давай подеремся!

– Эй, кисы, вы его не так поняли, он совсем другое хотел сказать! Фуркис, заткнись, тебя сейчас бить будут, и меня вместе с тобой! – закричала Саша изо всех сил. – Я не хочу, не хочу больше здесь болтаться, мне надо в Бигрин, в дом Гугиса Мастерсона!

Кошачье пространство будто услышало ее слова и толкнуло Сашу в сторону и вниз, только взвизгнул уже вдалеке Фуркис, у которого в когте так и остался лоскут, вырванный из ее куртки.

Весь остаток ночи все, кто строил городскую стену, с потерянным видом бродили по развалинам.

Старожилы Фрюблина как ни старались, не смогли припомнить, чтобы их город хоть однажды был разрушен не в результате гулянки или праздника, а просто свалившимся с неба свинохамом. На Свинелло злились все – и те, кому было жаль потраченных усилий, и те, кто не мог смириться с мыслью, что Фрюблин разрушен без их участия. Сам Свинелло хлопал глазами и на любые попытки узнать, что же все-таки произошло, произносил только «ужос, ужос».

– Ну ничего себе свинохамы развлеклись, – хмуро прогудел шишигский бас. – Все, что строили, все коту под хвост.

– Вот именно, коту под хвост. Я даже скажу, как зовут этого кота, – Фуркис! – отозвался голос обормоща.

– Почему Фуркис в пьяном виде летает по небу, я не понял, – сказал Фрякинс. – Совсем котомонстры оборзели. А почему у него цветы на заднице вышиты, мода такая?

– Ты за кого нас принимаешь, Фрякинс? – возмутился Якисо, до этого скромно стоящий в сторонке. – И кстати, это Свинелло в стену влетел, да, а он не котомонстр, прошу прощения.

– В общем, так! – категорично заявил какой-то свинохам. – Все беды во Фрире от Фуркиса! Это он во всем виноват, и все котомонстры вместе с ним!

– А свинохамы ни при чем, да? – вмешалась Котра, рыжая девушка-котомонстр. – А кто летом свиноферму земную изничтожил?

– Правильно, во всем виноваты они, свинохамы! – дрогнувшим голосом пискнул Фирфир из кармана Степанидиуса.

– А чего это сразу свинохамы? – растолкав собравшихся, вылез вперед задиристый свинохам Хрюкло. – То есть вы хотите сказать, что во Фрире балбесы именно свинохамы? А больше балбесов нету?

– Ну не котомонстры же! – взвилась Котра. – Кто развалил стену? Кто грязь развел по всему Фриру?

– Ты бы помолчала про грязь, а от кого шерсть летит клочьями? А кто драки устраивает с марта по котябрь? – закричал, наступая на Котру, Хрюкло. – А кто на Земле устраивал набеги на склады с сосисками?

Котра кинулась было на свинохама, чтобы расцарапать тому физиономию, но путь ей преградил Фрякинс.

Скандал нарастал. Басом гудели толстые шишиги и жлобоморды, вылезшие на шум из выкопанного бункера. Кто-то схватил кусок фрюпса и запустил в Хрюкло. Свинохам, не медля, ответил тем же, умудрившись попасть Фрякинсу прямо по лбу. Надрывался дискант Брю, возмущенно пищали обормотцы.

– Фуркис не виноват! Он пива выпил дядиного, и нахлобучило его, – громко ляпнул Брю.

– Это как понимать? – тут же прицепилась Котра. – Что это за пиво такое у Степанидиуса, после которого полнеба полыхает, а во Фрюблин сыпятся свинохамы?!

Все взгляды устремились на Степанидиуса, который втянул голову в плечи.

– Да там не пиво, а скипидар был… – с досадой крякнул антивампир. – Я надеюсь, никто из вас не пил? Такая суматоха была, такая спешка, я перепутал бутылки.

– Это ты, противный антивампиришка, это все ты устроил! – тут же хором завопили свинохамы и котомонстры, наступая на антивампира.

Антивампир пятился, отмахиваясь Фирфиром.

– Не троньте дядя моего! – защищал Стипанидиуса Брюквард. – Я хоть и шишиг, но не позволю! Он может кого угодно превратить непонятно во что, если захочет.

– Тихо, тихо! – пытался перекричать всех Гин. – Гугис бы вам такое устроил, если бы все это безобразие увидел. На нас надвигается опасность, а вы тут скандалите! Вам сейчас не скандалить надо, а решить, что делать!

– Гугис – а где он, Гугис? – орал Хрюкло, размахивая копытами. – Он перевел свои полномочия на какого-то ВИОГа, мы его не знаем и знать не желаем!

– Да уж, вышеупомянутая личность зюкакайской национальности, похоже, совершенно не интересуется ни проблемами Фрира, ни опасностью, ему угрожающей, – громко согласился Фрякинс. – ВИОГ занят только тем, чтобы командовать вампирами.

– Я не могу понять, вампиры что – дураки все как один? – переключился на вампиров Хрюкло. – Зачем они подчиняются ему, если понимают, что он за фрукт? Почему они не с нами?

– И теперь от вампиров все наши беды! – наступая на Вурделло, запищал полосатый обормотец. – Вот что он тут делает? Да он засланный шпион!

– Так, отстаньте от Вурделло, он парень что надо! – снова возмутился Брю, выпячивая грудь колесом. – Я хоть и шишиг, но не потерплю. Мы уже соли наелись, пока вы тут по воронам стреляли.

– Вы, вампиры, явились во Фрир сто лет назад! – распалялся Хрюкло под одобрительное хрюканье свинохамов. – Мы помним, как это было! Сначала стояли на границе, разбив там лагерь, Гуг не хотел вас пускать сюда, не хотел! Потом главный ваш с красными ногтями – подкатился к Гугу, подписал что-то, и вам тут же отдали целый квартал Бигрина! О чем Гугис думал? Впустить на постоянное место жительства во Фрир настоящих кровопийц! Что им на Земле не сиделось, а?